Быстро поднимаюсь домой и слышу уже на пороге как мама плачет.

— Мам, — скидываю обувь и бегу в гостиную. — В чем дело?

— Алиса, ты представляешь, полиция тут была. Говорят, что там ни камеры не работают и не видел никто ничего, кто сбил нашу девочку. Будут искать невидимку. Потому что Анюта тоже не видела ничего. Спиной стояла и потеряла сознание сразу же.

Стискиваю кулаки и подхожу ее обнять. Кто бы сомневался, что так все сделают они.

Ублюдки.

Началась череда забегов. Я была сразу везде. Мама старалась больше времени проводить с сестрой и паковать вещи потихоньку по вечерам после работы и больницы. Дед тоже старался быть полезным и помогал в чем только мог.

Риелтор позвонила и обещала помочь. Но за срочность как говориться придется соглашаться на что-то совсем плохое, и не дорогое. Плевать на жилье. Главное, чтобы купили квартиру дорого, вот что главное.

Казалось, что мы в каком-то кубе времени жили, внутри которого все тянется долго и болезненно.

Не прекращаемая череда боли следовала за мной по пятам. И когда наступит конец, ответа не было.

Две недели прошли как два дня. Мы со Стасом почти не общались. Он сказал, что хочет поговорить и понимает, что сделать это по телефону не удастся нормально и правильно. Знал ли он уже о чем-то? Догадывался? Или может узнал об Ане?

Маша пару раз попыталась поговорить и звонила, но я лишь отписывалась тем же «все хорошо», но насколько размылось это понятие для меня она даже не подозревала. А зачем ей знать, если все это просто неважно. Не изменить ничего.

Отец Стаса следовал по пятам и при каждом удобном случае вновь напоминал о том, какое он чудовище.

Ловушка.

Это на самом деле очень страшно вот так не принадлежать себе.

Я знаю, что сегодня он приезжает и так боюсь… Так не хочу делать больно его сердцу, но мне будто в затылок дышит ненормальный папаша. Выбор без выбора.

Быть может, когда-нибудь он меня простит.

Может мы сможем сесть и поговорить. Рассказать, что было того, в нашем пока еще общем прошлом. А может быть… он пройдет мимо, не вспомнив меня. Вычеркнет из жизни своей раз и навсегда.

«Привет, Алиса. Ты можешь составить мне сегодня вечером компанию? Будет объявление победителя крупного тендера. Я готовился к этому дню и… В общем, хочу, чтобы ты была рядом, а после мы могли бы поужинать и поговорить. Буду ждать твой ответ», — читаю смс пришедшее еще полчаса назад и ощущаю холод.

Снова я стала просто Алисой. Это так непривычно. Это так неправильно.

«Привет. Прости, но сегодня не получится. Я занята. Может в другой раз?»

Кнопка отправить словно зависает, и я жму на нее снова и снова. Нервно. Запотевшими пальцами стучу по экрану, на который капают слезы немыслимой боли.

— Алиса? — в спальню входит мама и садится позади меня. — Дочка, да что же с тобой в последние дни творится?

— Я так устала мамочка, — поворачиваюсь к ней и укрываюсь в ее объятиях, что самые надежные всегда, те, что не делают больно, не предают. Кутаюсь и плачу от бессилия, от отчаяния. — Больше не могу.

— Тише, родная, ш-ш-ш, — покачиваясь напевает мне детский стишок, что все будет хорошо.

Снова это «хорошо». Я не хочу его. Я хочу, чтобы ничего не было. Хочу, чтобы просто закончилось это.

Телефон снова сигналит об ответе, а я до дикой дрожи боюсь его открывать.

«Конечно. В другой раз», — все же читаю и пропадаю.

Закрываю глаза и улетаю далеко отсюда. Не хочу быть даже в этой вселенной. Стираю свою душу ластиком в надежде что все изменится.

Мама не задает вопросов после того, как моя истерика заканчивается. Она целует меня в висок и уходит из комнаты, а я принимаюсь одевать черное струящееся платье с открытыми плечами. Туфли на высоком, тонком каблуке. Делать вечерний макияж и закручивать локоны оставляя волосы распущенными, чтобы прийти на тот самый вечер, но не с ним… с другим мужчиной.

Надеваю броню на свое сердце, чтобы хотя бы попытаться спасти часть его и попрощавшись с мамой и дедушкой уезжаю.

Егоров не заезжает за мной, и я неимоверно рада тому, что не буду с ним рядом лишнюю минуту.

Мероприятие будет проходить в каком-то старом театре, или старом здании бывшего театра, я не знаю точно. Приехав, даже не рассматриваю обстановку, хотя посмотреть есть конечно, на что. но меня выворачивает от этой помпезности, от блеска драгоценностей, которыми увешаны женщины, пришедшие с мужьями, или в роли любовниц скрасить вечер богатого подонка. Хотя я могу и ошибаться, но я надолго не заостряю внимание ни на чем вообще.

Мужчина встречает меня как королеву, галантно подав руку и открыв дверь, а меня тошнит. От его парфюма, от его дыхания, от колебаний воздуха рядом с собой.

— Слишком долго ехала, куколка, — шепчет зло на ухо, обняв, сверкая улыбкой остальным.

— Отвали от меня, — сдержанно посылаю подонка, скалясь тем, кто обращает на нас внимание.

— Только попробуй запори все, отец Багрова сожрет твою семью на этот ужин. И если опозоришь и меня, то это будет уже отдельный разговор, между нами. Поверь я не всегда такой милый, думаю ты и сама это знаешь.

— Я все сделаю, как и договаривались, а потом ты и этот старый козел пожалеете обо всем.

— С тобой никто ни о чем не договаривался. Тебе дал был приказ.

— Да иди ты… — но время останавливается на длинные паузы ломая секунды в клочья, когда я вижу широкие плечи в черном пиджаке, стильную прическу с чуть кудрявыми волосами и самое красивое и доброе лицо мужчины, от которого замирает сердце. Он чуть улыбается, своими мягкими губами, чуть пухлыми губами, что-то говорит мужчинам идущим рядом. Статный, молодой, и такой завораживающий… не подозревающий ничего, что принесет ему этот проклятый вечер.

— А вот и главный герой этого вечера. Развернись и иди в сторону напитков. Стой там, пока я за тобой не приду, и не шарь своими огромными глазками по залу. Ему рано тебя видеть.

Не спорю, потому что все чего я желаю, это как можно дальше быть сейчас от этого мерзкого человека.

«Я не могу этого сделать».

Мое сердце уже в дребезги, и я наю как это больно, я не хочу, чтобы и ему было так же. Не хочу.

Изнутри вою. Теряюсь в пространстве. Беру бокал с игристым, но выливаю его и прошу заменить на яблочный сок. Мне нужна трезвая голова.

Ощущаю, как трясет тело, кажется, что даже моя душа в непроходящей дрожи.

Не замечаю сколько проходит времени. Просыпаюсь от этого кошмара, только когда начинается громкая речь какого-то мужчины, а рядом вырастает фигура Павла. Мы проходим к столикам и сев на свое место я оказываюсь за соседним от Стаса, но не спиной к нему… а напротив. И никто не закрывает меня от него. Впитываю его движения, смотрю не отрываясь.

Он, пообщавшись с каким-то мужчиной садится прямо и убивает своим взглядом натыкаясь как на кость в горле.

Эмоции скользят по его лицу по пунктам: сначала шок, затем изумление, непонимание, в момент, когда рядом садится Егоров и обнимает меня, прижимая ближе, а дальше… разочарование.

«Прости… прости родной».

Отвожу глаза к этому подонку и улыбаюсь ему, хотя глаза слезятся так больно, что хочется их протереть руками и сдернуть маску.

— Какого хрена ты вытворяешь, акуленок? Сиди спокойно и убери эту скорбь с лица, — наклоняется и шепчет, заслоняя от всех.

— Ненавижу…

— Знаю, детка.

Отсаживается чуть дальше, но все еще слишком близко.

Замечаю, как Стас дергается встать, но его останавливает отец, что-то говоря на ухо.

Меня увлекает в разговор какая-то дама в возрасте, которая пришла как оказалось на благотворительный вечер, потому что два мероприятия совместили.

Отвечаю на ее вопросы, задаю свои, но не соображаю совершенно. Будто все плывет. Уши закладывает. Начинаются торги за лоты, когда Стас все-таки встает и идет на выход из зала, а за ним и мой спутник.

Что мне делать?

Уже порываюсь идти за ними, но отец парня качает головой грозно смотря на меня, и я заставляю себя оставаться на месте.