– Много унесли?

– Как всегда: одежда, кое-какие деньги. К счастью, я застрахован. Выпьешь?

Я подошел к шкафчику с ликерами. Он опустился в кресло и сказал, что не прочь выпить рюмочку бренди. Потом спросил, остался ли доволен старик тем, как он, Максвелл, подал в печати историю смерти Элен.

– Похоже на то. Трудности были?

– Кое-кто из полиции начал задавать каверзные вопросы, но я посоветовал им для верности обратиться к самому Чалмерсу. Они ответили, что предпочитают целоваться с прокаженными. Этот человек умеет внушить к себе «пылкую любовь». Скажи, Эд, он уже умотал или собирается торчать здесь до конца?

Он взял бренди, которое я ему протянул, а я занялся своим виски с содовой.

– Он вылетел самолетом в 3.40 из Неаполя. Обожди минутку, пойду чего-нибудь приготовлю, с утра ничего не ел.

– Брось, давай лучше сходим куда-нибудь. Я ставлю.

– Да уж поздновато.

Я позвонил привратнику и попросил, чтобы он сходил в ближайший ресторан и принес мне порцию холодной курицы и пару хороших сандвичей. Когда я покончил с этим делом, Максвелл нетерпеливо спросил:

– Теперь рассказывай, что она делала одна-одинешенька на этой вилле. И как она умерла?

Я ответил предельно осторожно.

– Предполагают, что в этом деле замешан какой-то мужчина. У полиции появилось сомнение, что смерть Элен вызвана ее неосторожностью. Чалмерс велел мне заняться этим делом и блюсти его интересы…

Я не отважился упомянуть о своем разговоре с Джун и о беременности Элен.

Максвелл слушал и с удовольствием потягивал бренди.

– Так ты пока не возвращаешься, в смысле, в Америку?

– Пока нет.

– Я тебя предупреждал, что чертов Чалмерс потребует провести расследование этой истории! Слава Богу, что я не замешан в этом.

– Считай, что тебе повезло.

– А почему полиция не может успокоиться? Что их смущает?

– Карлотти обожает тайны. Вечно делает из мухи слона.

– А Чалмерс, он поверил в несчастный случай?

– Трудно сказать. Он не любит делиться своими выводами.

– Ну, а ты?

– Я не пришел к определенному мнению.

– Я тебе говорил, что Элен была та еще сучка. Не мог ее спихнуть со скалы какой-нибудь дружок?

– Надеюсь, что нет. Чалмерсу это очень не понравится.

– Эд, но без мужика тут точно не обошлось. На кой черт Элен вилла в Сорренто, если у нее не было любовника, чтобы там поразвлекаться? Не представляешь, кто бы это мог быть?

– Не имею ни малейшего представления. Лучше скажи мне, Джек, что за женщина Джун?

Он удивился, потом широко улыбнулся.

– Класс штучка, верно? Да только, если ты собираешься за ней приударить, это пустой номер. У тебя нет ни малейшего шанса.

– Да нет, что ты! Речь совсем не об этом. Меня просто интересует, кто она такая, откуда взялась. Что ты про нее знаешь?

– Весьма немного. Она когда-то пела в одном из ночных клубов Менотти.

Я вздрогнул. Опять Менотти!

– Видимо, она там и познакомилась с Элен?

– Очень может быть. А они давно знают друг друга?

– Джун говорила, что несколько лет.

– В самом деле? Я этого не знал. Мне говорили, что Чалмерс случайно увидел ее на какой-то вечеринке. Он только взглянул на нее и почти немедленно женился. Ей крупно повезло. Сразу же после убийства Менотти его лавочка закрылась. И хотя фигурка у нее что надо, но голосишко дрянь. Так что ходить ей по дворам.

Наш разговор прервал ночной портье, принесший мне бутерброды и курицу.

Максвелл поднялся.

– Ну ладно, подкрепляй свои иссякшие силы, а я бегу. Когда будет официальное заключение экспертизы?

– В понедельник.

– Я полагаю, ты придешь?

– Наверно.

– Сходи лучше ты. Ну пока. На работу завтра заскочишь?

– Возможно. Помни, что официально я нахожусь в отпуске. Так что делами занимаешься ты один.

– Во всяком случае, ты не можешь пожаловаться на скуку, – расхохотался Максвелл и, наконец, ушел.

Я принялся уничтожать принесенную мне еду, одновременно размышляя. Я рассчитывал найти у Элен записную книжку с адресами и телефонами ее знакомых, но, если таковая и существовала, ее уже успели взять до меня.

Так что единственное, чем я располагал, это телефоном горластого Карло. Я был знаком с одной телефонисткой из центрального узла связи в Риме. Однажды она оказалась победительницей конкурса красоты, и я написал о ней статью. Официальное знакомство перешло в более интимное, продолжавшееся несколько месяцев. Потом я потерял ее из виду.

Я решил разыскать телефонистку на следующее утро, чтобы с ее помощью узнать адрес Карло. Я рылся в памяти, стараясь припомнить, что говорилось во время наших коротких встреч с Элен.

Что еще мы имеем, кроме Карло? Тут я вспомнил, что она как-то упоминала имя Джузеппе Френци, редактора политической хроники в «Л'Италия дель Пополо», который был моим хорошим товарищем. Надо сказать, что Френци поровну делил все свое время между девушками и хроникой. В своей жизни он ценил только те часы, которые проводил в обществе какой-нибудь красотки. Как-то не верилось в нежную дружбу и платоническую любовь между Френци и Элен. Френци относительно «обработки» женских сердец был специалистом высокого класса, ну, а Элен была не из таких, кто отвечает «нет». Так что Френци мог навести меня на интересный след.

Я взглянул на часы: 11.20. Скоро полночь. Но Френци ложился спать не раньше четырех утра. Я набрал номер его телефона, питая слабую надежду, что он еще не успел уйти из дома.

Мне повезло. Френци сразу же поднял трубку.

– Эд, это ты? Вот сюрприз! Я только что собирался сам тебе позвонить. Я как раз прочел о смерти Элен. Это правда? Она действительно мертва?

– Да, это правда. Джузеппе, мне необходимо с тобой поговорить. Можно к тебе приехать?

– Конечно. Жду.

– Еду.

Я положил трубку, выскочил из дома и помчался к «линкольну». Шел обычный для Рима неожиданно начавшийся ливень. Я юркнул в машину, включил «дворники» и принялся медленно отъезжать от стоянки. Френци жил на виа Клаудия за Колизеем. Мне понадобилось не более пяти минут, чтобы добраться до его дома.

Наверное, из-за дождя движение было не слишком оживленным. Поэтому я безо всякого труда заметил, что одновременно со мной от стоянки отъехала еще одна машина, стоявшая неподалеку от «линкольна». Под сплошной дождевой завесой ее трудно было разглядеть, но когда она поравнялась с фонарем, я узнал все тот же зеленый «рено».

Надо сказать, что я, как правило, не подвержен припадкам ярости, но если меня вывести из себя, тогда уже я иду напролом и довожу дела до конца. Так и сейчас, заметив проклятый «рено», я решил выяснить, кто же его ведет, и что за игру он затеял. Пока я ехал впереди, я ничего не мог с ним поделать. Мне надо было отстать с тем, чтобы потом нагнать, прижать к тротуару, заставить остановиться и потолковать с шофером. Если понадобится – набить морду.

Я объехал вокруг Колизея. «Рено» держался в пятидесяти ярдах сзади. Выбрав место потемнее, я ударил по тормозам и прижал свою «тачку» к тротуару.

Застигнутый врасплох водитель «рено» не успел затормозить, и его машина промчалась мимо меня. Было слишком темно, чтобы разглядеть, кто за рулем – мужчина или женщина. Я выжал газ до упора и рванулся в погоню.

Водитель «рено», видимо, сообразил, что я задумал. Реакция у него была хорошая. Он тоже прибавил газу, и «рено» рванул по виа дель Фори Империали, как пуля, выпущенная из винтовки.

Несколько мгновений я думал, что смогу его догнать. Мой бампер был в каком-то футе от его стоп-сигнала. Затем «рено» стал уходить.

Мы теперь делали почти восемьдесят миль в час. Сзади послышался пронзительный полицейский свисток. Впереди виднелась пьяцца Венеция. Я увидел плотный поток медленно движущихся машин, и мои нервы не выдержали. Ворваться на площадь на такой скорости означало неминуемое столкновение и, возможно, со смертельным исходом. Я сбросил газ и затормозил.