Вошел внутрь.

Я уже дрожала от желания и не могла сдержаться, чтобы не издать стон удовольствия, рукой нащупала ручку в машине, чтобы успокоиться.

Он не трогал меня пальцами, как мужчина, который насмотрелся порно и не был знаком ни с женской анатомией, ни с удовольствием. Грубо, дергано, не в тех местах.

Нет, то, что тот делал, было гребаным искусством. Он прикасался ко мне уверенно, с правильным давлением, в нужных местах.

Сначала я рефлекторно закрыла глаза от чистого удовольствия, но заставила себя открыть их. Мое тело дернулось, когда я увидела, что его ледяные радужки, холодные и горячие одновременно, устремлены на меня.

Жилы на его шее словно были вырезаны из мрамора — тугие, скульптурные. Он напряженно держался, в то время как пальцем плавно двигал внутри меня, наблюдая, как я приближаюсь к кульминации. Я была взволнована, отчаянно хотела почувствовать его, прикоснуться к нему, но застыла, не в силах ничего сделать, кроме как закричать, когда мужчина толкнул меня через край.

Я все время держала глаза открытыми. Сначала во время толчков, потом пока тот вытаскивал из меня свои пальцы и подносил их ко рту, пробуя меня на вкус.

Хотя я чувствовала себя так, словно меня разорвало на части, у меня не было времени все обдумывать. Или отдыхать. Так он меня разогревал. Подготавливал. Мы едва миновали стартовую черту.

Я знала это, потому что его член напрягся в штанах. Его глаза обещали гораздо больше, чем потрахаться пальцем на заднем сиденье машины. Было что-то еще. Какой-то вызов. На это откликнулась темная, голодная часть меня. И хотя я была готова подчиниться ему любым способом — любым гребаным способом, — мне также хотелось показать ему, что тоже могу взять все под контроль. Что могу встретиться с ним ради того, что он задумал. Что я не похожа ни на одну другую женщину, с которой он был. Мне хотелось сбросить оболочку, которую так долго носила, и показать ему, что у меня внутри.

Конечности покалывало от ощущения, и я смогла двигаться в нужном направлении… к нему. Он наблюдал, как я это делаю, приглашающе раздвинув ноги.

Задняя часть машины была просторной, что давало больше места для потех. В противном случае это было бы неловко, учитывая его размеры и тот факт, что мы едем. Я едва замечала ухабы на дороге, остановки и старты, вой сирен, звуки города, пролетающего мимо нас. Ничто не могло пробиться сквозь глухой рев в моих ушах.

В машине пахло моей киской и его лосьоном после бритья.

Он молча наблюдал за мной, пока я освобождала его трясущимися руками, охваченная нуждой, отчаянным голодом, которого я никогда раньше не испытывала. Было необходимо срочно раствориться в нем, прежде чем ворвется реальность, прежде чем разумный лживый голос в голове попытается остановить меня.

Его член был большим. Великолепным и большим. Его тело напряглось, когда я провела по нему руками. Я ухмыльнулась и наклонилась, чтобы взять его в рот. Я двигала языком, исследуя твердый член, пробуя на вкус смазку, которая бисером выступила на его головке. И продолжала крепко сжимать его основание, двигаясь в тандеме со своим ртом. Звук, который он издал, доказал, что ему нравится. Еще бы. Точно так же, как он превратил в искусство дрочку моей киски, я была в некотором роде экспертом в сосании члена. Я обожала делать это с правильным мужчиной. Но с ним все было за пределами нормы. Могущественный, опасный человек. Он был в моей власти, и от одной мысли об этом по моему телу пробежал жар.

Он позволил мне сосать его всего несколько секунд, прежде чем оторвал меня от себя. Каким-то образом одним плавным движением незнакомец оказался на среднем сиденье, а я встала, оседлав его, мокрый член оказался у моего входа.

Руками рефлекторно потянулась к его плечам, чтобы не упасть. Кроме того, мне нужно было прикоснуться к нему. Если бы могла прижать свои пальцы так, чтобы они погрузились в его плоть, я бы это сделала. Свирепость в его глазах, крепкая хватка намекнули мне, что тот хочет того же. Он хотел прорваться сквозь мою кожу, исследовать мои гребаные внутренности.

Мы оставались так меньше мгновения, уставившись друг на друга, вцепившись друг в друга так сильно, как только могли, говоря все, что нужно было сказать одним взглядом.

Одним плавным движением он опустил меня вниз. Мой крик был заглушен его губами, прижавшимися к моим. Я почувствовала вкус крови, не понимая, моя она или нет. Знала лишь то, что мне нужно продолжать двигаться. Продолжать пробовать его на вкус. Продолжать трахать его.

Машина, в которой мы ехали, была очень модной. Я не слишком хорошо знакома с автомобилями, поскольку родилась и выросла на Манхэттене, но привыкла к богатству, и понимала, что это — нечто за пределами богатства.

Не было маленького окошка, которое поднималось бы, чтобы отделить нас от водителя. В какой-то момент я заметила это. Всего в нескольких футах от нас был другой человек, который видел нас, слышал нас, и чувствовал наш запах.

Этот факт должен был заставить меня задуматься. Должен был остановить меня. В прошлом я натворила кое-какого темного дерьма, и мне было не чуждо, когда мужчины смотрели, как я занимаюсь сексом с другими. Возможно, это и волновало меня в более молодые годы, но теперь я выросла из этого.

Однако я не остановилась. В основном потому, что он тоже. Если бы я дала хоть малейший намек на то, что мне неудобно, он бы остановился. Черт, не знаю этого наверняка, но мне хотелось верить в это, чтобы оставаться в здравом уме. Не то чтобы я подавала какие-то намеки на то, что мне неудобно. Не потому, что мне нравилось трахаться рядом с водителем всего в нескольких метрах от нас, а потому, что я не могла остановиться. Я не знала, как дышать без его члена внутри себя.

Так что я продолжала скакать на нем, не сводя с него глаз, наблюдая, как он все ближе и ближе подходит к кульминации. Мой собственный оргазм преследовал меня, угрожая полным и абсолютным разрушением, и я мчалась навстречу.

Мы не воспользовались презервативом. Он не надел его, и я не упомянула о том, что он есть в сумочке. Что было немыслимо для меня. Несмотря на все то, что натворила в юности, несмотря на то, насколько дикими, развратными и садистскими становились вещи, я всегда защищала себя. Всегда держала этот слой между собой и другими мужчинами, следя за тем, чтобы никто не подходил слишком близко. Никто не должен этого чувствовать. Чувствовать меня.

Правило, которого я придерживалась годами, десятилетиями, рухнуло перед лицом этого человека.

Тот, чьего имени я даже не знала.

Но поскольку я была сверху, я контролировала ситуацию. Видела, как мышцы его шеи напряглись еще сильнее, наблюдала, как изменилось выражение его лица, говоря, что он в нескольких секундах от того, чтобы кончить в меня. Я также знала это, потому что до моего собственного освобождения оставались считанные мгновения. Когда я сжималась вокруг него, он взорвался. Внутри меня.

То, чего никогда не делал ни один другой мужчина.

Я принимала противозачаточные, потому что была уверена в том, чего хочу. Или чего не хочу. Никогда ничего не оставляла на волю случая.

Но дело не в этом. Все дело было в интимности. То, что я дала этому человеку. То, что у него теперь будет всегда, несмотря на то, что потом произошло, когда машина остановилась в пункте назначения.

Я обрушилась на него еще раз, впиваясь ногтями в его плечи и в экстазе откидывая голову назад.

Запрокинута она была недолго. Его рука сомкнулась на моей шее сзади, он притянул меня так, что наши лбы соприкоснулись, я наблюдала за ним, пока он опустошал себя внутри меня.

Он заявлял на меня свои права так, как никогда не заявлял ни один мужчина.

И такого никогда больше не будет.

Теперь я принадлежала ему.

— Встань на четвереньки. На кровати. Раздвинь ноги.

Его голос был хриплым. Низким. Нежным и твердым одновременно.