Обычно я не была приятным гостем на ужине родителей. Не умела вести светскую беседу и плохо притворялась, что хочу находиться там. И в прошлом мне никогда не хотелось посещать такие ужины, как этот. Фальшивые улыбки, пустые разговоры, я презирала это.

Но сейчас улыбки не были фальшивыми, разговор не был пустым, и я не притворялась. В этом не было никакого смысла. Невеста Дона мафии. А кто я еще? Партнер взрослого, безжалостного преступника, который подходил мне в спальне, пугая меня настолько, что я чувствовала себя живой?

Но если такова моя судьба, то я подписала себе смертный договор, встретившись с детективом Харрисом. Он просто так не уйдет, если скажу ему, что передумала.

И я не могла передумать. Не после одного гребаного ужина. Я не могла доверять себе. Не могла доверять Кристиану. И я знала, что не могу доверять детективу Харрису, несмотря на то, что он сказал.

Конечно, все эти размышления пришли ко мне после того, как Винсенций и София уехали. После того, как в доме остались только я и Кристиан. Ну, и Феликс. Я предполагала, что тот никогда не был далеко. Он как призрак, скрывающийся вокруг особняка, преследующий меня, давал понять, что он ждет своего момента для атаки. Мои мысли возвращались к нему чаще, чем я хотела, определенно чаще, чем следовало.

Но прямо сейчас Феликс был мимолетной мыслью. Особенно когда Кристиан так на меня смотрел.

Я была в столовой, допивала остатки своего напитка, не могла или не хотела подниматься по лестнице и прятаться в своей комнате, что было бы безопаснее и лучше для меня. Теперь, с Кристианом в своей жизни, я не делала ничего безопасного.

Он прощался с Винсенцием приглушенным голосом, что заставило меня подумать, будто они говорили не об ужине. Я не могла незаметно подслушать, поэтому вернулась в столовую в поисках напитка. И была поглощена своими мыслями, разглядывая картины на стенах в поисках какой-то индивидуальности. И нашла его на длинном приставном столике. Дерево было гладким, без пыли и, вероятно, изготовленным на заказ. Сверху искусно расставлены бокалы для виски и хрустальные бокалы. Меня не интересовала роскошная, безукоризненно чистая демонстрация богатства. Нет, меня интересовали фотографии, равномерно расставленные по всей поверхности в сверкающих серебряных рамках.

Одна из фотографий Винсенция и Софии, когда они были моложе, с мальчиком-подростком. Неулыбчивый, с мертвыми глазами, он смотрел в камеру. Он был красив, как Винсенций. Я прищурила глаза, когда попыталась найти в этом мальчике след Кристиана. У него и Винсенция были разные фамилии, но я подумала, что это для юридических целей.

Он действительно был удивительно похож на них: оливковая кожа, темные волосы, намек на итальянское происхождение. Но у мальчика на фотографии были изумрудные глаза, в то время как у Кристиана были глаза цвета карамельного эспрессо. Я задавалась вопросом, кем был мальчик на фотографии и почему он не стал главой семьи. Был ли этот красивый, меланхоличный мальчик причиной печали в глазах Софии?

Прежде чем я успела обдумать это еще раз и изучить другие фотографии, я почувствовала чье-то присутствие в комнате. Мое тело напряглось, волосы на затылке встали дыбом.

Кристиан смотрел на меня, когда я повернулась, в его глазах был явный голод. Он смотрел на меня так весь вечер, не потрудившись скрыть это от двух человек за столом, которые, скорее всего, были его родителями. Казалось, их обоих это забавляло.

Мне было неловко, и я завелась, отказываясь встречаться с ним взглядом. Сказала себе, что ненавижу эту нездоровую одержимость, которую мы испытывали друг к другу. Мне не нравилась тяжесть его взгляда. Не нравилось, что каждый сантиметр моей кожи принадлежал Кристиану. Я слишком часто смотрела на свою левую руку, которую тот с удовлетворением отметил.

И теперь я была переполнена нуждой, гневом и ненавистью.

Я встретилась с глазами Кристиана и пожалела, что у меня не осталось сил выбежать из комнаты.

— Помнишь, что я обещал тебе? — спросил Кристиан, обходя стол.

Я осталась на месте, хотя инстинкты говорили бежать.

— До или после того, как ты устроил этот ужин? Или помолвку? — сплюнула я.

Кристиан не ответил, он просто продолжал наступать.

И все же я не двинулась.

Он схватил меня сзади за шею, когда подошел, не давая возможности отстраниться, даже если бы я захотела.

— София и Винсенций были впечатлены, — тихо пробормотал он. — А это нелегкий подвиг.

— Они были впечатлены качеством твоей пленницы? — ответила я с ядом в голосе. — Да они мне льстят.

Кристиан злобно ухмыльнулся, обнажив ровные белые зубы.

— Надеюсь, что твой умный рот останется таким на протяжении всего нашего брака, независимо от того, как часто я буду его трахать.

Мое тело отреагировало на эти слова, но я удержала пристальный взгляд на его лице.

— Никакого брака не будет, — прорычала я на него.

Его хватка на моей шее усилилась, его глаза прожигали насквозь.

— Продолжай говорить это себе, Сиенна. — Затем, прежде чем я успела возразить, накрыл мой рот своим.

Я не боролась с ним во время поцелуя, но тем не менее, мы сражались. Наши губы, языки и зубы со страстью столкнулись.

Кристиан переместил руки с шеи на вырез платья, где он схватил шелковую ткань и разорвал ее посередине.

Разорвал, черт побери.

Я была слишком в отчаянии, слишком обезумела от потребности, чтобы даже осознать, насколько это жестоко. Кожа загорелась еще сильнее.

Кристиан издал низкое шипение, когда его глаза пробежались по моему обнаженному телу.

— Весь этот гребаный ужин на тебе ничего не было, кроме шелка. Повезло, что я этого не знал, иначе бы трахнул тебя на столе посреди трапезы.

Он поцеловал меня еще раз, положив руки на бедра, приподнимая меня, чтобы положить на обеденный стол. Руки Кристиана легли на внутреннюю поверхность моих бедер, раздвигая их, полностью обнажая перед ним. Сначала он пожирал меня глазами, демонстрируя сильный, непреклонный голод. Я хотела скорчиться на столе от разочарования и удовольствия, готовая взорваться только от того, как он смотрит на мою киску, словно в ней хранятся гребаные секреты вселенной.

Я дрожала, на самом деле чертовски дрожала. И так обрадовалась, когда его рот нашел мой клитор, не только потому, что нуждалась в разрядке больше всего на свете, но и потому, что не могла вынести, когда он просто смотрел.

Я приподнялась на локтях, закинув ноги на плечи Кристиана, мир вокруг расплывался. Он мастерски действовал, уже зная каждый сантиметр моего тела. Понимал каждую частичку меня — по крайней мере, там, внизу, — знал, как свести меня с ума. Как подвести меня к краю и вернуть обратно. Мучал меня ради моего собственного удовольствия.

Что-то привлекло мое внимание, когда Кристиан пировал мной. Кто-то стоял у двери.

Феликс.

Стоял в дверном проеме, ведущем в коридор, освещенный светом позади.

Он наблюдал. И когда я поймала его взгляд, не дрогнул, не пошевелился. Нет, его брови слегка приподнялись. Ждал, когда я остановлю Кристиана, чтобы предупредить его.

Что бы сделал Кристиан, если бы знал, что Феликс наблюдает за этим? Наблюдал за мной?

Он наверняка причинил бы ему боль. Кристиан был опасным альфа-самцом. Хотя я еще не испытала этого на себе, у меня возникло ощущение, что он тот еще собственник.

Я вскрикнула, когда его язык прошелся по моему клитору, и один из его пальцев вошел в меня, но мои глаза все еще были прикованы к Феликсу. Теперь на его лице что-то было. Голод. Волнение. Мое тело извивалось на столе, пока Кристиан доводил меня до оргазма.

На грани Кристиан остановился, встал. Его глаза были полны жажды, когда он дернул меня за ноги, перевернув так, что я прислонилась к столу животом.

Мои крики эхом разнеслись по комнате, когда тот врезался в меня. Он был сосредоточен на мне. Ему всего лишь нужно было повернуть голову, посмотреть в сторону двери, чтобы увидеть там Феликса, наблюдающего за ним.