Это было вскоре после полудня. Вот уже, вероятно, в четвертый раз, с самого утра, Мегрэ прохаживался вдоль берега. По другую сторону Мёзы возвышалась оштукатуренная заводская стена, а в ней виднелись ворота, откуда сейчас выходили пешком или выезжали на велосипедах десятки рабочих и работниц.

Встреча состоялась в ста метрах от моста. Комиссар прошел мимо какого-то человека, посмотрев ему в лицо, а потом, когда обернулся, то увидел, что прохожий тоже смотрит ему вслед.

Это был человек с фотографии, найденной среди белья в шкафу у Анны.

Оба мгновение колебались. Молодой человек первый шагнул в сторону Мегрэ.

— Вы не полицейский из Парижа?

— А вы, конечно, Жерар Пьедбёф?

«Полицейский из Парижа». Вот уже пятый или шестой раз сегодня Мегрэ слышал, что его называли так. И он прекрасно понимал, как это было сказано. Его коллега Машер приехал сюда из Нанси, чтобы вести следствие, и ничего больше. Все видели, как он ходил взад и вперед по городку, и когда жителям казалось, что они что-то узнали, они немедленно сообщали ему.

Мегрэ же был «полицейский из Парижа», вызванный фламандцами, приехавший специально для того, чтобы снять с них всякие подозрения. И люди, уже знавшие его в лицо, без малейшей симпатии провожали комиссара взглядом.

— Вы идете от нас?

— Я уже был у вас сегодня рано утром и видел только вашего племянника.

Жерар выглядел старше, чем на фотографии. Правда, черты лица его не изменились, одет и причесан он был по-молодежному, но все же, глядя на него, можно было смело сказать, что он перешагнул уже за двадцать пять.

— Вы хотите со мной поговорить?

Во всяком случае, застенчивость не была его недостатком. Он ни разу не отвел взгляда. Глаза его были карие, очень блестящие, глаза, которые, несомненно, имели успех у женщин, тем более что кожа у него была матовая, а губы красиво очерчены.

— Я только начинаю расследование.

— Конечно, за счет Питерсов, я это знаю! Все здесь это знают! Знали даже до вашего приезда… Вы — друг их семьи и взялись за то, чтобы…

— Ни за что я не взялся! А вот, кстати, ваш отец…

Он встает…

Отсюда был виден маленький дом. На втором этаже поднялась штора, и они увидели человека с большими седыми усами, который смотрел в окно.

— Он нас заметил, — сказал Жерар. — Сейчас оденется…

— Вы лично знаете Питерсов?

Они шли по набережной, поворачивая назад всякий раз, когда доходили до причала, расположенного в ста метрах от лавки фламандцев. Дул свежий ветер. На Жераре было легкое пальто, которое он выбрал, вероятно, потому, что оно плотно облегало его фигуру.

Что вы этим хотите сказать?

— Вот уже три года, как ваша сестра любовница Жозефа Питерса. Она ходила к нему?

Молодой человек пожал плечами.

— К чему копаться в таких мелочах? Сначала, незадолго до рождения ребенка, Жозеф клялся, что женится на ней… Потом явился доктор Ван де Веерт и от имени Питерсов предложил моей сестре десять тысяч франков, если она покинет эти места и никогда больше сюда не вернется. Оправившись от родов, Жермена первым долгом пошла к Питерсам, чтобы показать им ребенка. Разыгралась ужасная сцена, ее не захотели впустить, а старуха обошлась с ней, как с уличной девкой… В конце концов все это утряслось…

Жозеф по-прежнему обещал на ней жениться… Но сначала хотел закончить свои занятия.

— А вы?

— Я?

Сначала он притворился, что не понимает. Но тут же передумал, и на его лице скользнула улыбка, самодовольная и ироническая.

— А вам уже что-то рассказали?

Мегрэ не останавливаясь вытащил из кармана маленькую фотографию и показал своему спутнику.

— Вот те на! А я и не думал, что она еще существует!

Он протянул руку, чтобы взять фотографию, но Мегрэ снова положил ее в бумажник.

— Это она вам… Нет! Это невозможно! Она слишком горда… По крайней мере, сейчас…

Во время разговора Мегрэ не переставал наблюдать за своим собеседником. Болен ли он туберкулезом, как и его сестра и, конечно, как сын Жозефа? Может быть и нет! Но в нем было своеобразное очарование, свойственное некоторым чахоточным: тонкие черты лица, прозрачная кожа, чувственные и в то же время насмешливые губы.

Щегольство его было невысокого пошиба, щегольство мелкого служащего. Теперь он счел нужным надеть поверх своего бежевого пальто креповую повязку.

— Вы за ней ухаживали?

— Старая история… Это было еще до того, как сестра родила. По крайней мере, года четыре назад…

— Продолжайте…

— А вот и мой отец вышел поглядеть на улицу…

— Все равно продолжайте!

— Это было в воскресенье… Жермена и Жозеф собирались поехать на прогулку в гроты Рошфора… В последнюю минуту пригласили и меня, так как с ними поехала одна из сестер… Гроты находятся в двадцати пяти километрах отсюда… Позавтракали на траве. Мне было очень весело… Потом обе парочки разделились и отправились гулять по лесу…

Мегрэ не отрываясь смотрел на молодого человека, ничем не выражая своих мыслей.

— А потом?

— Что потом?.. Потом…

Жерар самодовольно и лукаво улыбнулся.

— Я не смог бы даже объяснить, как оно произошло… Я не привык долго тянуть… Это застало ее врасплох и…

Они подошли к папаше Пьедбёфу, который стоял в рубашке без воротничка, в войлочных туфлях.

— Мне сказали, что сегодня утром вы были у нас…

Прошу вас, входите… Ты говорил комиссару, Жерар?..

Мегрэ поднялся по узкой лестнице, некрашеные ступени которой казались совсем шаткими. Одна и та же комната служила кухней, столовой и гостиной. Все вокруг было убого и некрасиво. Стол был покрыт клеенкой с голубым рисунком.

— Кто же мог ее убить? — сразу начал папаша Пьедбёф. Чувствовалось, что он не очень умен. — В тот вечер она ушла, сказав, что еще не получила от них своего пособия и что от Жозефа ни слуху ни духу. Да! Они платили ей каждый месяц на содержание ребенка… Это, конечно, слишком уж мало и…

Жерар, поняв, что отец сейчас начнет выкладывать все те же жалобы, прервал его:

— Это комиссара не интересует! Ему нужны факты, доказательства! Так вот, у меня… Я, по крайней мере, могу доказать, что Жозеф Питере, который утверждает, что в этот день в Живе не приезжал, в действительности был здесь… Он приехал на мотоцикле и…