– Когда террорист врезался в джип, раздался очень сильный взрыв и я упала на пол. Все упали на пол автобуса, и на нас посыпались стекла. Я лежала на полу и молилась, чтобы солдаты в джипе остались живы... Но они погибли.

Это невозможно слушать. Выключаю телевизор. Нужно сосредоточиться и отредактировать статью, чтобы срочно отправить ее в редакцию.

Все. Последние строчки. Отправляю. Проверяю – статья отправлена.

Принимаю душ. Иду к кровати.

Телефон. Нет. Не сейчас. Надо отключить его. Звонит не умолкая.

Сон смежает веки. Ощущение реальности покидает меня, но я все же снимаю трубку:

– Але...

– Фира... он погиб.

– Кто?! Кто погиб? Кто это говорит? – Вскакиваю с кровати. – Але! Кто погиб? Говорите же! Не молчите!

– Алеша... Алеша был в джипе.

– Але! Алена! Алена!..

Телефонные гудки грохочут в моей голове. Набираю ее сотовый. Он молчит. Звоню Вите. Он уже знает о несчастье.

– Я еду. Я сейчас выезжаю!

– Фира, умоляю, будь осторожна. Ты так неуверенно водишь машину.

– Я уже лучше. Я... Он спас детей от смерти.

– Да, сорок пять детей. Закрыл своим телом... от смерти.

I – Он был такой талантливый! Настоящий Эйнштейн. И что теперь будет с Аленой? Бедная девочка...

...Вот уже вторые сутки я сижу с Аленой и родителями Алеши в их съемной квартире в Хайфе. Родители Алеши всего месяц в Израиле. Продали квартиру, как говорил Алеша, и приехали, чтобы быть с детьми.

По еврейскому обычаю, близкие родственники сидят поминальную семь дней. Все время приходят люди: друзья Алеши и Алены, знакомые, посторонние, спасенные дети, их родители, журналисты.

Мама Алеши показывает его детские фотографии и говорит, говорит, говорит – так выливается ее горе... Отец молчит.

Алена до сих пор не проронила ни слова. Все мои попытки вывести ее из этого ужасного оцепенения безуспешны.

Двери открыты. Входят двое молодых ребят в солдатской форме.

– Мы должны передать родителям Алекса вещи, которые были с ним в джипе.

Они выкладывают на стол перочинный нож с покореженной ручкой, пилотку и обугленную черную книгу.

– «Черный обелиск» Ремарка! – вскрикивает Алена, прижимает обугленную книгу к губам. – Я дала ему почитать в субботу.

Это похоже на страшное пророчество. «Черный обелиск», превращенный взрывом в черный пепел...

– Аленушка, родная, наконец-то ты заговорила! Тебе нужно выпить чаю, съесть кусочек хлеба. Девочка моя...

Веду ее в кухню, усаживаю на табурет.

– Фира... я беременна.

– Правда?

– Да. Завтра будет два месяца.

– Алеша знал?

– Нет. Никто не знал. Я решила, что забеременею и тогда он меня никогда не бросит... Я перестала пить противозачаточные таблетки... а он все равно меня бросил.

– Нет! Это не так. Он ушел и оставил себя тебе... Что ты будешь делать?

– Растить Алешу...

– Конечно. Извини, я задала дурацкий вопрос. Давай скажем Алешиным родителям. Это поможет им перенести горе.

– Скажи...

Подношу чай к ее губам. Она делает несколько глотков, отодвигает чашку, опускает голову на руки.

Я не могу смотреть, как рыдания сотрясают ее детские плечи, но она должна плакать, чтобы вылить из себя этот нескончаемый поток горя.

Через час мой самолет в Тель-Авив. Все же не выдерживаю, набираю номер телефона в Иерусалиме:

– Раиса Борисовна, здравствуйте. Мне очень нужна Фира.

– Фиры сейчас нет дома. Что ей передать?

– Это говорит Гера. Георгий Михайлович.

– Как я рада, что вы звоните! Как рада! Что передать дочке?

Я вдруг соображаю, что Раиса Борисовна старше меня всего на два года.

– Понимаете... Я очень люблю вашу дочь... Я вылетаю сейчас в Тель-Авив. Хотел сделать сюрприз, но в последний момент решил позвонить.

– Господи! Какое счастье! Георгий Михайлович! Секунду подождите, возьму ручку, чтобы записать номер вашего рейса.

«Цифры имеют большое значение» – это Фира. Я не обратил внимания на отрывной талон, просто взял и пошел, а теперь, подходя к трапу, вспомнил о нем.

Вспомнил, чтобы посмотреть номер моего места в самолете. Я делаю то, чего не делал никогда в жизни. Я загадываю. Говорю себе: «Если номер моего места заканчивается на цифру один, значит, я принял правильное решение и у меня будет в Израиле все хорошо. А если нет, то – нет...» Смотрю в отрывной талон – 21. День моего рождения!

Чувство невероятной, буйной радости охватывает меня. Да ладно, это же просто совпадение. Просто совпадение. Нет! Это не совпадение. Это день моего рождения!

Мне хочется приподнять стюардессу и закружить, закружить эту красивую шатенку с синими глазами. Самолет израильский, а она вдруг говорит по-русски, правда с акцентом:

– – У вас очень хорошее настроение.

– Да! Прекрасное!

– Это видно по глазам. Приятного полета.

– Спасибо.

Сажусь, пристегиваю ремень, достаю оставшиеся десять страниц Фириного послания.

«Еврею нельзя пытаться узнать свое будущее. Когда Моисей привел еврейский народ к Земле Обетованной, он обратился к Всевышнему с просьбой рассказать ему о будущей судьбе своего народа. И Всевышний ответил Моисею: «Я не могу сказать тебе, что будет с твоим народом, но если ты проанализируешь, что было, то сам поймешь, что будет».

Дорогой, любимый мой Гера, когда ты приедешь ко мне в Израиль, твоя жизнь сложится очень хорошо. И совсем не из-за меня, а благодаря тебе самому. Проанализируй свое прошлое, и ты поймешь, что я права».

Фира, Фирочка... Эстер... Скоро я увижу тебя, прижму к себе крепко-крепко, чтобы никогда больше не расставаться с тобой...

Самолет взлетает. Глаза слипаются. Видимо, переживания последних дней дают о себе знать...

Чудная шатенка с синими глазами – милая стюардесса с местечковым акцентом разносит обед, проплывает мимо меня.

– Девушка, будьте добры, разбудите, когда Израиль будет под крылом самолета. Я его никогда не видел.

– С удовольствием разбужу! Он такой красивый! Покушайте и спите спокойно.

Мгновенно проглатываю содержимое всех пластмассовых тарелочек, принесенных мне заботливой Яэль – так зовут мою новую знакомую, – и неожиданно проваливаюсь в глубокие сонные дали.

– Господин Георгий, это будет через пять минут.

– Что?

– То, что вы хотели увидеть, – Израиль! – Яэль радостно улыбается, подает мне джин с тоником.

– Лыхаем!

– Лыхаем!

И вдруг все люди в самолете начинают хлопать в ладоши, кричать: «Израиль!» – и петь «Хаванагилу».

Головокружительное счастье, незнакомое, неведомое раньше чувство причастности к своему народу охватывает меня.

Там взрывы почти каждый день, люди погибают, а их глаза светятся такой радостью – Израиль!

Смотрю в иллюминатор и не верю своим глазам. Далеко внизу дома – спичечные коробки, нитки – дороги и магистрали, и все это сверкает тысячами огней. Словно кто-то рассыпал поверх всего бриллианты. Что же это сверкание среди бела дня? Спрашиваю у стюардессы.

– Как, вы разве не знаете?

– Нет.

– Это и есть бриллианты, но их можно увидеть только из иллюминатора самолета. Когда Моше – наш пророк...

– Моисей?

– Да. Когда Моисей получил от Всевышнего скрижали Завета, они были сделаны из огромного цельного куска бриллианта. Моисей был на вершине горы и общался со Всевышним сорок дней. Еврейский народ решил, что Моисей больше не вернется, перестал его ждать и отлил себе золотого тельца, чтобы поклоняться ему. Возвращаясь к народу, Моисей увидел это и в сердцах сбросил скрижали Завета с горы. Скрижали разбились на тысячи осколков и разлетелись по всей Земле Обетованной, но только с самолета можно увидеть их сверкание.

– Потрясающе!

Заворожено смотрю в иллюминатор.

– Сверкает!

– Поверили? – восхищенно смотрит на меня Яэль.

– Конечно.

– А я пошутила.

– Что же тогда сверкает?

– Зеркала солнечных бойлеров. Их тысячи в Израиле. Почти на всех крышах. Чтобы в домах была горячая вода. От солнечной энергии. В полдень лучи солнца падают на эти зеркала под таким углом, что они сверкают, как бриллианты. Вам просто повезло с рейсом.