Рэчел не выдержала и улыбнулась. Дарби была ее старинной подругой. Они вместе учились в школе, потом Дарби закончила колледж и вернулась в Ричмонд уже бакалавром искусств, чтобы создать собственную фирму, специализирующуюся на дизайне интерьеров. На первое время ее ссудил деньгами банк Дункана Гранта, но очень скоро Дарби вернула заем с процентами, и теперь ее дело процветало. В последние годы она занималась также торговлей антиквариатом, и чердак старинной усадьбы был для Дарби своеобразным мебельным Эльдорадо.

— Ну, до завтра этот столик никуда не денется, — успокоила подругу Рэчел. — Кстати, ты начала готовить список вещей, которые ты хотела бы приобрести для себя? А заодно и тех, которые ты могла бы продать от моего имени?

Дарби закатила глаза.

— Ну еще бы! Я не знаю, известно тебе это или нет, но тут, на чердаке, хранится целое состояние. Первая оценка, которая производилась вскоре после гибели твоих родителей, была весьма и весьма скромной. Я бы даже сказала, что служащий налогового управления, который ее производил, не в состоянии отличить трюмо эпохи Регентства от сделанного вчера стула, но ты все равно должна послать ему цветы. Благодаря ему ты сэкономила несколько сотен тысяч долларов на одном только налоге на наследство.

— Мне тоже кажется, что оценщик не захотел портить костюм и ползать среди всей этой пыли, — согласилась Рэчел. — Он только заглянул сюда одним глазком и сразу спустился обратно. Мебель, которая стоит внизу, просто ослепила его.

— Меня она тоже ослепила, — кивнула Дарби. — Старинная и в прекрасном состоянии. Но, как видишь, это не помешало мне засучить рукава и начать разбирать эти авгиевы конюшни. Я заползла во все углы и обнаружила три огромных сундука, которые просто битком набиты такими вещами, за которые любой дизайнер по интерьеру без колебаний продаст душу дьяволу. Каминные вазы, подсвечники, статуэтки, рамы для картин… Мне придется выложить целое состояние, чтобы купить у тебя все, что мне хочется. И, учти, я готова сделать это, Рэчел.

— Ничего, мы что-нибудь придумаем, — кивнула Рэчел. — Тебе не обязательно покупать все сразу. Например, мы могли бы заключить с тобой договор о передаче мебели на ответственное хранение с оплатой по мере реализации. Ты же знаешь, что сейчас я не нуждаюсь в деньгах.

Светло-голубые глаза Дарби радостно заблестели, однако она с сомнением покачала головой.

— Это чересчур щедрое предложение, Рэчел. Я не знала, что ты настолько мне доверяешь.

Рэчел рассмеялась.

— Пусть тебя это не смущает, Дарби, — отец оставил мне достаточно денег. Единственное, чего мне на самом деле хочется, это чтобы все эти прекрасные вещи снова начали служить людям. И я не понимаю, почему ты не можешь на этом заработать… Ты так много работала, создавая свою фирму, и теперь люди, которые разбираются в антиквариате, уважают тебя как специалиста, способного разыскать для них по-настоящему интересные вещи. Нет, Дарби, будь на твоем месте кто-нибудь другой, я бы еще подумала, но ты…

— Спасибо, Рэчел.

— Не за что, Дарби, я просто сказала, что думала. А теперь, почему бы тебе не устроить себе маленький выходной? Сейчас уже начало пятого, а ты все равно не сможешь двигать мебель без своих парней. Отдохни, а завтра продолжишь… — Тут она улыбнулась. — А я скажу Фионе, чтобы она перестала насылать порчу на Стива.

— Я была бы тебе весьма признательна, — сказала Дарби с напускной серьезностью и, не сдержавшись, прыснула.

Вместе они спустились с чердака в коридор второго этажа. Здесь Дарби снова остановилась, оглядывая заставленное мебелью пространство.

— Вот это да! — вырвалось у нее.—Я и не представляла, что мы спустили сверху столько мебели. Говоришь, внизу тоже что-то стоит? Извини, я не хотела причинять тебе неудобства, но…

— Пусть это тебя не беспокоит, — отмахнуласьРэчел.

Дарби неожиданно прикусила губу.

— Знаешь, что мы сделаем? Я сегодня же составлю список вещей, которые, как мне кажется, я сумею быстро продать, и уже завтра парни перевезут эту мебель в мой магазин. По крайней мере, она не будет мешать ни тебе, ни мне. Ну а как только освободится немного места, дело сразу пойдет веселее. Ты сама увидишь. Договорились?

—Что ж, похоже, это действительно неплохая идея, — согласилась Рэчел.

— Прежде чем увозить что-либо, — добавила Дарби, воодушевляясь, — я согласую этот список с тобой. Вдруг тебе захочется оставить что-то себе? Может быть, ты даже решишь забрать часть мебели с собой, в Нью-Йорк.

Как и большинство знакомых, Дарби была уверена, что после продажи дома Рэчел вернется в Нью-Йорк. По крайней мере до сих пор все поступки Рэчел и все решения, которые она принимала, указывали именно на такой вариант развития событий. Да и сама Рэчел не опровергала этого, хотя на самом деле вовсе не была уверена, как она в конце концов поступит.

Поэтому она только кивнула в ответ и сказала:

— Да, хорошо. Так и сделаем.

— Отлично. Тогда — до завтра! — воскликнула Дарби и, спустившись по главной лестнице в холл первого этажа, выскользнула за дверь.

Все это было проделано так стремительно, что в первое мгновение Рэчел слегка опешила, хотя ей давно было известно, что за хрупкой внешностью Дарби скрывается натура энергичная и деятельная.

Несколько секунд Рэчел стояла на площадке, глядя вслед подруге, потом повернулась и пошла в свою спальню в восточном крыле дома. У порога Рэчел, однако, остановилась и долго смотрела на дверь отцовской комнаты, которая располагалась дальше по коридору. Деловые бумаги отца, хранившиеся в кабинете, Рэчел успела разобрать, однако до личных вещей у нее не дошли руки. Она знала, что не может поручить эту работу никому другому — только сама Рэчел могла решить, что делать с одеждой и прочим, однако она никак не могла заставить себя взяться за это.

Даже теперь, когда Рэчел считала, что вполне владеет собой, она никак не могла заставить себя подойти к этим дверям и открыть их. Это по-прежнему было свыше ее сил. Она чувствовала, что стоит ей только войти в спальню отца, увидеть его кровать, туалетный столик с разложенными на нем мелочами, знакомую одежду, которую уже никто никогда не наденет, и горечь потери снова надолго выведет ее из строя.

«Нет, — решила она, — лучше с этим не торопиться».

Продолжая размышлять об этом, она вошла в свою спальню, которую родители разрешили ей обставить по-своему, когда Рэчел исполнилось шестнадцать. От матери Рэчел унаследовала безупречный вкус, поэтому, даже будучи подростком, она терпеть не могла кричащих цветов и контрастных сочетаний, которые обожали ее ровесники. Больше всего Рэчел нравилась изящная, испещренная цветочным орнаментом мебель в стиле Людовика XV. Ее позолоченные деревянные части и светло-голубые тона обивки определили выбор обоев и драпировок, и хотя с тех пор спальня стала напоминать музейную обстановку, сама Рэчел чувствовала себя там прекрасно. Она уже привыкла жить в окружении антикварной мебели:

Вот и сейчас, едва остановившись взглядом на бледно-голубых шелковых обоях, затканных крошечными золотыми лилиями, Рэчел прошла в ванную комнату и включила воду, чтобы наполнить большую бронзовую ванну овальной формы, опирающуюся на четыре изогнутые львиные лапы. До вечера было еще далеко, но ей казалось, что горячая ванна с травами поможет ей успокоить нервы и справиться с напряжением, от которого она никак не могла избавиться.

Ванна пошла ей на пользу, в спальню Рэчел вернулась бодрой. Набросив на плечи желтый шелковый халат, она подошла к окну и, опершись обеими руками о подоконник, встала там, машинально окидывая взглядом подъездную аллею и аккуратные лужайки, террасами спускавшиеся к реке, которую было едва видно за росшими вдоль берега кустами и деревьями.

Никаких особенных планов на сегодняшний вечер у нее не было. Вероятно, раздумывала Рэчел, она поужинает с дядей Кэмероном, потом будет смотреть телевизор или ляжет в кровать пораньше и почитает на ночь. Именно так она проводила все вечера с тех пор, как две недели тому назад вернулась в Ричмонд из Нью-Йорка.