— Как твои дела? Я кстати, Нина, а то в прошлый раз не успели даже представится друг другу.

— Я Матвей, приятно познакомится, в прошлый раз ам и не дали познакомиться, хотя ты тут просидела не мало, пока я ремонтировал твой каблук. Сегодня тоже что то надо отремонтировать?

Да. Надо.

Душу бы отремонтировать, которая рвет на клочья грудную клетку.

Опускаю глаза.

— Сегодня ничего не сломалось. Я в этом районе не бываю, поэтому не заходила к тебе.

— Приятно, что зашла просто так. А чего такая грустная?

— Ничего, — пожимаю плечами, — все как обычно. Ничего не происходит. Плодотворного, от того и грустно.

— У нас тоже с женой сем лет нет детей. Семь лет. Я в прошлый раз хотел сказать тебе, чтобы ты так сильно не расстраивалась. Сколько лет ты замужем?

— Почти два года.

— Это не срок. Два года, — он тяжело вздыхает, а мой телефон не перестает, опять звонит, я отключаю звук, далье пью сок, — семь лет это срок. У нас с женой все в порядке. В плане здоровья. Но не беремением. То есть она не беремениет. И все было не так песально, но она пол года как ушла от меня. Не живем вместе. А на развод официально не подает. Так ччо не печалься. Все у вас впереди.

— Пол года не вместе? Тяжело пережил расстование?

— Тяжело. Не выносимо. Особенно по вечерам. Дома — все стоит как она поставила, ничего не трогаю, не переставляю. Чтобы не нарушить тот порядоко, который она установила. Но я ее отпустил. Она так мечтает о детях, пусть……….- грустно вздыхает, — может у нее с другим получится. Ладно не будем о грустном.

— Я так этого боюсь. Расстования. — еле сдериживаюсь, чтобы не заплакать.

Если я раньше думала, что во мне вина нашей бездетности, хотела отпустить, уйти, чтобы он не остался из за меня без детей. То сейчас даже не думаю, точнее не хочу думать.

Вдруг Артем захочет отпустить меня………..

Хотя в его диагнозе страшного ничего нет, все равно страшно.

— Понимаете, как бы вам объяснить простым языком, чтобы вы поняли, — говорила Виолетта Геннадьевна, — да, у него живых сперматозодидов придостаточно, для зачаия достаточно и одно сперматазодида! Но….они все находятся….ммм….шас подумаю, как обьяснить, чтобы вы поняли, — она снимает чоки, протирает глаза, — они все по отдельности находятся в пузырях. Представьте себе, мыльные пузыри. Так вот, у Артема получается, все как разделились по мыльным пузырям. Они живые, шустрые, но они в мыльных пузырях. Они не могут пробится и оплодотворить яйцеклетку. Это…нужно поделчится. Предстательную железу вылечить- вуалья! Ты беременна! Герман Шаевич отличный врач. Вопрос времени. Самое большое месяц. Месяц лечения Артема и ты беременна.

— Аууу! Нина, где витаешь? — меня из раздумий вывел Матвей.

— Где то очень высоко, — улыбаюсь, — мне пора, пока в розыск не подали, я еще зайду к тебе. Чисто по дружески, если ты не против?

— Я не против, по дружески, — смеемся, он встал, легко меня обнял.

— Никогда не отпускай своб любовь. Чтобы не случилось, борись, будьте вместе, и у вас все получится, — не знаю, что на меня нашло, сказать это ему.

— Думаешь?

— Нет не думаю. Знаю. Нельзя без любви. Ели конечно, твоя любовь любовь взаимная.

— Взаимная, я уверен.

— Тогда не тяни. Беги к ней, верни ее.

— Как же я рад! Что ты пришла, что вообше с тобой познакомился. Сегодня же пойду к ней, поговарю.

— Спеши, — мы улыбнулись, обнялись, и я ушла.

Теперь точно на останвку.

— Нинуль! Ты дома? — слышу щелчок замка в двери. Сижу неподвижно на кровати в спальне.

Не знаю как себя вести, скажет ли он мне все, сам? Вчера ведь после того, как сам поехал за результатом в клинику, приехал домой, ничего не сказал.

— Привет, — подходит, садится на корточки, берет меня за руки, я не смотрю на него, — где ты была? Я не мог до тебя дозыванится.

— Ты знаешь же, где я была, у Виолетты Геннадьевны, — тяжело выдыхаю, мне трудно, не могу смотреть в его глаза. У него задрожали коленки, он волнуется, руки не отпускает, — ничего не хочешь мне рассказать?

— Милашка, — он опустился на колени, голос дрожит, — прости меня. Ты теперь меня бросишь? — не ожидая моего ответа, он продолжает, — ты же меня не бросишь? — я смотрю в его глаза, взгляд печальный, руки трясутся, — Нина, не бросишь? После того, что узнала, что во причина………… из-за меня ты не беременеешь? Я же не бросил тебя, когда мы думали, что из за тебя нету у нас детей. У меня даже мыслей таких не было, бросить тебя. Ты не уйдешь от меня? Я не смогу без тебя. Нина. — слезы застряли в его глазах. У меня же полная опустошенность.

— Мы думали? Мы- думали что это я бесплодная? Нет не мы! Вы. Твои родители! Мне все врачи говорили, что у меня полный порядко! Мне лечить ничего не надо! Просто так я пичкала себя не нужными таблетками! Горстями пила витамины! А гармональное нарушение у меня возникло, я уверена, на фоне переживаний! — я смеюсь всквозь слезы, — переживаний. Ни к чемных. Ни кому не нужных, — я плачу, — столько анализов, обследованийй……снимок труб, никому не нужных………

— Нина…..

— Скажи, почему ты не сказал? Почему скрыл? Я от тебя скрывала что нибудь?

— Я боялся, боялся потерять тебя.

— А сейчас не боишься?

— Боюсь. Я растерялся. Вчера, не знал как себя вести. Я очень испугался…….ты бросишь меня?

— Как? Как тебе такое могло прийти в голову? — он пожимает плечами, — я тебя люблю Артем! Ни за что и никогда не брошу.

— Прости меня. Очень прошу, — он берет мое в руки мое лицо, смотрит в глаза, — ты простишь меня?

— Ели ты обещаешь никогда ничего не скрывать от меня.

— Я клянусь тебе, никогда! — обнимаю его ркепко, — вставай поехали.

— Куда? — он тянет меня за руку, — я недавно приехала домой с клиники………

— В клинику, Герман Шаевич работает до семи вечера. Сегодня же начну лечение! — у него от радости загорелись глаза, — он сказал ничего страшного нет, это все лечится, — мы уже сидим в машине.

— Я знаю.

— Знаю. Мне Виолетта Геннадьевна сказала, лечение продллится месяц и я буду беременнаа.

— Спасибо.

— За что?

— То что ты со мной! — По другому никогда не будет. Я всегда буду с тобой. Что бы не случилось. Запомни! — он сильно жмет руку, которую держит в своей руке всю дорогу.

— Я подрался в армии. Сильно. Меня сильно ударили по…. удар пришелся по предстательной железе. Травма. Я не обрашал на это внимание. Болеть тогда перестало, я думал все. А оказалось ни все….

— Артем, главное лечится. Но если бы мне сказали, что от тебя я никогда не смогу иметь детей, — я бы не ушла от тебя. Я очень тебя люблю.

— Я тоже очень тебя люблю.

Ему всего то назначили три лекарства и массаж предстательной железы.

Аппаратный массаж.

АРТЕМ.

— Только не спрашивай, как будут делать массаж, я все равно не скажу, — мы уже едем назад, домой. Нина смеется.

— Я не буду спрашивать.

— Тогда не смейся.

— Прости, — и улыбается.

Как я рад! Я счастлив, что она меня простила. Поняла и простила. Я в тот день сказать, что расстроился, ничего не сказать. Я был в ужасном состоянии. Во мне причина, во мне. Я идиот, почему изначально не пошел не сдал, этот гребанный анализ? Почему. Болван! Просто болван. Два года, потерянных два года. Я давно мог уже нянкать нашего малыша. Моя Нинуля не вылазила из этих клиник, теперь езе в храм начала ходить, прошла через муки ада. Это когда умирает вся надежда, и человек надееться только на Бога. Это я виноват. Я. До чего довел, что она ходит, разговаривает с Богом.

Каким местом только я думал, когда решил не нести домой этот чертов анализ?

Стормозил. Испугался. Потерять испугался. Я порвал, выкинул. Зная, что ей на прием, на следуюший день, зная, что она узнает, Я все равно порвал выкинул.

Потом когда не мог дозванится, думал она ушла. Потерял. Я мчался домой, сначало в клинику, не находя ее там, потом домой. В тот момент я возненавидел сам себя. Вот так просто, потерял ее. Я так думал. Какое облегчение я почувствовал, когда увидел ее в комнате. Готов был провалится в сквозь землю, за то что скрыл. Соврал.