Мама вошла в дом и застыла на месте. Она открыла рот, потом снова закрыла и наконец произнесла слабым голосом: «Силы небесные!»

Лора и Мэри принялись вопить и приплясывать. Глядя на них, Кэрри стала делать то же самое.

— Это тебе, мама! Это твоя новая плита! — кричали они.

— Зря ты это, Чарльз! — сказала мама.

Папа обнял ее и сказал:

— Все в порядке, Каролина.

— Конечно, все в порядке, — ответила мама. — Но построить такой дом, да еще со стеклами на окнах, да еще такая плита... Это уже слишком.

— Для тебя ничего не жаль, — сказал папа. — И не думай о расходах. Ты только обернись и посмотри в окно на это поле!

Но Лора с Мэри потащили маму к плите. Лора показала ей, как поднимаются крышки, Мэри открыла и закрыла вытяжное отверстие. Потом мама заглянула в духовку.

— Ну и ну! — сказала она. — Уж и не знаю, как я буду готовить обед на такой прекрасной большой плите!

Но обед на этой чудесной плите она все-таки приготовила. Мэри и Лора накрыли стол в светлой, просторной комнате. Окна были открыты, дом полон воздуха и света. Солнце лилось в него через распахнутую дверь и через окно рядом с дверью.

Так весело было обедать в этом просторном, светлом, полном свежего воздуха доме, что они не спешили вставать из-за стола.

— Вот теперь это похоже на настоящую жизнь! — сказал папа.

Потом они вешали занавески, потому что стеклянные окна должны быть занавешены. Занавески мама сделала, разрезав старую простыню. Они были белоснежные и накрахмаленные. Мама оторочила их узкими полосками красивого ситца. Занавески в большой комнате были оторочены розовым ситцем от порванного платьица Кэрри, а занавески в спальне — от Мэриного старенького синего платья. Эти ситцы — красный и розовый — папа привез им из города давным-давно, когда они жили в Больших Лесах.

Пока папа вбивал гвозди, чтобы натянуть бечевки для занавесок, мама достала два припасенных ею куска коричневой оберточной бумаги. Она сложила их и показала Мэри и Лоре, как надо вырезать из них ножницами маленькие кусочки. Когда они развернули каждая свой кусок, на бумаге получился ряд звездочек.

Этой бумагой мама застелила полки позади плиты. Звездочки свисали с полок, и, когда в плите горел огонь, они сияли.

Потом мама завесила угол спальни двумя белоснежными простынями. За ними папа с мамой могли держать свою одежду. Еще одну такую же простыню мама натянула на чердаке для Мэри и Лоры.

На стол мама постелила скатерть в красную клетку и поставила лампу, начищенную так, что она сияла. Рядом с лампой она положила Библию в бумажном переплете, большую книгу в зеленой обложке — «Чудеса животного мира» — и роман под названием «Миллбэнк».

Под конец папа повесил на стену возле окна полочку, и мама поставила на нее фарфоровую пастушку.

Эту резную полочку, украшенную виноградной лозой, звездами и цветами, папа смастерил для мамы на Рождество давным-давно. И вот опять на ней стояла все та же улыбающаяся пастушка с золотыми кудрями, синими глазами и розовыми щечками, в фарфоровом корсаже, отделанном золотыми фарфоровыми лентами, в фарфоровом передничке и фарфоровых башмачках. Вместе с ними она проехала весь путь из Больших Лесов до Индейской Территории и оттуда до Тенистого Ручья в Миннесоте. И вот она стояла тут на полочке. Она не разбилась. На ней не было ни щербинки, ни даже царапинки. Она была все та же и улыбалась все той же улыбкой.

В этот вечер Мэри и Лора взобрались по лесенке и сами улеглись в постель в своей собственной большой и просторной комнате. У них не было занавесок на окнах, потому что маме не хватило старых простыней. Зато у каждой было по ящику, чтобы на нем сидеть, и еще по одному — чтобы хранить там свои самые драгоценные вещи. В Лорином ящике жила тряпичная кукла Шарлотта и бумажные куклы, а в Мэрином лежали готовые части лоскутного одеяла и мешочек с обрезками разноцветной материи. За занавеской у каждой из них было по гвоздю, чтобы вешать на ночь платье, а днем — ночную рубашку. И только одно было плохо — Джек не мог взобраться сюда по лесенке.

Лора сразу же заснула. Она весь день бегала то из дома на улицу, то с улицы в дом, весь день карабкалась вверх и вниз по лесенке. Но спала она недолго. В новом доме было слишком тихо. Ей не хватало ручья, который всю ночь напевал ей песенки. И она просыпалась от тишины.

Наконец ее разбудил какой-то звук. Она прислушалась. Звук похож был на топот маленьких ножек прямо у нее над головой. Словно много-много маленьких зверушек бегали туда-сюда по крыше. Что бы это могло быть?

Да это же дождь! Лора так давно не слышала, как дождь барабанит по крыше, что совсем забыла этот звук. В землянке дождя не было слышно из-за толстого слоя земли и травы над головой.

Счастливая, она лежала, постепенно погружаясь в сон под это постукивание дождя по крыше.

Когда на следующее утро Лора выпрыгнула из постели, она почувствовала под босыми ногами гладкий деревянный пол и услышала смолистый запах древесины. Над головой у нее была крыша из ярко-желтой дранки и поддерживающие ее стропила.

Из восточного окна виднелся прямоугольный край светло-зеленого шелковистого поля со всходами пшеницы, а за ним — серо-зеленый овес. Далеко-далеко из-за края огромной зеленой земли выглядывала узенькая полоска серебра — это вставало солнце. Землянка, ивы, ручей — все это, казалось, было так далеко и так давно.

Вдруг теплый, желтый, солнечный свет облил Лору, стоящую в одной ночной рубашке, с ног до головы. На чистом деревянном полу загорелись квадраты оконных стекол и легли тени от перекладин. Тень от Лориной головы в ночном чепчике, от ее кос, ее ладоней, которые она подняла, растопырив пальцы, была еще глубже и темнее.

Внизу загремели крышки на новой чудесной плите. Через отверстие в полу чердака донесся мамин голос:

— Мэри! Лора! Пора вставать, девочки!

Так начался новый день в их новом доме.

Но пока они завтракали внизу, в большой, просторной комнате, Лоре захотелось увидеть ручей. Она спросила у папы, можно ли ей сбегать туда поиграть.

— Нет, Лора, — сказал папа. — Там на дне глубокие темные ямы. Но когда вы закончите свою работу, можете пробежаться с Мэри по той тропинке, по которой Нельсон сюда ходил. Посмотрим, что вы там найдете.

Они бросились поскорее делать свою работу. И нашли в пристройке новую покупную метлу! Казалось, чудесам в этом доме не будет конца. Метла была совсем не похожа на те, что вязал папа из ивовых прутьев. И скользила по гладкому полу, будто волшебная.

Но Лора и Мэри сгорали от нетерпения — им хотелось узнать, куда ведет тропинка. Они поскорее все закончили, поставили метлу на место и вышли из дома. Лора так спешила, что прошла чинно всего несколько шагов, а потом пустилась бегом. Капор соскользнул у нее с головы и болтался за спиной, босые ноги едва касались чуть заметной в траве тропинки. Тропинка вела вниз под горку, потом по ровному месту и снова вверх по небольшому склону. И вот перед ними ручей!

Лора в изумлении остановилась. Ручей здесь был совсем не таким, каким она его знала. Спокойный, он лежал на солнышке в низких, поросших травою берегах.

Тропинка обрывалась в тени громадной ивы, где через ручей был перекинут мостик. Потом, еле заметная, она пересекала лужок на том берегу и за небольшим холмиком скрывалась из виду.

Лоре казалось, что эта тропинка так и будет без конца бежать по солнечным лужайкам, перебираясь через знакомые ручейки и огибая холмики, чтобы посмотреть, что там, за ними, хотя на самом деле она вела к дому мистера Нельсона.

Ручей здесь появлялся из густых зарослей дикой сливы. Низенькие деревья росли по обе его стороны так близко к воде, что их ветки почти смыкались. В их тени вода была темной.

Потом он разливался вширь и бежал, булькая, по камешкам и песку, потом суживался, чтобы проскользнуть под мостик, журча, бежал дальше и наконец вливался в широкую заводь. Вода в заводи была неподвижна, как стекло.