— А как? — задала она вполне логичный вопрос.

— Под покровом тьмы, — предложил я. — Так романтичней.

— Если твои монахи чёрные светляков не развесят, — с сомнением пожала она плечами.

— А ты их побороть не сможешь?

— Если один будет развешивать — смогу. Я девушка сильная, — усмехнулась она. — А если двое? Или трое? Ты же сам видел, что это заклятие сильное, хоть таким и не кажется. И ломать его приходится тоже Силой. Нет обходных способов. Одно сломаю — и без сил свалюсь.

— Я понял, — сказал я и посмотрел на часы.

До темноты ещё как минимум часов пять. А Созерцающие, помогающие нашему противнику, могут сидеть лишь в домах напротив, иначе у них сил не хватит управлять заклятиями и огненные шары отбивать. Интересно, а как у них с отбиванием пуль калибра двенадцать и семь, направленных им в башку непосредственно? Чего не видишь, того не отобьёшь. А постоянный щит больше нескольких минут сам Бэрах не смог бы продержать.

— Маш, а из гранатомётов из форта били по трактиру? — уточнил я.

— Конечно, раз двадцать, наверное. Тоже отбили всё. Это же не снаряд из пушки.

— В смысле? — не понял я. — А разница в чём?

— В магии огня, — ответила Маша, — чтобы отклонить пушечный снаряд, нужно невероятно много Силы. Один я, может быть, и отклоню, хоть и немного. Ну два, если амулетами обвешаюсь. А чтобы отклонить гранатомётную гранату, достаточно подействовать на реактивную струю, и Силы тратишь совсем немного. Изменяешь направление, куда пламя направлено, и граната уходит.

— Вот ведь гадство! — выругался я, с досады стукнув себя по колену.

Так и есть, вспомнил, чему нас ещё в армии учили. Хороший колдун, а тем более группа колдунов, может целый день напролёт перенаправлять полет реактивных снарядов. Поэтому, если противник ставил магическую защиту, следовало пользоваться гранатами не реактивными, а теми, у которых пороховой ускоритель весь в стволе выгорает. Но у таких гранат эффективная дальность поражения в два раза меньше, чем у реактивных. А от форта до трактира и гостиницы «Приют», откуда ведут огонь и где сидят волшебники, не меньше четырёхсот — предельная дальность для крепостных гранатомётов. А те гранаты, что подходят, не долетают или на таком излёте, что их и пьяный волшебник мановением пальца в сторону откинет. Вот те раз — и чем их там доставать?

Для гаубиц цель недостижимая уже ввиду близости. А серьёзных миномётов там сейчас нет. Уехали. Да и для стосемимиллиметрового миномёта половина километра — дистанция почти предельная, ближе он уже не может. Гаси свет, короче. А долбить наугад из крупнокалиберных спарок… Эффект будет отличаться от нулевого разве что большим шумом и перегревом воды в кожухах. И никаких патронов не хватит.

Есть в форте миномёты ротные, переносные, калибром пятьдесят миллиметров[93], стреляющие чугунными минами весом чуть больше килограмма, но они и перекрытие-то не пробьют. Это как ручными гранатами кидаться. Зажигательными? Где магия огня, там зажигалки не действуют. Вот те раз. Неплохо продумали это нападение, выходит. И ещё выходит, что длинное здание «Отставной К. барабанщик» — ключевая позиция для противника, откуда можно обстреливать защитников форта чуть не кинжальным огнем. А при необходимости и магией можно достать.

В общем, как это ни обидно, но трактир, что напротив, следовало бы сжечь. Звучит кощунственно, разумеется: «Сжечь трактир!» — скажи такое кто при мне ещё вчера — сам в зубы двинул бы, но сегодня всё изменилось. Мир, можно сказать, перевернулся на этой отдельно взятой площади. На все трактиры такое правило не распространяется, разумеется.

Я отставил «секиру» и вышел из номера в коридор. Неужели нет никакой возможности добраться до форта до наступления темноты? Сколько сюда идти скорым маршем взбунтовавшимся сипаям? Демоны, хоть бы связь была с комендатурой или командованием гарнизона! Хоть как-то согласовать действия. Нам бы, например, очень не помешала дымовая завеса, а где её брать? Закидали бы всю площадь дымовыми шашками — и дёрнули к воротам прямо на машинах. Тут двести метров всего, мухами бы долетели.

Дверь в номер напротив была открыта, и в нём никого не было. Я подошёл к окну, распахнул его. Высунувшись по пояс, огляделся. Нет, не доехать. Можно рискнуть, разумеется, но до какой степени? Пока серьёзных потерь нет, в гостинице всего один легкораненый. А если мы попытаемся отсюда уйти? Скольких успеют подстрелить тогда? А если у противника пулемёт имеется? Кто мешал с товаром завезти сюда «максим» или «шварцлозе», что немало продали по всему Великоречью? Да и ручники вроде «льюиса» или даже «дегтяря» у аборигенов имеются. И стоит нам из-за угла показаться, как противник щедро посыплет нас пулями. И что тогда?

Вот так и выходит — вроде и сидим в крепком месте, и в то же время — как в мышеловке. Вляпались, одним словом. А вот если бы суметь те трактиры поджечь… да ещё ночью, например, а самим в это время укатить в ворота форта — вот это может сработать. Ночное зрение у противника почти до нуля упадет, шум-треск-паника-пожар — что нам за это время рывок до ворот? Особенно если их нам откроют. А чтобы открыли — связь нужна!

Как осенило меня, в общем. Бросился обратно в комнату, схватил свой карабин, потому как негоже по дому расхаживать неготовым к бою, а затем загрохотал ботинками вниз по лестнице.

— Хозяин! Иваныч! — крикнул я удобно пристроившемуся на полу за своей стойкой толстяку с усами, жующему огромный бутерброд.

Тот что-то невнятно промычал в ответ, подразумевая, что он меня видит и готов к приёму любой информации.

— Иваныч, простынями пожертвуешь? Краска есть?

— Это зачем? — с подозрением спросил он.

— Связь с фортом установим. Чтобы потом смыться.

Идея прекратить оборону гостиницы хозяину категорически не понравилась, в результате чего поначалу я был послан куда подальше, а в выдаче простыней мне было отказано в категоричной форме. Причём не только усатым хозяином, но и усатой домоправительницей, подползшей сзади на четвереньках в закуток, где мы спорили. На шум спора к нам закатился поручик в пограничной форме с СВД в руках, причём на деревянном цевье виднелись следы плохо затёртой крови. Перехватив мой взгляд, он пояснил:

— Не моя. Сюда я с пистолем пришёл. Мужика одного минут пятнадцать как снайпер свалил, вот и подобрал. Он с ней в окно высунулся, и прямо в лоб тот ему и закатал пломбу. Ты снайпера уделал?

Я кивнул, вздохнул глубоко и сказал:

— Предупреждал же его, не лезь в окна, прячься в глубине. Дурак.

Рядом снова загрохотали сдвигаемые стулья, и к нам неуклюже заполз однорукий Полухин, попутно хлопнув меня по плечу, после чего спросил:

— Чего на это раз удумал?

Я изложил свою идею о скорейшем отходе из гостиницы в форт. Все выслушали, но она и тут не нашла поддержки. Поручик же сказал, что гостиницу надо удерживать всеми силами, потому что она служит бастионом на подступах к форту. А если нам из неё отойти, то тогда за её двухэтажным зданием образуется изрядное непростреливаемое пространство, в котором противник сможет накапливать силы для атаки на форт.

Но на мой взгляд, выход был один из такого положения, и я, хоть и с риском для жизни, огласил его вслух: гостиницу следовало оставить. Оборонять её в отрыве от основных сил самоубийственно. И бесполезно: всё равно нас отсюда вышибут. За это я был атакован Иванычем с домоправительницей, попытавшимися меня самым натуральным образом задушить. Насилу отбился. И то с помощью поручика и Полухина. Иваныч с усатой тёткой отпустили мою куртку, в которую вцепились, но взгляды свидетельствовали однозначно: они имеют дело с опасным душевнобольным.

— А что делать будете, когда сюда сипаи с артиллерией подойдут? — разозлился я. — Против трёхдюймовок пехотных стены сколько-то продержатся, они не хуже блиндажных накатов. А если из миномётов ударят? Первая же мина пролетит до первого этажа через все перекрытия! Пара залпов, и тут ни одного живого не останется! Тут только от пуль защита, и всё! Это не укрепление!