– Успокойся, офицер, – сказал он. – Я просто по утрам так здороваюсь с дамой.

Затем он отошел от машины, повернулся ко мне спиной и отпер ворота. Я следил за каждым его движением. Поли сохранял полное спокойствие. Казалось, я к нему даже не притронулся. Я стоял не шелохнувшись, давая возможность схлынуть адреналину. Затем посмотрел на машину. На багажник, на капот. Обойти вокруг багажника будет означать: «Я тебя боюсь». Поэтому я обошел вокруг капота. Однако, позаботившись о том, чтобы Поли никак не смог до меня дотянуться. У меня не было ни малейшего желания обеспечивать работой на шесть месяцев какого-нибудь хирурга, которому пришлось бы восстанавливать кости моего лица. Ближе пяти футов я к Поли не подходил. Он даже не двинулся в мою сторону. Просто распахнул ворота настежь и вежливо отошел в сторону, пропуская нас.

– Об этом ударе мы поговорим позже, хорошо? – окликнул он меня.

Я ничего не ответил.

– И не пойми превратно, офицер, – продолжал Поли. – Даме это нравится.

Я сел в машину. Элизабет Бек подняла свое стекло. Она смотрела прямо перед собой, бледная, молчаливая и униженная. Я выехал в ворота. Направился на запад, следя за Поли в зеркало. Он закрыл ворота и вернулся в домик привратника. Скрылся из вида.

– Сожалею, что вам пришлось стать свидетелем всего этого, – тихо промолвила Элизабет Бек.

Я промолчал.

– И спасибо за то, что вы вмешались, – продолжала она. – Но это бесполезно. И, боюсь, вы навлекли на себя массу неприятностей. Поли и так уже ненавидит вас. И нельзя сказать, что в своих поступках он всегда руководствуется здравым смыслом.

Я молчал.

– Разумеется, это все показное, – помолчав, снова заговорила Элизабет Бек. Казалось, она не обращается ко мне, а пытается убедить себя. – Это была лишь демонстрация силы. И больше ничего. Никакого секса за этим не стоит. Поли на это неспособен. Полагаю, во всем виноват избыток стероидов. Он меня только лапает.

Я молчал.

– Поли заставляет меня раздеваться, – продолжала она. – Расхаживать перед ним обнаженной. Он меня лапает. Но никакого секса нет. Поли импотент.

Я молчал. Медленно вел машину вперед, повторяя изгибы шоссе.

– Обычно это продолжается около часа, – сказала Элизабет Бек.

– Вы говорили об этом мужу? – спросил я.

– А что он сможет поделать?

– Выгнать мерзавца.

– Это невозможно.

– Почему?

– Потому что Поли работает не на моего мужа.

Я посмотрел на нее. Вспомнил, как сам предлагал Дьюку: «Тогда избавься от него». На что тот ответил: «Это не так-то просто».

– А на кого он работает? – спросил я.

– На другого человека.

– На кого?

Элизабет Бек покачала головой.

– Я не могу противиться тому, что требуют от меня, как и мой муж не может противится тому, что требуют от него. Понимаете, никто не может противится ничему. Вот в чем дело. И вы тоже лишены права голоса. Дьюку, разумеется, и в голову не придет выступать против. Он животное.

Я промолчал.

– Мне остается только благодарить господа за то, что он дал мне сына, – продолжала она. – А не дочь.

Я молчал.

– Вчера ночью мне было совсем плохо, – сказала она. – Я надеялась, что он решил оставить меня в покое. Теперь, когда я стала старой.

Я снова мельком взглянул на нее. Не нашелся, что сказать.

– Вчера был мой день рождения, – продолжала Элизабет Бек. – Это был подарок Поли.

Я молчал.

– Мне исполнилось пятьдесят, – сказала она. – Наверное, никому не доставит удовольствия глазеть на пятидесятилетнюю старуху, разгуливающую по комнате голой.

Я не знал, что ответить.

– Но я держу себя в форме, – продолжала она. – Когда никого нет, я занимаюсь в тренажерном зале.

Я молчал.

– Он связывается со мной по пейджеру, – сказала Элизабет Бек. – Я вынуждена постоянно носить с собой пейджер. Вчера он загудел среди ночи. И я должна была встать и пойти к Поли. Если бы я заставила его ждать, было бы еще хуже.

Я молчал.

– Вы меня увидели как раз тогда, когда я возвращалась от него, – продолжала она. – Там, на скалах.

Я свернул на обочину. Плавно затормозил. Перевел переключатель передач на парковку.

– Я думаю, вы работаете на правительство, – сказала Элизабет Бек.

Я покачал головой.

– Вы ошибаетесь. Я обычный человек с улицы.

– В таком случае, я разочарована.

– Я просто человек с улицы, – повторил я.

Она промолчала.

– Не надо говорить мне такие вещи, – продолжал я. – Я и так уже порядочно вляпался.

– Да, – подтвердила она. – Вас убьют.

– Ну, по крайней мере, попытаются, – согласился я. Помолчал. – Вы поделились своими подозрениями?

– Нет.

– И не надо. К тому же, вы все равно ошиблись.

Она молчала.

– Будет сражение, – сказал я. – За мной придут, но я не сдамся без боя. Кто-то пострадает. Возможно, Ричард.

Элизабет Бек пристально посмотрела на меня.

– Вы собираетесь торговаться со мной?

Я снова покачал головой.

– Я вас предупреждаю. Сам я буду победителем.

Она горько усмехнулась.

– Вы просто не представляете себе, что завязли с головой. Вам необходимо немедленно бежать отсюда.

– Я просто человек с улицы, – сказал я. – Мне нечего скрывать.

Налетевший порыв ветра качнул машину. Вокруг нас были только гранит и деревья. В радиусе нескольких миль не было ни единой души.

– Мой муж преступник, – помолчав, сказала Элизабет Бек.

– Я уже догадался, – согласился я.

– Он очень жестокий человек, – продолжала она. – И безжалостный.

– Но он не сам себе хозяин, – заметил я.

– Да, – подтвердила она. – Вы правы. И он буквально трясется перед тем, кто его хозяин.

Я промолчал.

– Знаете, есть такое выражение: «Почему несчастье свалилось на хорошего человека?» Но в случае моего мужа несчастье свалилось на плохого человека. В этом есть своеобразная ирония, вы не находите? Вот только речь идет о настоящем несчастье.

– Кому принадлежит Дьюк?

– Моему мужу, – сказала она. – Но Дьюк такой же плохой, как и Поли, только по-своему. Я бы не хотела выбирать между ними. Дьюк служил в полиции, в федеральном агентстве, но преступил закон. На его руках человеческая кровь. Он сидел в тюрьме.

– Он единственный?

– Кому платит мой муж? Ну, были еще два телохранителя. Они подчинялись ему. По крайней мере, хотя бы формально. Но они были убиты. Перед колледжем. Людьми из Коннектикута. Так что теперь остался один Дьюк. Кроме механика, разумеется. Но тот занимается чисто техническими вопросами.

– А сколько человек у того другого типа?

– Точно не могу сказать. Они приходят и уходят.

– Что именно импортирует фирма?

Элизабет Бек отвернулась.

– Раз вы не работаете на правительство, полагаю, вас это не должно интересовать.

Я проследил за ее взглядом, устремленным на отдаленные деревья. «Думай, Ричер!» Возможно, это сложная многоходовая игра, задача которой состоит в том, чтобы вывести меня на чистую воду. И в этом случае, вероятно, в ней задействованы все. Рука привратника на груди жены – для Бека слишком маленькая цена за жизненно важную информацию. А я готов был поверить в сложную многоходовую игру. В конце концов, именно этим занимался я сам.

– Я не работаю на правительство, – сказал я.

– Что ж, в таком случае я разочарована, – повторила Элизабет Бек.

Я включил передачу. Не снимая ноги с педали тормоза.

– Куда? – спросил я.

– Как вы думаете, черт побери, неужели меня волнует, куда мы поедем?

– Вы не хотите кофе?

– Кофе? – переспросила она. – Хочу. Поехали на юг. Давайте сегодня держаться подальше от Портленда.

Не доезжая мили до автострады И-95, я свернул на магистраль номер один и поехал на юг. Дорога была очень приятная, какими раньше были все дороги. Мы проехали через местечко под названием Оулд-Очард-Бич.[5] Аккуратные тротуары были вымощены булыжником, а уличные фонари сохранились с викторианской эпохи. Дорожные знаки показывали, что слева пляж. Повсюду висели выцветшие французские флаги. Я предположил, что в недавнем прошлом франко-канадцы из Квебека проводили здесь отпуск, но дешевые авиабилеты во Флориду и на острова Карибского моря изменили их вкусы.