В вагоне-ресторане все было подготовлено для допроса. Пуаро и мсье Бук сидели по одну сторону стола. Доктор по другую. На столе перед Пуаро лежал план вагона «Стамбул – Кале». На каждом купе красными чернилами было обозначено имя занимавшего его пассажира. Сбоку лежала стопка паспортов и билетов. Рядом разложили бумагу, чернила, ручку, карандаши.

– Все в порядке, – сказал Пуаро, – мы можем без дальнейших проволочек приступить к расследованию. Прежде всего, я думаю, нам следует выслушать показания проводника спального вагона. Вы, наверное, знаете этого человека. Что вы можете сказать о нем? Можно ли отнестись с доверием к его словам?

– Я в этом абсолютно уверен. Пьер Мишель служит в нашей компании более пятнадцати лет. Он француз, живет неподалеку от Кале. Человек в высшей степени порядочный и честный. Но особым умом не отличается.

Пуаро понимающе кивнул.

– Хорошо, – сказал он. – Давайте поглядим на него.

К Пьеру Мишелю отчасти вернулась былая уверенность, хотя он все еще нервничал.

– Я надеюсь, мсье не подумает, что это мой недосмотр, – испуганно сказал Мишель, переводя глаза с Пуро на Бука. – Ужасный случай. Я надеюсь, мсье не подумает, что я имею к этому отношение?

Успокоив проводника, Пуаро приступил к допросу. Сначала он выяснил адрес и имя Мишеля, затем спросил, как давно он работает в этой компании и на этой линии в частности. Все это он уже знал и вопросы задавал лишь для того, чтобы разговорить проводника.

– А теперь, – продолжал Пуаро, – перейдем к событиям прошлой ночи. Когда мистер Рэтчетт пошел спать, в котором часу?

– Почти сразу же после ужина, мсье. Вернее, перед тем как мы выехали из Белграда. В то же время, что и накануне. Он велел мне, пока будет ужинать, приготовить постель, что я и сделал.

– Кто входил после этого в его купе?

– Его лакей, мсье, и молодой американец, его секретарь.

– И больше никто?

– Нет, мсье, насколько мне известно.

– Отлично. Значит, вы видели, или, вернее, слышали, его в последний раз именно тогда?

– Нет, мсье. Вы забыли: он позвонил мне без двадцати час, вскоре после того, как поезд остановился.

– Опишите точно, что произошло.

– Я постучался в дверь, он отозвался – сказал, что позвонил по ошибке.

– Он говорил по-французски или по-английски?

– По-французски.

– Повторите в точности его слова.

– Се n'est rien, je me suis trompe.

– Правильно, – сказал Пуаро. – To же самое слышал и я. А потом вы ушли?

– Да, мсье.

– Вы вернулись на свое место?

– Нет, мсье. Позвонили из другого купе, и я сначала пошел туда.

– А теперь, Мишель, я задам вам очень важный вопрос: где вы находились в четверть второго?

– Я, мсье? Сидел на скамеечке в конце вагона лицом к коридору. – Вы в этом уверены? – Ну конечно же… Вот только… – Что только? – Я выходил в соседний вагон, в афинский, потолковать с приятелем. Мы говорили о заносах. Это было сразу после часа ночи. Точнее сказать трудно.

– Потом вы вернулись в свой вагон… Когда это было?

– Тогда как раз раздался звонок, мсье… Я помню, мосье, я уже говорил вам об этом. Меня вызывала американская дама. Она звонила несколько раз.

– Теперь и я припоминаю, – сказал Пуаро. – А после этого?

– После этого, мсье? Позвонили вы, и я принес вам минеральную воду. Еще через полчаса я постелил постель в другом купе – в купе молодого американца, секретаря мистера Рэтчетта.

– Когда вы пришли стелить постель, мистер Маккуин находился в купе один?

– С ним был английский полковник из пятнадцатого номера. Они разговаривали.

– Что делал, полковник, когда ушел от Маккуина?

– Вернулся в свое купе.

– Пятнадцатое купе – оно ведь близко от вашей скамеечки, не так ли?

– Да, мсье, это второе купе от конца вагона.

– Постель полковника была уже постелена?

– Да, мсье. Я постелил ему, когда он ужинал.

– В котором часу они разошлись?

– Не могу точно сказать, мсье. Во всяком случае, не позже двух.

– А что потом?

– Потом, мсье, я просидел до утра на своей скамеечке.

– Вы больше не ходили в афинский вагон?

– Нет, мсье.

– А вы не могли заснуть?

– Не думаю, мсье. Поезд стоял, и поэтому меня не клонило ко сну, как обычно бывает на ходу.

– Кто-нибудь из пассажиров проходил по коридору в сторону вагона-ресторана или обратно? Вы не заметили?

Проводник подумал:

– Кажется, одна из дам прошла в туалет в дальнем конце вагона.

– Какая дама?

– Не знаю, мсье. Это было в дальнем конце вагона, и я видел ее только со спины. На ней было красное кимоно, расшитое драконами.

Пуаро кивнул.

– А потом?

– До самого утра все было спокойно, мсье.

– Вы уверены?

– Да, да, извините. Вы же сами, мсье, открыли двери и выглянули в коридор.

– Отлично, мой друг, – сказал Пуаро. – Меня интересовало, помните вы об этом или нет. Между прочим, я проснулся от стука – что-то тяжелое ударилось о мою дверь.

Как вы думаете, что бы это могло быть?

Проводник вытаращил на него глаза:

– Не знаю, мсье. Ничего такого не происходило. Это точно.

– Значит, мне снились кошмары, – не стал спорить Пуаро.

– А может, – сказал мсье Бук, – до вас донесся шум из соседнего купе?

Пуаро как будто не расслышал его слов. Вероятно, ему не хотелось привлекать к ним внимание проводника.

– Перейдем к другому пункту, – сказал он. – Предположим, убийца сел в поезд прошлой ночью. Вы уверены, что он не мог покинуть поезд после того, как совершил преступление?

Пьер Мишель покачал головой.

– Донне мог спрятаться где-нибудь в поезде?

– Поезд обыскали, – сказал мсье Бук, – так что вам придется отказаться от этой идеи, мой друг.

– Да и потом, – сказал Мишель, – если бы кто-нибудь прошел в мой вагон, я бы обязательно это заметил.

– Когда была последняя остановка?

– В Виньковцах.

– Во сколько?

– Мы должны были отправиться оттуда в 11.58. Но из-за погоды вышли на двадцать минут позже.

– В ваш вагон можно пройти из других вагонов?

– Нет, мсье. После обеда дверь, соединяющая спальный вагон с остальным поездом, закрывается.