— А теперь я выполню свой долг, — сказала Вирджиния.

— Каким образом? Ты хоть знаешь, что у тебя в сумке? Если ты выстрелишь, эта штука разнесет тебя в клочья. Нитроглицерин — не зубная паста.

— Наплевать!

— Ты хочешь убить человека, но при этом, возможно, ты погибнешь сама, а тебе только тридцать два.

— Наплевать!

— Будь благоразумной, Вирджиния. Думай, что говоришь.

— А зачем? Я вообще не обязана с вами разговаривать. — Вирджиния сделала резкое движение, и сумка покачнулась у нее на коленях. — Считайте, что я оказываю вам любезность, когда разговариваю с вами.

— Ладно, успокойся, — сказал Бернс, с опаской поглядывая на сумку. — Расслабься. Почему бы тебе не положить сумку на стол, а?

— Зачем это?

— Ты прыгаешь на стуле, как мячик. Если тебе наплевать, взорвется эта штука или нет, то меня это очень даже беспокоит.

Вирджиния улыбнулась. Потом осторожно сняла сумку с колен и столь же осторожно поставила на стол, не отводя от нее дула револьвера, словно револьвер и сумка с нитроглицерином были новобрачными, которые не в силах расстаться друг с другом.

— Так-то оно лучше, — сказал Бернс и облегченно вздохнул. — Отдохни. Не волнуйся. — Он помолчал. — А почему бы нам не закурить?

— Не хочу, — отрезала Вирджиния.

Бернс вынул из кармана пачку сигарет. Спокойно подошел к столу, поглядывая на револьвер, уткнувшийся в черную кожу сумки. Он прикинул расстояние между собой и Вирджинией, пытаясь понять, как близко он будет от нее в тот момент, когда поднесет к сигарете спичку, какой рукой ударит, чтобы она не упала на сумку. А вдруг на уроненную спичку она отреагирует не так, как он ожидал, — не отпрянет, а нажмет на спуск? Вряд ли. Скорее всего, отпрянет. И тогда он ей врежет как следует.

Он вытряс сигарету из пачки.

— Прошу, — сказал он. — Закуривай.

— Не буду.

— Разве ты не куришь?

— Курю. Но сейчас не хочу.

— Будет тебе! Ничто так не успокаивает, как сигарета. Бери!

Он протянул ей пачку.

— Уговорили, — сказала она и переложила револьвер в левую руку. Дуло револьвера чуть-чуть отодвинулось от сумки. Правой рукой Вирджиния взяла предложенную лейтенантом сигарету. Бернс стоял справа от нее. Он решил, что подаст спичку левой рукой, потом уронит спичку ей на колени, а когда Вирджиния отпрянет, он ударит ее правой рукой. Его сердце бешено колотилось.

А вдруг она нажмет на спуск?

Он полез в карман за спичками. Его пальцы тряслись. Вирджиния уже зажала сигарету в зубах. Ее левая рука с револьвером, приставленным к сумке, не дрожала.

Бернс чиркнул спичкой.

И тут зазвонил телефон.

Вирджиния выхватила сигарету изо рта и швырнула ее в пепельницу на столе. Перебросив револьвер в правую руку, она обернулась к Берту Клингу, который собирался поднять трубку.

— А ну-ка подожди, приятель, — сказала она. — Какой это номер?

— Добавочный тридцать один, — ответил Клинг.

— Отойдите от стола, лейтенант, — распорядилась Вирджиния. Она показала револьвером, что ему следует делать, и Бернс попятился назад. Свободной рукой Вирджиния пододвинула телефон, быстро оглядела его и нажала на кнопку под диском. — Теперь можете говорить, — разрешила она и сняла трубку одновременно с Клингом.

— Восемьдесят седьмой участок, детектив Клинг.

Он говорил по телефону, но думал только о Вирджинии Додж, которая сидела за соседним столом, прижав к уху трубку параллельного телефона, и ее револьвер был нацелен на черную сумку.

— Детектив Клинг? Это Марсия Снайдер.

— Кто?

— Марсия. — И после паузы: — Снайдер! Разве вы меня не помните, детектив Клинг? — Эти слова были произнесены взволнованным шепотом.

— Ах да. Как поживаете, мисс Снайдер?

— Спасибо, очень хорошо. А как поживает красавец блондин из восемьдесят седьмого участка?

— Я… Спасибо, все в порядке.

Клинг оглянулся на Вирджинию Додж. На ее лице обозначилась кислая улыбка. В отличие от Вирджинии, казавшейся бесплотной тенью некоего бесполого существа, Марсия Снайдер излучала жизнелюбие и страсть. Клинг воочию представил себе рыжеволосую красавицу, возлежавшую на тахте в прозрачном неглиже: телефон у нее, конечно же, цвета слоновой кости.

— Рада снова вас слышать, — говорила между тем Марсия Снайдер. — Прошлый раз вы страшно спешили куда-то…

— У меня было свидание с невестой, — пояснил Клинг.

— Я знаю. Вы говорили. И не раз. — Она опять немного помолчала, потом заговорила чуть тише: — Вы тогда немного понервничали. Почему, детектив Клинг?

— Заканчивайте, — прошипела Вирджиния Додж.

— Что, что? — спросила Марсия.

— Я ничего не говорил, — ответил Клинг.

— Но я отчетливо слышала…

— Нет, вам показалось. Признаться, я сейчас очень занят, мисс Снайдер. Чем могу помочь вам?

На это Марсия Снайдер отозвалась самым сладострастным смехом, какой Берт Клинг когда-либо слышал. На мгновение Берту показалось, что ему шестнадцать лет и он входит в бордель на Улице шлюх. Он почувствовал, что краснеет.

— Так в чем дело? — хрипло спросил он. — Я вас слушаю.

— Все в порядке. Мы нашли драгоценности.

— Вот как? И где же?

— Оказывается, их никто и не думал красть. Сестра взяла их с собой в Лас-Вегас.

— Значит, вы забираете назад заявление?

— Конечно. Раз не было кражи, то, стало быть, нечего и расследовать.

— Разумеется. Я рад, что драгоценности нашлись. Если бы вы смогли прислать нам новое заявление — мол, сестра… Лас-Вегас…

— А почему бы вам не зайти за этой бумагой ко мне, детектив Клинг?

— Я бы с удовольствием, мисс Снайдер, — сказал Клинг, — но в городе совершается столько преступлений, что без меня никак не обойтись. Спасибо, что позвонили. Мы будем ждать вашего письма.

Он быстро положил трубку и повернулся спиной к телефону.

— Герой-любовник, да? — спросила Вирджиния, тоже положив трубку.

— Вот именно — герой-любовник, — пробормотал Клинг.

Откровенно говоря, его весьма смущало, что Вирджиния слышала его разговор с Марсией Снайдер. Хотя Берту Клингу было уже двадцать пять, он не мог похвастаться большим опытом в любовных делах — тем самым опытом, которого у Марсии Снайдер, судя по всему, было хоть отбавляй. Берта вполне можно было назвать красивым, но его красота отступала перед невинностью. Посмотрев на его лицо, вы начинали думать о клубнике со сливками. Клинг был помолвлен с молодой особой по имени Клер Таунсенд, он ухаживал за ней уже целый год. Его совершенно не интересовали ни Марсия Снайдер, ни ее сестра, ни все прочие Марсии Снайдер и их сестры, живущие в этом городе. И он очень беспокоился — а вдруг Вирджиния Додж подумает, будто этот звонок спровоцирован им самим. Ему не хотелось, чтобы кто-то мог заподозрить такое.

С другой стороны, Берт, конечно, понимал, что все это не стоит выеденного яйца — мало ли что может подумать эта дрянь, Вирджиния Додж. И все-таки ему не хотелось, чтобы на него пала хотя бы тень подозрения в том, будто он крутит амуры вместо того, чтобы расследовать кражу.

Он подошел к столу, за которым сидела Вирджиния, бросил взгляд на сумку — и у него совсем испортилось настроение. А вдруг кто-то споткнется и упадет на сумку? Господи, надо совершенно рехнуться, чтобы разгуливать по городу с бутылкой нитроглицерина!

— Я насчет этой женщины… — промямлил он.

— Ну?

— Вы не думайте…

— А что я должна думать?

— Просто… я расследовал кражу, вот и все.

— И на здоровье. Что с того, что вы расследовали кражу? — удивилась Вирджиния.

— Ничего… Почему, собственно, я должен перед вами отчитываться?

— И не отчитывайтесь, никто не просит.

— Я хочу сказать другое. Вы производите очень странное впечатление. С какой стати нормальной женщине разгуливать по городу с револьвером и бутылкой нитроглицерина?

— Вы так полагаете? — улыбнулась Вирджиния. Похоже, ей начала нравиться ее роль.