Чего бы такого попросить, чтобы он пометался-пометался, да и не смог купить...» Мысли скакали у нее в го­лове, как овечки на лугу.

— Мне компьютер очень хочется, такой, знаешь, навороченный и с пе­риферией... посмотрела она на него снизу вверх. Он был заметно выше, и, несмотря на то, что Аленка была довольно высокой, ей приходилось задирать голову вверх, чтобы рас­смотреть выражение его глаз.

К ее удивлению, он притащил-таки кучу больших коробок с надписями на английском. Скорее испуганная, чем обрадованная, Аленка часто-часто хлопала глазами и не знала, что в та­ких случаях надо говорить. «Я ведь со­всем не этого хотела... ужас какой», - ругала она себя последними словами.

— Лешенька, я пошутила, это слишком дорогой подарок, и я не мо­гу его принять... Леш, он мне вовсе не нужен... Я и обращаться-то с ним не умею! — пустилась она на совсем откровенную ложь.

Леша не слышал ее робких реп­лик, он просто не хотел их слышать. Любимая девушка попросила ком­пьютер и получила его. Ситуация не казалась Лешке странной. Планы у него были самыми грандиозными, а намерения серьезны, как никогда.

«Надо было сразу просить звездоч­ку с неба!» — огорчилась Булочка, которая тогда еще Булочкой не бы­ла. Делать было нечего, Лешка явно не собирался ничего менять, и ком­пьютер занял свое место на ее рабо­чем столе. К Интернету она смогла подключиться сама, ибо в понятие «периферия» Лешка включил и мо­дем тоже. В чат она попала случай­но, кликнув по понравившейся ссылке. Ей нравилось общаться ано­нимно, быть самой собой, говорить то, что думаешь, а не то, чего ожида­ют от тебя другие; быть раскован­ной, иногда язвительной и часто откровенной.

Потом тот же Леша стал жало­ваться, что до нее невозможно дозво­ниться (мобильный не в счет, ему хотелось долгих и обстоятельных бе­сед и ощущения того, что можно ни­куда не торопиться), и стал безумно ревновать к Интернету, чату и ко всем сидящим в нем. Его откровенно бесила невозможность контролиро­вать Аленкину виртуальную жизнь.

— Я сам во всем виноват! Так бы взял и скинул эту кучу железа с бал­кона. — Подобные кровожадные мысли посещали его все чаще. Нако­нец Леша решил выпытать, где же именно «зависает» его девушка. И вот тут они по-настоящему поссо­рились в первый раз. Она так и не назвала ему адрес любимого чата.

В один из вечеров Леша все-таки вы­вел ее в свет. Алена не смогла отбры­каться от его предложения, потом как-то само собой вышло, что он стал делать это с дивной периодичностью и даже успел познакомиться с мамой, которая одобрила его целиком и полностью.

— Вот так вот! — Булочка заверши­ла свое повествование и глотнула «Хенесси».

— Пока я не вижу поводов для тра­гедии, даже для самой маленькой! - попыталась подбодрить подружку Тина. — Все при нем... так? Самое главное, что тебя любит, а на все ос­тальное можно закрыть глаза.

— Любит... наверное, а может, про­сто хочет иметь при себе. И, кстати, он не москвич...

— Так-с, тогда открываем один глаз! — пошутила Убиться_веником.

— Неудобно как-то смотреть на бе­лый свет одним глазом.

— Ты, как всегда, права... Извини, мне показалось или ты действитель­но его не любишь? Розовых очков я у тебя на носу что-то не замечаю.

— Хватит уж про оптику на сегод­ня! — в свою очередь подшутила Аленка над своей визави.

— Я его не люблю, а со всех сторон твердят, что мне досталась такая ра­дость, что только хватай и беги, пока еще кто-нибудь не отобрал. И даже мама, которая меня понимала без слов, тоже на его стороне, потому что если он приходит в дом, то обяза­тельно приносит два букета, один - мне, а второй — ей.

— Какой галантный кавалер! — по­качала рыжеволосой головой ее со­беседница. — А может, дело не в нем, а в том, что у тебя в чате есть тайная симпатия? — И тут же себя одернула: «Тина, Тина... любой из твоих пре­подавателей сказал бы, что это ти­пичная проекция, перенос того, что тебя сильнее всего волнует в дан­ный момент, на других, твой чатский роман вовсе не значит, что Бу­лочка столкнулась с аналогичной ситуацией».

На самом деле Тина попала не в бровь, а в глаз, и своей репликой под­толкнула девушку к откровениям.

Булину «ситуацию» звали Стасом, был он ростом чуть выше среднего, двадцати восьми лет от роду, темно­волосый, скорее, даже каштановый, кареглазый, всепонимающий, тонко чувствующий и нежно любящий... или, по крайней мере, ему удалось в этом ее убедить. Состоял он весь из качеств сугубо положительных за исключением одного «НО», которое влияло на все происходящее при­мерно так же, как капля никотина на лошадь.

— Он из Новосибирска! — жалобно выдохнула Аленка.

— Мрак! — подвела итог Тина. — Ты чем думала, когда влюблялась? Где тот Новосиб, Булка, я тебе карту РСФСР подарю, из чистого челове­колюбия, хоть посмотришь, где это и сколько верст от Москвы ехать... Мне тебя потом будет жалко, когда вы устанете от общения в чате и за­хотите чего-то большего!

— Он мне еще звонит...— попы­талась прервать гневную тираду Бу­лочка.

— Тогда вся его зарплата уйдет на оплату счетов за междугородние переговоры! — отрубила импульсив­ная Тинка. — Хотя, погоди, у меня нет никакого морального права так на тебя кричать, это, наверное, отто­го, что я тебя, во-первых, просто обожаю и не хочу, чтобы тебе причи­нили боль, а во-вторых, я сама хожу по тем же граблям, правда, Питер - это не Новосиб, и я, скорее всего, просто боюсь, что разочарую его при встрече.

Аленка посмотрела на подругу так, как будто видела впервые. Сме­рила ее профессиональным взглядом и расхохоталась.

— Теперь я не вижу проблемы, ты, конечно, на подиум вряд ли вый­дешь, не буду тебя обманывать, а так, не считая того, что ты... ээээ... - Она замялась, пытаясь подыскать нужное слово.

— Толстая. Я знаю! — горько усмех­нулась Тина.

— Не сбивай меня с мысли, ты не толстая, скорее, просто пышка, но ведь все на месте... Я имею в виду, фигурка на месте, грудь что надо, та­лия, ножки... пропорции очень даже гармоничные, а про личико и гово­рить не буду, сама знаешь... просто прелесть.

От изумления глаза у Тины стали очень круглыми, почти такими же большими, как чашки, из которых они уже пили кофе.

— Ты просто не хочешь меня рас­страивать, а я очень боюсь того мо­мента, когда его осенит попросить мою фотографию, и наш воздуш­ный, точнее, виртуальный замок рухнет, и я еще долго буду на четвереньках выползать из-под его обломков.

— Дарлинг... по этой причине он не рухнет никогда — могу тебя успоко­ить, — ласково улыбнулась Аленка. - Я даже знаю, кто он. И он тебя видел - нечаянно. Помнишь, как мы в самый первый раз пили с тобой кофе и щелк­нули пару кадров на память о встрече в реале? Один кадр вышел на редкость удачным, там, где мы с тобой вдвоем, я отсканировала эту фотографию, че­стно скажу, что отослала ее далеко не всем.

— Очень интересно, с этого места, пожалуйста, в деталях и подробно... Для начала уточним, кто он? Может, это совсем не он? Ник ска­жи? — В Тинкиной голове голово­ломка никак не складывалась до конца, ей не хватало информации и при этом она одинаково боялась и того, что Булочка ошиблась, и того, что не ошиблась.

— Тот самый, из Питера...— Аленка подмигнула и шепнула на ушко ник. - А вот бледнеть не надо, не к лицу тебе, прекрати... Сама понимаешь, что вряд ли я смогу найти в половине третьего ночи в клубе валерьянку или что там положено давать нервным барышням, а коньяк, как я заметила, ты не упот­ребляешь.

— Факт, он клопами пахнет! — по­морщилась Тинка. — Давай не томи, интриганка, у него с тобой роман?

— Какой там роман, не тянет даже на повестушку или рассказик в глян­цевом журнале, — разулыбалась Була. — Так, перекинулись парой фраз, с ним было откровенно скучно...

— С Денисом? Скучно? Убей меня веником, не верю, — удивилась Тина, жадно слушавшая и тут же анализи­ровавшая каждое слово подруги.

— Научись-ка ты, Тинуся, стар­ших не перебивать. Мне с ним было действительно скучно, потому что все наши беседы через три реплики сводились к тому, какая в чате есть замечательная девушка, которой я даже в подметки не гожусь, она такая-растакая, мадам Брошкина отдыхает. И других тем для беседы у вашего коммерческого директора просто нет.