Позже стайка маленьких обезьян, рассыпавшись по ветвям наверху, дерзко что-то прокричала путешественникам и скрылась в листве. Дэйн удивленно проводил их взглядом. Они и выглядели, и, что самое странное, вели себя точь-в-точь как обезьянки Земли. Он не был специалистом по обезьянам и не мог бы сейчас точно сказать, идентичны ли эти виды земным, но складывалось впечатление, что если бы эту банду обезьянок перевезли в джунгли острова Борнео, то никто бы не заметил отличия, разве что те же специалисты.

Хотя, поскольку люди различали представителей человекоподобных других планет, вероятно, и более примитивные обезьяны разобрались бы, что это выходцы из другого мира. Даже он и Райэнна, несмотря на крепкую дружескую и любовную восьмилетнюю связь, все же были непостижимы друг для друга. Он посмотрел на подругу, идущую по тропинке впереди него, и подумал, что, изменив свой облик, она превратилась в странно незнакомую мрачноватую, экзотическую и волнующую принцессу. Как таинственно! Он усмехнулся про себя, представив, в какое раздражение пришел бы Драваш, прочитав мысли своего протообезьяньего коллеги, тратящего время на обдумывание таких пустяков. Например, о возне под простыней.

Что ж, они с Райэнной и в самом деле, наверное, иногда шокировали протозавров своим поведением. И, может быть, еще раз рискнут пойти на это вечером, когда разобьют лагерь. В конце концов, если протообезьян считают такими, то надо же оправдывать сложившееся мнение…

Яростный треск сучьев и внезапный свирепый рык привели его в чувство, и он увидел в воздухе над собой распростертые лапы с когтями и сверкающие глаза.

Упав на одно колено и выхватив меч, он взмахнул им слева направо над головой. Мышцы руки напряглись, когда он ощутил, как лезвие полоснуло по плоти. Что-то влажное и липкое хлынуло, заливая глаза, и какая-то тяжесть обрушилась на него, придавливая к земле, и в спину впились камни и ветви.

Лицо утонуло в чьей-то шерсти. Райэнна выкрикнула его имя, затем тяжесть с него сняли, и он увидел дневной свет и лицо подруги, белое от ужаса.

— Он весь в крови! Дэйн… Дэйн!

— Это не моя кровь. — Марш сел, стирая с лица липкую жижу. Аратак держал животное породы кошачьих, как человек держит за шкирку котенка. Кровь потоком текла у существа из живота; меч Дэйна разрубил его почти пополам, и если задняя часть застыла неподвижно, то передние лапы еще скребли воздух, пытаясь добраться до жертвы. Затем, издав тихий мяукающий звук, существо рассталось с жизнью, и Аратак, содрогнувшись, отбросил его в сторону от тропы.

Пока Марш очищал и убирал клинок в ножны, руки его тряслись. Он чуть не попался. На колено он упал вовремя; передние когтистые лапы просвистели мимо плеча, и кот ударил его грудью в лицо, сбив с ног. Если бы удар меча не перерубил хищнику позвоночник, задние лапы разорвали бы его на части.

В нескольких футах от того места, куда Дэйн упал головой, листья и почва были взрыты громадными лапами, бившимися в агонии… Марш содрогнулся. Хорошо еще, что он не испытывал тошноты при виде крови; его лицо и плечи промокли. Не говоря уж о волосах. Он скривился от отвращения, надеясь, что возле лагеря будет достаточно воды, чтобы умыться.

Мертвый рашас выглядел небольшим и безвредным. Желто-коричневая шерсть, как у тигра, была покрыта черными полосами. Неудивительно, что эта чертова кошка была незаметна, пока не прыгнула! Притаившийся кот — такое имя ему вполне подходило.

И человек, судя по всему, прекрасно вписывался в его меню. Интересно, как чувствует себя землянин, в первый же день пребывания в Африке атакованный леопардом? Наверное, так же.

Он поднял глаза и увидел, что Драваш смотрит на него. Затем черный дракон одобрительно кивнул. Дэйн подумал: «Ну и что ты теперь думаешь о человекообразных, приятель?» А вслух сказал:

— Давайте попробуем отыскать воду, чтобы я смог смыть с себя эту гадость. Дело тут не в роскоши купания — запах крови привлечет к нашему следу всех хищников этих джунглей, и хорошо, если они ограничат свой обед поеданием останков нашего приятеля-рашаса.

Пять дней они шли по горам, переползая с гребня на гребень, которые становились все ниже. По мере спуска жара усиливалась, а джунгли становились все гуще. Появились новые виды деревьев, кустарников, лиан, колючих растений. Особенно колючих. Дэйна уже не удивляло, что их с Райэнной одежда пошита из кожи; полотняные юбки разлетелись бы в клочья уже к концу первого дня путешествия, а на третий день им пришлось бы вышагивать нагишом. Даже ящеры с их толстой шкурой получали царапины.

Еще дважды на них нападали рашасы. Один приземлился аккуратно на кончик копья Райэнны, и Дэйн взмахом сабли отсек животному голову. Другого в полете перехватил громадной лапой Аратак. В мгновение ока гигантский человек-ящер схватил сопротивлявшегося и шипевшего хищника и зашвырнул его прямо в середину колючих зарослей. Побитая зверюга выбралась оттуда и метнулась в джунгли с видом, по мнению Марша, кота, застигнутого на столе с индюшкой, приготовленной ко Дню Благодарения.

На четвертый или пятый день Дэйн в разговоре с Райэнной заметил, что капитан, увидев людей в действии, стал помягче относиться к «ручным обезьянкам Аратака».

И действительно, отношение Драваша к людям стало теплее. Ночью, когда из джунглей доносились дикие крики и дюжины пар глаз отражали свет маленького костерка, он рассказывал теперь о странных мирах, которые ему довелось посетить, и о странных созданиях, с которыми им вскоре предстояло иметь дело. Как выяснилось, Драваш много лет назад, еще в юности, оказался в составе тайной экспедиции наблюдателей на этой планете.

Впрочем, капитан по-прежнему морщился, слыша очередной афоризм Аратака.

Коммуникаторы безмолвствовали. С Содружеством не было никаких контактов, за исключением связи, в которую, как подозревал Дэйн, время от времени вступал Драваш с Громкоголосым.

Чем дальше они удалялись от базы, тем чаще новые виды растительности попадались им на пути, и местами буквально приходилось прорубаться сквозь заросли с помощью похожих на мачете ножей.

На шестой, по подсчетам Дэйна, день расширяющаяся тропа вывела их в узкую долину, переходящую в широкую естественную лужайку. Оленеподобные животные скачками устремились прочь при их приближении, и Драваш указал на дальний конец лужайки, где вдоль глубокой реки тянулась серо-белая каменная дорога.

— Наша первая цель, — сказал он. — Я правильно запомнил. Это старый караванный путь.

Широкая и грязная река текла гораздо ниже уровня берегов. На противоположном берегу вставала стена джунглей. Взмахивая прозрачными крыльями, порхали насекомые размером с птичек. Что-то большое плыло посреди реки, держа над водой громадную голову как у грызуна и оставляя за собой V-образную волну, но при их приближении существо погрузилось в воду, так что Дэйн не успел его как следует рассмотреть. Он решил, что это апорра, животное размером и весом с гиппопотама, питающееся травой и водорослями и высоко ценимое аборигенами за качество мяса. Марш бы не отказался сейчас от свежего мясца, но он и Райэнна никогда не убивали для пропитания животных таких размеров, большая часть туши которого все равно осталась бы стервятникам.

Одно из насекомых пролетело слишком близко от Аратака. С поразительным проворством он протянул лапу и на лету поймал его. Дэйн отвел взгляд и слегка содрогнулся, когда ящер сунул мошку в рот и принялся жевать. Когда он впервые увидел такое, его чуть не стошнило.

— Восхитительно, — воскликнул Аратак. — Положительно, на этой планете великолепно обстоит дело с питанием!

«Так тому и быть», — решил Марш. Вечером он попытается сбить с дерева одну из сов: может быть, на вкус они напоминают куропаток.

Драваш, чьи гастрономические привычки не отличались от Аратаковых, кивнул, терпеливо соглашаясь, — его большие глаза, как заметил Дэйн, тоже устремились на поиски насекомого, — но черный ящер вздрогнул, когда Аратак добавил: