Как такое могло случиться? Почему? За что ему такое испытание? Нет, это фальшивка. Газету специально состряпали, чтобы… чтобы… А зачем, спрашивается кому-то вводить его в заблуждение? Для чего фабриковать явную липу? Ведь существует стандартная практика выдачи военнопленных. Система выкупов стабильно работает на Хаттане вот уже не одно тысячелетие. Все расходы по выдворению своих граждан из неволи берет на себя государственная казна. Для ускорения процесса освобождения выкуп могут заплатить родственники. У Фаррука богатой родни не было и в помине, поэтому приходилось рассчитывать лишь на родное государство и мэтра Захри, конкретно, который, как он надеялся, не бросит в беде единственного сына своего покойного друга.

Кажется, бушевавшая в душе Фаррука эмоциональная буря в полной мере отразилась на его лице. Во всяком случае для многоопытного контрразведчика оно было едва ли не открытой книгой.

— Может быть, воды, молодой человек? — нарочито участливо предложил капитан, успевший к тому времени снять очки и, как следствие, значительно помолодеть.

— Спасибо, не нужно.

— Как знаете, — пожал плечами дознаватель и неожиданно спросил: — Хотите я сейчас отгадаю, о чем вы думаете?

— И о чем же? — с трудом преодолевая головокружение и тошноту, попытался улыбнуться Фаррук.

— А в голове у вас сейчас, полный раскардаш, иначе говоря, смятение. Сначала вы мне не поверили, но, ознакомившись со статейкой, все-таки восприняли написанное должным образом. Вы впали в отчаяние, однако, в соответствии с человеческой натурой, вы принялись искать разумное объяснение происходящему, ведь нам с вами известно, что вы никакой не предатель. Разумеется, первым делом вы подумали, что вам подсунули откровенную фальшивку. Но взгляните на бумагу, качество печати и прочие специфические моменты, характерные для данного издания, и вы, как человек образованный, сразу поймете, что такую фальшивку изготовить кустарным способом невозможно, для этого необходимо иметь весьма и весьма дорогостоящее оборудование.

— Но вы же знаете, что я никого не предавал, — Фаррук хоть и вынужден был согласиться с доводами капитана, никак не мог взять в толк, для чего кому-то понадобилось порочить его доброе имя.

Кстати, меня зовут капитан Норфель… Сиддик Норфель, — наконец представился капитан и в очередной раз сочувственно посмотрел на юношу.

— Вы — герой, настоящий герой. Герой, что называется, с большой буквы, и любое отечество должно гордиться таким сыном. Более того, скажу вам, что в Бааль-Дааре также знают о том, что вы никакой не предатель, но… — тут капитан сделал театральную паузу, — в данный момент звезды сложились так, что руководству вашей ублюдочной якобы демократии выгодно считать вас переметчиком и предателем. Вот они и поспешили тиснуть статейку в свою лживую газетенку.

— Но мои товарищи, они-то уж точно знают, что я не предатель и доложат кому следует о допущенной ошибке.

На что фланг-капитан покачал головой из стороны в сторону и обратил взор на лейтенанта.

— Удивительно наивный человек, наш подопечный. Ты не находишь Гуннранг?

— Вполне с вами согласен, ваше превосходительство. Это у него оттого, что почитай всю жизнь провел за широкой спиной своего благодетеля самого Магистра ордена Огненной Чаши, Главного Хранителя оной мэтра Захри. Теперь искренне надеется, что покровитель не оставит его в беде…

— Ага, держи карман шире, — тут же съязвил Сиддик Норфель, — надо ему больно вызволять кого-то из плена, когда после бескорыстной братской помощи гномов казна практически пуста, даже жалование легионерам платить нечем. Не, мой друг, при таком раскладе проще всех пленных объявить предателями и забыть о них навсегда.

— Что-то типа сброса в мечах, — поддакнул лейтенант.

— Карточные аналогии тут не совсем уместны, Гунн, впрочем, что-то в этом роде.

— Но почему? — продолжал недоумевать Фаррук, факт совершенного по отношении к нему предательства никак не хотел укладываться в его голове.

— Вам же известно, юноша, — капитан Норфель посмотрел на Фаррука как учитель на мнущегося у доски безнадежного двоечника, — что гномы бесплатно не помогают даже близким родственникам — уж такие они от природы бессердечные говнюки. Что же касается "бескорыстной" военной помощи, оказанной горным народом братскому народу Дарклана, тут и вовсе фигурируют заоблачные суммы со многими и многими нулями. Фигурально выражаясь, мелкие бородатые жулики едва ли не до нитки обобрали республику, еще кичатся, будто облагодетельствовали даркланцев. Более того, чтобы содрать с республики три шкуры, гномы не поставили нас в известность о своих намерениях. Могли бы просто предупредить, мол, интервенция нежелательна, мы бы и не сунулись в Восточное Заполье. Нет же, этим жуликам непременно понадобилось демонстрировать всему свету свои смердящие бронеходы и шмалять с бронепоезда по нашим боевым колоннам. Прохиндеи хитрожопые, суки двуличные — две когорты панцирной пехоты и полк конных кирасир под Карнаем положили! А потом заявили, что якобы не хотели, мол, комендоры ошиблись, не тот прицел установили на орудиях.

— Так вам и надо, нечего было к нам лезть, — мстительно пробормотал расстроенный Фаррук, не так громко, чтобы быть услышанным.

— Вы что-то сказали? — поинтересовался лейтенант, занимавшийся записью протокола допроса.

— "Сочувствую" — говорю, — ответил юноша, однако хотя бы мало-мальски сочувственных ноток в его голосе не отмечалось. Затем он перевел взгляд на фланг-капитана и задал волнующий его вопрос: — Вербовать попытаетесь?

На что оба дознавателя вновь громко и весело расхохотались — ну что тут поделаешь, смешливые попались контрразведчики, а может быть, разведчики.

— Не, батенька, вербовать не будем, — хорошенько повеселившись, ответил старший. — Магами в нашем ведомстве занимаются другие люди. Мне было приказано довести до твоего сознания текущее положение вещей… — И вдруг ни с того, ни с сего спросил, переходя на "ты": — Выпить хочешь? Я бы на твоем месте, сейчас нарезался до состояния риз — не каждый день тебя предает Родина, обычно бывает наоборот.

— Не отказался бы, господин капитан, — не стал ломаться Фаррук.

— Так-то лучше. — Капитан залез в тот самый ящик стола, откуда извлек злополучную газету, однако на этот раз в его руках было пара стаканов и непочатая двухпинтовая бутылка темного стекла с витиеватой надписью на этикетке: "черный эльф". Затем рявкнул напарнику: — Гунн, бросай писанину, сгоняй-ка за третьим стаканом и сырку притарань! Вечно тебя понукать приходится!

— Сей момент, господин фланг-капитан. — Резво вскочил из-за стола лейтенант и пулей вылетел из палатки.

Пока он бегал, офицер успел откупорить емкость и плеснул на пару пальцев себе и Фарруку. В воздухе разлился запах превосходного бренди.

— Хорошо живете, — юноша многозначительно кивнул на пузырь дорогущей выпивки. — Такой эликсир сам Магистр ордена Огненной Чаши не каждый день себе позволяет.

— Это хорошо, паря, что ты не потерял способность шутить. Чувство юмора тебе вскоре очень даже понадобится. Ну, давай вздрогнем, пока этот увалень за закусью бегает. Можешь называть меня Сиддик или попросту Норфель, в общем, как тебе будет угодно…

На следующее утро Фаррук проснулся с больной головой и в прескверном настроении. Разумеется, вчерашние посиделки одной бутылкой не ограничились. Когда первый сосуд показал дно, капитан Норфель (к тому моменту просто "Сид") с видом фокусника извлек из своего стола вторую бутылку черного эльфа, а за ней и третью, благо предусмотрительный Гуннранг (Гуня) помимо сыра приволок блюдо жареной свинины, лепешек и много свежей зелени.

Поначалу юноша ожидал, что контрразведчики попытаются каким-то образом его завербовать или выведать какой военный секрет, поэтому держался настороже. Однако на протяжении всей попойки и капитан, и лейтенант вели себя как обычные, дорвавшиеся до выпивки мужики и никакой хитрости в их поведении Фаррук, как ни старался, усмотреть не смог. Разумеется, молча не сидели. Травили анекдоты, рассуждали о достоинствах и недостатках женского пола, обсудили результаты последнего континентального первенства по линтакорону, популярной на Хаттане командной игре в мяч, разговаривали о рыбалке. Короче, обо всем, кроме войны и политики — темы, надоевшие всем хуже горькой редьки.