Глан не без основания полагал, что кто-то из аборигенов в своих походах по сельве мог наткнуться на "каменный цветок", но никто из них слыхом не слыхивал о чем-либо подобном.

Также он сильно сожалел о том, что не догадался допросить на этот счет захваченных на борту "Парящего облака" магов. Вполне возможно, кто-то из них и поведал бы о том, где искать ближайший "каменный цветок". Плохо, что умная мысля — в полном соответствии с народной мудростью — посетила его голову опосля, а не на борту клипера. Ладно, не стоит сожалеть об упущенных возможностях, остается надеяться, что орденские ищейки обнаружат его след в самые кратчайшие сроки. В том, что по этому следу тут же отправятся лучшие боевые маги Огненной Чаши, Глан также нисколечко не сомневался. Пусть отправляются, горячий прием он им гарантирует. Очень горячий прием.

— Глан, можно присесть рядом? — К нему подошел Сколван Смышленый, взваливший после гибели старого Киледдона на свои плечи обязанности вождя племени.

— Садись, место не куплено. — Юноша наконец вспомнил о принесенной заботливой Невфой кружке с вином и одним могучим глотком ополовинил емкость.

— Ты это, парень, может быть, все-таки останешься? Вон и Невфа на тебя как смотрит. А она девка видная, от ухажеров отбоя нет. Вбила себе в голову дуреха…

За прошедшие со дня гибели деревни трое суток Сколван уже не первый раз подкатывал к Охотнику, пытаясь соблазнить его головокружительными перспективами самого различного свойства. В прошлый раз он предложил ему стать вождем племени, мол, какой из меня руководитель, а ты самим Единым создан для того, чтобы быть лидером, эвон как лихо с бандитами разделался. Теперь вот красавицей Невфой соблазнить пытается.

— Нет, Сколван, — сказал, как обрезал Глан. — Я решил и точка. Завтра с утра ухожу.

— Ладно, все понял, — хмуро проворчал вождь. — И куда, если не секрет?

— Как говорится в сказках, — весело оскалился Охотник, — куда глаза глядят. Если серьезно, попробую найти один из "каменных цветков". Помнишь, я рассказывал? А потом… короче, нужно кое-кого навестить и поговорить по душам.

— Чего-чего, а по душам ты разговаривать умеешь, — заулыбался в ответ Сколван. — Сказывали наши, как ловко ты с пришлецами разделался и магов не забоялся. Жаль, меня там не было. Значит, не останешься, — теперь он уже не спрашивал, констатировал. — Ну ежели надумаешь вернуться, так мы завсегда рады. Приходи, живи. И дом построим сообща, и жену красавицу подберем и вообще…

— Спасибо, Сколван, на добром слове! Я буду помнить и, может быть, когда-нибудь…

— Да, — спохватился глава общины, — возьми одну из виверн. Все не ногами топать, к тому же, эти твари при случае могут постоять не только за себя, но и за хозяина. Было дело, лет десять тому как, наткнулся я на кульпаку чешуйчатую. Тварь такая на крысу похожа, только размером с малого болотного дракона, а повадками такая же мерзопакостная, что твой крысюк: жрет все, что меньше, а что крупнее — боится как огня. Короче, скакун мой сначала перетрухнул малость, а потом задал трепку этой самой кульпаке, любо-дорого посмотреть.

— За виверну, премного благодарен, — не стал отнекиваться Охотник. — Возьму.

— Ну и припасов каких. Это я быстро велю организовать…

Мужчины посидели еще какое-то время молча. Затем Сколван вспомнил о каких-то неотложных делах и умчался в направлении складов. Глан допил вино и от нечего делать побрел неспешной походкой в сторону плантации хлебных деревьев.

Один. Теперь уже совсем один. Тоска зеленая. То и дело перед глазами встает любимое лицо Марры или забавная мордаха Шуршака, иногда оба вместе.

На полпути его догнала Невфа. Девушка выглядела чрезвычайно расстроенной, несомненно, ей удалось подслушать недавний разговор двух мужчин.

— Глан! — окликнула она юношу. — Подожди, Глан!

Охотник остановился и посмотрел прямо в большие зеленые глаза рыжеволосой красавицы.

— Да, Невфа, слушаю тебя.

— Глан, говорят, завтра ты нас покидаешь.

— Подслушала?

— Подслушала, — потупив очи, призналась девушка.

— Действительно ухожу.

— Зачем?

— Так надо.

— Кому надо? — не унималась Невфа. — Разве в другом месте небо выше, солнце ярче или трава зеленее? Оставайся, Глан. Пожалуйста… — и захлюпав носом, уткнулась ему в грудь лицом. — Я без тебя умру. — И быстро-быстро зачастила: — Я тебя первой заметила, когда ты к нам в деревню с отрядом Сколвана пришел, но ты не обратил на меня никакого внимания. Выбрал эту… эту ведунью. Я обиделась, но потом поняла, что без тебя не смогу жить, даже хотела попросить Марру, чтобы разрешила стать твоей второй женой, но не успела. И вот теперь ты уходишь от нас насовсем. — Тут девушка не выдержала и горько-горько разрыдалась.

— Извини, коль ненароком обидел, — смущенно пробормотал Глан и опасливо провел ладонью по её огненным волосам.

— Умоляю, останься, любимый! — продолжала настаивать Невфа, интуитивно используя при этом самое мощное оружие женщины — слезы.

Глан был смущен и растерян, но отказываться от своей затеи не собирался. Он бережно отстранил от себя плачущую девушку и, взглянув в её зеленые глазищи, твердо сказал:

— Ты очень хорошая: умница, красавица и хозяйка знатная. Любой неженатый парень с радостью возьмет тебя в жены и станет всю жизнь на руках носить. Зачем тебе непутевый бродяга?

— Но мне нужен ты и никто кроме тебя, — Невфа капризно топнула ножкой и ожгла Охотника зеленым пламенем своих выразительных глаз.

— Еще раз прости, если необдуманным словом или каким поступком обнадежил тебя Невфа, но мне нужно уйти, прежде всего для блага твоих соплеменников. Меня преследуют страшные люди, рано или поздно наша встреча состоится. Лучше будет, если это произойдет как можно дальше отсюда. И еще, я всей душой жажду отомстить за Шуршака, Марру, нашего так и не увидевшего свет малыша, поэтому со своей стороны приложу все усилия, чтобы как можно быстрее повстречаться с врагами. Видит Единый, я не хотел войны. Я хотел тихого семейного счастья, но, по всей видимости, не суждено.

— Но, Глан…

— Все, красавица, разговор окончен. — С представительницами прекрасной половины человечества Глан умел быть не только чутким и нежным, но и строгим. Впрочем, не только с женщинами. Он обладал способностью вложить в свой голос необходимую толику стали, что даже матерые сорвиголовы, коим что муху, что человека прихлопнуть, поджимали хвосты и спешили убраться прочь с его дороги.

Однако на этот раз не сработало. Сила женской любви была крепче любой стали. Вместо того, чтобы обидеться до глубины души, плюнуть и забиться в каком-нибудь укромном уголке, чтобы вволю там выплакаться, Невфа крепко обхватила его за шею своими ручками и прильнула горячими губами к его уху и торопливо и сбивчиво зашептала, как будто боялась, что ей не позволят довести начатую мысль до конца:

— Хорошо, Глан, уходишь — уходи. Прошу, нет, умоляю тебя об одном — подари мне эту ночь. Я хочу до конца дней своих сохранить память о нашей встрече. И если богам будет угодно… — девушка не закончила начатую мысль, лишь боязливо опустила глазки, будто осужденный в ожидании окончательного вердикта строгого судьи.

Глан вовсе не был ханжой. За свою короткую, но весьма бурную жизнь он слышал от женщин и более откровенные выражения симпатии, иногда в нецензурной форме. Но на этот раз слова девушки его сильно смутили. В душе еще не зажила (да и вряд ли теперь когда-нибудь заживет) кровоточащая рана от потери Марры. Не будет ли то, что ему только что предложили предательством по отношении к её памяти? Однако, немного поразмыслив, все-таки решил, что так или иначе, но жизнь не остановилась и оттолкнуть женщину, которая просит такую малость, было бы с его стороны неблаговидным поступком.

Он мысленно обратился за советом к покойной супруге и как бы в поисках какого-нибудь знамения возвел очи к небесам.

К тому времени блистающий Анар успел закатиться за кромку леса, но еще не опустился за горизонт. На смену предзакатным сумеркам вот-вот должна была прийти полноценная ночь. И тут на западе ярко полыхнуло, и над темным лесом поднялся яркий зеленый луч. Повисев несколько мгновений неподвижно, он качнулся пару раз из стороны в сторону и также неожиданно, как появился, растаял. Сразу после этого на Хаттан сошла ночная тьма.