– Капитана Танга? – переспросил Торн.

– Да. Он теперь дендариец. Я тоже занимался в некотором роде набором персонала. Для вас это своего рода воссоединение семьи, а, Бел? – неумолимым взором он пригвоздил бетанца к месту. – Вы теперь – товарищи по оружию. Как дендарийцы. Надеюсь, вы будете об этом помнить.

– Танг… – произнес Торн скорее с изумлением, чем с ревностью. – Оссер взбесится до пены на губах.

Майлз провел вечер, занося досье своих новобранцев в компьютер «Триумфа»: сам, вручную, выборочно – самый лучший способ познакомиться с тем, что за живой улов добыли его вассалы. На самом деле, отобраны люди были действительно хорошо: у большинства в прошлом был какой-то военный опыт, а остальные обязательно владели какой-нибудь загадочной и ценной технической специальностью.

Некоторые – даже более чем загадочной. Майлз остановил изображение на мониторе, изучая лицо той необычайно красивой женщины, что так уставилась на него в причальном отсеке. Какого дьявола имел в виду Баз, нанимая в качестве солдата удачи специалистку по защищенным банковским линиям комм-связи? Чтобы убедиться, что она так сильно хочет выбраться с этой планеты… а-а. Не важно. Тайну открыло ее резюме – когда-то она носила звание мичмана эскобарских космических войск. Она ушла в почетную отставку по состоянию здоровья после войны с Барраяром девятнадцать лет назад. Да, отставка по состоянию здоровья была тогда в моде, удивился Майлз, вспомнив про Ботари. Все его веселье куда-то исчезло, и он почувствовал, как даже волоски у него на руках встают дыбом.

Огромные темные глаза, четко очерченная линия подбородка. Фамилия у нее – Висконти, типично эскобарская. А имя – Элена.

– Нет, – решительно прошептал себе Майлз, – это невозможно. – Он почувствовал, что решимость покидает его. – Во всяком случае, невероятно.

Он еще раз, более тщательно, перечитал резюме. Эскобарка прибыла на Тау Верде-IY год назад – устанавливать систему комм-связи, которую ее компания продала фелицианскому банку. Должно быть, она прибыла всего за несколько дней до того, как началась война. Она указала, что не замужем и иждивенцев на своем содержании не имеет. Майлз развернул кресло спиной к экрану, но потом обнаружил, что украдкой поглядывает туда уголком глаза. Во время эскобарско-барраярской войны она была слишком молода для офицерского звания – должно быть, одна из подготовленных на скорую руку выпускников. С иронией Майлз поймал себя на том, что думает: интересно, что он будет чувствовать, когда достигнет тех же средних лет, что и она?

Но если она – возможно, только возможно! – мать Елены, то как ее угораздило спутаться с сержантом Ботари? Ему тогда было под сорок, а выглядел он точно как сейчас – судя по родительским видеозаписям первых лет их брака. Впрочем, о вкусах не спорят.

В воображении Майлза пышным цветом расцвела идея воссоединения семьи – незваная, непрошеная идея, рвущаяся вперед без оглядки на доказательства. Представить Елене не просто могилу – но долгожданную мать во плоти; утолить наконец ее тайную жажду, острейшую, чем любые тернии, сжигающую ее всю жизнь – точно такую же, как неловкая жажда самого Майлза угодить собственному отцу, – вот это был бы подвиг, который стоило совершить! Лучше, чем осыпать ее самыми немыслимыми подарками… мысль о том, в какое она придет восхищение, заставила Майлза растаять.

Но пока… пока это только гипотеза. Проверяя ее, можно попасть в неудобное положение. Майлз понимал, что сержант не был скрупулезно правдив, когда говорил, что не помнит Эскобар, но отчасти это могло быть и так. Или если эта женщина вообще кто-то другая? Он должен провести эту проверку тайно – и вслепую. Если он ошибся, никто не пострадает.

Свое первое совещание для старших офицеров Майлз проводил на следующий день – отчасти чтобы познакомиться со своими новыми сторонниками, но в основном – ради того, чтобы все выкладывали свои идеи насчет прорыва блокады. Вокруг столько военных и экс-военных талантов – должен найтись хоть кто-то, знающий, что им делать. Было роздано еще некоторое количество копий «Дендарийского Устава», после чего Майлз удалился в свою собственную каюту на своем собственном флагмане, дабы еще раз прогнать через компьютер характеристики фелицианского корабля-курьера.

В расчете на двухнедельное путешествие до Колонии Бета Майлз смог подсчитать количество пассажиров, которое способен взять курьер, – от четырех, когда корабль будет битком набит, до пяти, когда они окажутся спрессованы, как сельди в бочке. Это если выбросить кое-какой багаж и урезать – насколько он посмеет – до минимальных цифр величину запаса по жизнеобеспечению. Наверняка можно сделать еще что-то, чтобы увеличить эту цифру до семи. При этом он упорно старался не думать о наемниках, горячо ждущих, когда же он вернется с подкреплением. И еще ждущих… И еще…

Им больше нельзя здесь засиживаться. Тактический симулятор «Триумфа» показал, что думать, будто с двуустами солдатами он может разбить оссеровцев, – это чистой воды мания величия. Хотя… Нет. Он заставил себя мыслить реально.

Если кого и оставлять, то по логике это будет Элли Куинн с сожженным лицом. В самом деле, она ему не вассал. Потом надо сделать выбор между Базом и Арди. Взять инженера обратно на Колонию Бета – значит подвергнуть его риску ареста или выдачи; оставить его здесь – это послужит для его же собственного блага, да-да. Не важно, что недели подряд тот самоотверженно и сломя голову исполнял любую командирскую причуду Майлза. Не важно, что именно сделают оссеровцы со своими дезертирами – и всеми к ним примкнувшими, – когда в конце концов их поймают (а это неизбежно случится). Не важно, что это к тому же самый удобный способ разрушить роман База с Еленой – и не в этом ли истинная причина?…

Майлз решил, что от логики у него болит желудок.

В любом случае, прямо сейчас ему тяжело сосредоточить свои мысли на работе. Он взглянул на хронометр на запястье. Еще несколько минут. Интересно, не было ли глупостью запастись бутылкой этого ужасного фелицианского вина, которая сейчас вместе с четырьмя стаканами спрятана в его буфете? Ему понадобится ее достать, только если… если… если…

Майлз вздохнул и откинулся в кресле, улыбнувшись сидевшей на кровати в другом конце комнаты Елене. Она сидела в дружеском молчании, просматривая учебник по строевой подготовке с оружием. Ботари, устроившись за раскладным столиком, чистил и перезаряжал личное оружие. Улыбнувшись в ответ, Елена вынула из уха мини-транслятор.

– Ты уже разработала программу физподготовки для наших, гм, новобранцев? – спросил у нее Майлз. – Некоторые из них выглядят так, словно прошло немало времени с их последней регулярной тренировки.

– Все готово, – заверила она его. – Со следующего дневного цикла я начинаю заниматься с большой группой новичков. Генерал Халифи собирается предоставить мне заводской спортзал. – Она помолчала и добавила: – Кстати о тех, кто давно не тренировался – не думаешь ли ты, что тебе тоже стоит туда походить?

– Э-э…, – произнес Майлз.

– Неплохая мысль, – заметил сержант, не отводя глаз от работы.

– Но мой желудок…

– Это было бы хорошим примером для твоих солдат, – добавила она, моргнув своими карими глазами с наигранным – о, несомненно! – простодушием.

– А кто их предупредит, чтобы они не сломали меня пополам?

Глаза ее сверкнули. – Я дам тебе прикинуться инструктором.

– Ваш тренировочный костюм – в нижнем ящике вон того стенного шкафа, – произнес сержант, выдувая пыль из серебристого раструба нейробластера, и кивнул влево.

Побежденный Майлз вздохнул. – Ох, ладно. – Он снова сверился с хронометром. Сейчас, в любое мгновение…

Дверь каюты, открывшись, скользнула в сторону; это была эскобарка, точно вовремя. – Добрый день, бортинженер Висконти!.. – радостно начал Майлз. Слова замерли у него на губах, когда она подняла игольник и, держа его обеими руками, навела на цель. – Всем не двигаться! – закричала она. Излишнее предупреждение; Майлз, по крайней мере, потрясенно застыл с открытым ртом.