Заказанная ложа была пуста. Устроив дочь и усевшись, Джордано, рассеяно слушая вступительную увертюру, разглядывал зал. Он не был здесь со времён смерти Александры. Как все нормальные люди его круга, Джордано достаточно часто бывал в театрах, водил дочь на модные премьеры, даже футуристические безумства посещались и обсуждались вечерами в кругу приходивших к нему на чай аспирантов и старшекурсников. И только Мариинский театр оставался под непонятным ему самому запретом. Размышления прервало ощущение зова и тихий шорох открываемой двери.

В ложу вошла высокая темноволосая женщина в светлом вечернем туалете. Отблески неверных огней рампы мягко отражались изумрудами на шее и в ушах незнакомки. Следом, поддерживая спутницу под локоть, в ложу прошел Хан в генеральском мундире. Поднимаясь навстречу вошедшим, Джордано мысленно восхищенно присвистнул. Его собственное недавно полученное профессорское звание явно меркло на фоне успехов Хана в деле борьбы с подрывными элементами. Они взаимно представили дам и уселись в глубине ложи, но обменялись лишь парой малозначительных светских фраз, когда спутница Хана зашипела, призывая к тишине.

Пришлось ждать окончания первого акта. В антракте отправились в буфет, где заказали дамам пирожных и шампанского. Хан рассказывал Лене, что знал ее маленькой девочкой, смеялся и шутил, вспоминая их с Алексеем похождения «молодости». Потом, проводив женщин в ложу, они оставили их развлекать друг друга и, извинившись, вернулись в буфет. Заказали графинчик коньяка и некоторое время сидели молча. Джордано не выдержал:

— Ты меня сюда пригласил похвастаться генеральскими погонами?

— А что, не нравятся? — Хан самодовольно ухмыльнулся. — Ты ведь тоже кое-чего достиг.

Джордано передернул плечами и промолчал, услышав непонятную угрозу в последних словах.

— Так уверился в собственной неуязвимости, что голову потерял?

— Это ты о чем? — Джордано испытал искреннее недоумение.

— А кто летом гонял цыганку в Сестрорецке на заливе?

— Цыганку? Ну и что? Тебе-то это откуда известно?

— На, полюбуйся! — Хан протянул пару аккуратно сложенных листков бумаги.

Донесение некоего агента описывало произошедший инцидент между бессмертным объектом наблюдения и неизвестным мужчиной, по виду состоятельным дворянином, приехавшим со студенческой компанией на берег Финского залива на пикник.

В донесении сообщалось, что цыганки гадали молодым людям, готовившимся позавтракать на берегу. Одна из девушек, по виду горничная, отдала цыганке за гадание колечко, а когда гадалки удалились, принялась плакать. Молодые люди ходили в табор, искали женщину, забравшую колечко, но ничего не добились. Через некоторое время к компании присоединился господин, катавший девушек на лодке по заливу. Одна из девушек по виду была его дочь. Горничная плача кинулась к вернувшемуся господину и его дочери. Девочка тоже расстроилась и стала о чем-то просить отца. Тогда господин пошел в табор, запретив молодым людям следовать за ним. Там долго говорил с бароном, а потом встретился с женщиной, забравшей кольцо, и предлагал ей деньги. Та отказалась, а когда высказавший ей некую угрозу господин возвращался через лесок на берег, последовавшая за ним, цыганка метнула в него нож, от которого господин на удивление легко для своих лет увернулся. После этого он догнал цыганку и заколол ее же ножом. Затем дождался воскрешения и вновь потребовал вернуть кольцо, что та согласилась сделать. Получив кольцо, господин бросил нож под ноги цыганке и вернулся к своей компании.

Прочитав, Джордано с недоумением взглянул на Хана:

— Это что?

— Я думаю, это описание примера глупости некоего, как тут написано, господина дворянской внешности.

— Да я что, знал о бессмертной в таборе? Но откуда ЭТО у тебя?

— А ты о Стражах ничего не знаешь?

— Слышал. И ты как-то говорил. Но бумажка их как к тебе попала?

— Это другая история. Ты понимаешь, что тебя ищут?

— Судя по твоему появлению, пока не нашли.

Хан улыбнулся:

— Сообразителен. Подставляться так я бы не стал.

— Может, и не найдут, да и что у них на меня есть, не я же умирал. Я даже не порезался.

— И не допускаешь, что можешь порезаться?

— Зря ты драматизируешь. За предупреждение спасибо, конечно… — Джордано замолчал и сосредоточился на разглядывании рюмки с коньяком.

— «Спасибо, но…» Что ты хотел сказать?

Джордано оторвал взгляд от коньяка и посмотрел в глаза Хана:

— Ты что, имеешь доступ к документам этой организации? К спискам бессмертных?

— Ну, имею. И не только к их спискам.

— А моей персоны в этих списках нет. И тебе не нужно, чтобы я там появился. Так?

— Так.

— Почему?

Хан молчал.

— Почему, Хан! Насколько я понимаю, Стражи не угрожают жизни бессмертных. Собирают сведения, да и только. Вообще, бессмысленный орден.

— Стражи живут не в пустоте, а мир меняется.

— Так я попал в круг твоих доверенных лиц, но ты не скажешь по какой причине?

— Не скажу. Я не готов к этому.

Джордано рассматривал холеную физиономию Хана.

— Ладно, не готов так не готов. Я постараюсь быть внимательным, но уничтожить эту реализацию сейчас я тоже не могу. И не только из-за Елены.

— Этого я у тебя и не прошу. Просто анализируй окружающее. Я же не говорю, что ситуация критическая. Два месяца все же прошло, но чем черт не шутит.

Еще посидели молча.

— Ладно, господин профессор. За нашу удачу! — Хан поднял рюмку и улыбнулся.

— За удачу, Ваше превосходительство! Зачем бы ты это не делал.

Они выпили.

Подхватив полушубок, Джордано отодвинул Лешку плечом и вышел навстречу офицерам.

— Макарыч! Вы что ж олуха вперед пустили?

— Здоров, Аванес! Так он проводником вызвался. Горазд по горам лазить. Разве угонишься! — Макарыч крепко пожал протянутую Джордано руку. — Знакомься — краевой представитель.

Энкаведешник козырнул и протянул руку:

— Капитан Гасанов. Руководитель контртеррористической группы.

— Начальник метеостанции, Аванес Саркисян.

Они на мгновенье дольше положенного задержали рукопожатие.

— Что тут у вас? Никто не появлялся? — спросил Макарыч.

— Тихо. Вчера, как сообщение пришло, оружие достали. Где стоянку нашли?

— Недалеко, у излучины.

— Что ж так друг друга и перестреляли?

— Да слушай ты больше, — Макарыч кивнул в сторону станции.

— Один ушел, — капитан взглянул на Джордано.

— Станцию он вряд ли незаметно обойти мог, — с задумчивым видом произнес Джордано. — Другой дороги зимой к перевалу нет. Может, вниз пошел?

Капитан чуть заметно кивнул.

— Так мимо нас тоже негде было пройти, — произнес Макарыч, входя в дверь станции.

Пропустив вперед капитана, Джордано прикрыл дверь, исподтишка наблюдая за выражением его лица.

— Знакомьтесь, товарищи! Это мой напарник — Коля Емельянов.

Гасанов, сохранив невозмутимый и доброжелательный вид, пожал протянутую Николаем руку, лишь заметив:

— А вы тут замечательно устроились, — и обвел взглядом помещение станции.

— Макарыч! Ваши люди должно быть совсем замерзли. Ночь то, какая была. Даром, что конец марта.

— Да… Мы ведь вечером чуть под лавину не попали! Капитан, оказывается, у нас везунчик! Только к Каменной речке подходить стали, а он велел назад под стенку вернуться. На Леху, вон, пистолет навел.

— Правда, правда, — Леха согласно закивал головой, — Я думал, он меня точно убьет, если на камни полезу. Только успел назад отскочить, как она и понеслась!

— Почудилось мне. Удивительно даже, ведь в горах я ни разу не был.

«Артист! Врешь, как сивый мерин. А когда заливал про Аланию, так все расписывал? Это если только Кавказ в расчет брать, — мысленно огрызнулся Джордано в ответ на простодушие офицерика. — Только я тебя не почувствовал. Правда, не до того было».