Вдруг в свете костра возник человек. В руке он держал корзину, в корзине поблескивала чешуйками рыба.

— Да вы что это придумали? — громко заговорил он, стараясь перекричать музыку. Рыбак просунул руку в корзину и вытащил из-под скользких рыбин лимонадную бутылку с остатками сургуча на горлышке. — Какие еще часы? А может, есть у меня часы, свои, а?

Учитель Так-Так выключил проигрыватель.

— Вы нас не поняли, — сказал он. — Мы нашли чьи-то часы и хотим вернуть.

— Вот оно что, — сказал рыбак. — Нет, мне чужого не надо. Извините за беспокойство. — Он снял кепку и снова надел.

— Пожалуйста, — ответил учитель. — Приходите просто так, в гости. У нас тут…

— У вас тут, — перебил его вкрадчивый голос, — у вас тут, простите, кажется, мои часики, если не ошибаюсь?

Пламя костра осветило вежливую старушку. При звуке ее голоса Щетка зарычала и кинулась прочь, в темноту.

— Собачка, куда же вы, собачка? — затараторила вежливая старушка. — Сначала в дом без спроса заходите, потом, извините за грубость, вещи присваиваете… Нехорошо, собачка, нехорошо. Вот и внучек мой двоюродный подтвердит.

Чистая Пятка весь сжался и спрятался за спины учеников.

— Простите, не понял, — нахмурился Так-Так. — Кто у кого присваивает?

— Не извольте беспокоиться, — тараторила старушка. — Ну забежала, ну стибрила, бывает. Слава Богу, нашлись часы. Не откажите в любезности…

— Прошу вас, — сказал учитель. — Фок, часы!

Побледневший Фок подошел к учителю, засунул руку в глубокий карман и достал блестящую металлическую луковицу.

— Вот этот мальчик нашел ваши часы, — сказал учитель. — Теперь он охотно (учитель посмотрел на Фока) возвращает их вам.

Часы тихонько зашипели.

— Благодарю, благодарю, — рассыпалась старушка. — Какой милый мальчуган!.. Простите, а футляр? Аккуратненький такой мешочек.

— Не было мешочка, — тихо сказал Фок и протянул старушке драгоценную луковицу.

Не успела старушка сделать шаг, часы зашипели так сердито, словно кто-то плеснул воды на раскаленную жаровню. Старушка отпрянула, а Фок так и остался стоять, прижимая часы к щеке. Чистая Пятка ойкнул.

— Ах, они всегда капризничают, — сказала вежливая старушка, осторожно вытягивая вперед руку.

— Подождите! — остановил ее голос из темноты.

Все оглянулись. Костер осветил крепкого загорелого человека. Он решительно шагнул к Фоку.

— Дай-ка часы, паренек.

— Позвольте, куда? — закудахтала вежливая старушка.

Но человек уже держал часы-луковицу так бережно, будто набрал в пригоршню родниковой воды и боялся пролить.

— Эти часы сделал я, — проговорил он, поглаживая часы длинными, как у музыканта, пальцами. — Их заводят раз в год на рассвете. Год прошел.

— Ничего не знаю и знать не хочу, — все больше расходилась вежливая старушка. — Часы принадлежат мне, и будьте любезны…

Луковица зашипела, точно пожарный брандспойт. Старушка отпрыгнула в сторону, но не успокоилась.

— Да, да, — кричала она, забывая про вежливые слова, — это они, — старушка обвела грозным взглядом окруживших ее школьников, — это вы подослали черную собаку, она украла часы!.. Это все он! — Она ткнула пальцем в учителя Так-Така. — Собак надо наказывать, и учеников надо наказывать, да, воспитывать их в духе…

— Ох!.. — простонал Чистая Пятка.

— …в духе почтения к старшим, в страхе воспитывать! А они, видите ли, дружат! Домики песочные строят! Лошадь завели! Где мой внук, я вас спрашиваю?

— Нет его тут! — закричали школьники. Часы опять зашипели.

— Я не могу при вас осмотреть часы, — тихо сказал человек. Слышите! Они не терпят лжи.

— Ну и плевать! — завизжала вежливая старушка. — Плевать на ваши часы! Отдайте мешочек, украли мешочек!

— Так-так, прошу вас удалиться, — сердито сказал учитель. — Вы забываетесь, здесь дети.

— Это разбойники, а не дети! — выкрикивала вежливая старушка, пятясь от костра. — Где мой внук? Я этого так не оставлю, вы мне еще ответите за мешочек!

— Не стоило ее обижать, — сказал мастер вслед вежливой старушке. Он все держал часы обеими руками, как бы отогревая механизм. Понимаете, я еще смолоду задумывался над одной странной штуковиной.

Он помолчал, подбирая слова.

— Вот ведь что. Каждый из нас бывает то хорошим, то похуже, а иногда и совсем никудышным.

Мастер подошел к костру и прикурил от уголька.

— И во мне самом, я чувствовал, спорят хороший человек и неважный. Да. А так хотелось, чтобы всегда брал верх самый лучший мой человек — тот, что любит работать, знает цену дружбе, который не боится говорить правду и не причиняет боли другому.

— А как же узнать, — поднял руку Понимальчик, — какой человек ты сейчас — хороший или плохой?

— То-то и оно, — улыбнулся мастер. — Был у меня один знакомый волшебник.

— И он всегда вам говорил? — подпрыгнул Мультик.

— Нет, — покачал головой мастер, — просто-напросто мой лучший человек сам тянулся к этому волшебнику. И уж когда мы были рядом, я знал — беспокоиться не о чем.

— Наверное, вы любили этого волшебника? — высоко подняла брови Ленточка.

Мастер не ответил ей, только глубоко затянулся папиросой и продолжал:

— Но вот беда: волшебник был слишком занят и разыскивать его становилось все труднее. Тогда-то и пришло мне в голову вложить в эти часы один секрет.

— Мы никому не расскажем, — прошептал Чистая Пятка.

— Несколько лет я собирал и отлаживал механизм, — задумчиво сказал мастер, — приглядывался к людям, пробовал угадывать их мысли, слушал пение птиц на рассвете. И вот в одну прекрасную ночь работа подошла к концу. Часы были готовы.

— Они идут точно по солнцу? — спросил Фок.

— О, не это в них самое главное, — ответил мастер. — Когда часы шли секунда в секунду, а на рассвете пели вместе с птицами, это значило, что они рады за моего лучшего человека. А когда неважный человек, неправдивый и черствый, одолевал во мне хорошего, часы то и дело останавливались, убегали вперед или отставали. И громко шипели, вместо того чтобы петь по утрам.

— А тот волшебник? — спросил кто-то.

— Теперь я мог не тревожить обремененного делами волшебника, сказал изобретатель часов. — А через некоторое время и сам научился понимать, когда поступаю хорошо, а когда плохо.

— И вы подарили часы той старушке, потому что она вежливая? спросил Понимальчик.

Мастер рассмеялся.

— Нет, — сказал он, — я дал их своему другу. Но после этого часы сменили, должно быть, не одного хозяина. Люди, в которых плохое сильнее хорошего, избавлялись от подарка: кому нужны часы, если они неправильно показывают время, да еще и шипят. А тот, кто кое-чему научился, передавал часы другим.

— Понятно, — пробасил Фок. — И никто не завидовал.

— Само собой, — кивнул мастер. — Чего же завидовать, если другой человек становится лучше?