Пола положила на место губную помаду, повернулась на вращающемся стуле и застыла на несколько минут, глядя в пространство, вспоминая тот вечер, когда Джим впервые привел ее в этот дом познакомиться с сэром Эдвином Фарли, королевским адвокатом.

Она как бы снова увидела эту сцену: тот вечер запомнился ей очень живо.

Это было в маленькой библиотеке, стены которой были отделаны сосной. Он дремал перед пылающим камином. Когда они пришли, он встрепенулся, встал и сделал несколько шагов им навстречу, приветливо улыбаясь и протягивая руку. Это был сухощавый седовласый старик с приятными и немного старомодными манерами и галантностью. Когда он был на расстоянии одного-двух метров от Полы и получше рассмотрел ее в неярком сумеречном свете, он неуверенно остановился. Джим представил их друг другу, и на лице его деда появилось выражение испуга, как будто он увидел призрак. Да, в общем, так оно и было. Он увидел в Поле сходство с Эммой Харт, хотя ни она, ни Джим в то время этого не поняли. Но должно быть, он решил, что это просто случайность, потому что почти сразу же взял себя в руки. Потом, когда они сидели и пили коктейли, он спросил ее, чем она занимается, и она сказала, что работает, как и Джим, в одной из компаний Эммы Харт, своей бабушки, но только не в газете, а в универмаге. Он сильно вздрогнул, сидя в кресле, но сдержал удивленный возглас и посмотрел на нее более внимательно. Его глаза вдруг ожили, в них появились нескрываемый интерес и жадное любопытство. Он расспрашивал Полу о родителях, о жизни – и она откровенно отвечала. Он улыбался и кивал, потом похлопал ее по руке и сказал, что она – славная девушка и они с Джимом очень подходят друг другу. После этой первой встречи она виделась с ним еще несколько раз, и он всегда был гостеприимен, доброжелателен и, несомненно, искренне рад видеть ее. Как рассказывал ей потом Джим, когда они поссорились, его дед был чрезвычайно огорчен их разрывом и безутешен.

Сэр Эдвин умер до того, как они с Джимом помирились, а потом и поженились, и Эмма благословила их брак.

После того как история Эммы и Эдвина перестала быть тайной и была извлечена на свет божий из сундуков, где она хранилась вместе с другими тайнами Эммы Харт, Пола много расспрашивала бабушку про Эдвина.

Эмма, которая до тех пор предпочитала не распространяться о некоторых подробностях своей жизни в молодости, вдруг довольно охотно заговорила о них – и была довольно откровенна. Она рассказала Поле, как они с Эдвином познакомились, когда она была служанкой в Фарли-Холл, как они сблизились после смерти своих матерей. Она рассказывала об их прогулках по холмистым равнинам, о том, как они забирались на Вершину Мира и как однажды укрылись от сильной бури в пещере. Там Эдвин и соблазнил ее. «Эдвин Фарли не был дурным человеком, – сказала ей бабушка всего несколько недель назад, когда они снова заговорили о старых временах. – Но он был ужасно, ужасно слабым и боялся своего отца и был по рукам и ногам связан условностями и взглядами своего класса. Это естественно. Так это бывало в те времена. Ведь прошло уже больше шестидесяти лет. И все же я часто очень сожалела о том, что он проявил такое малодушие и даже не попытался мне помочь, когда я носила его ребенка. Возможно, если бы он поступил иначе, я бы не ненавидела его так сильно. – Эмма пожала плечами. – Но ничего не поделаешь. Все случилось так, а не иначе. Да и я выжила. Мне было шестнадцать, я ждала ребенка, у которого не было отца. Я не хотела опозорить своего отца – поэтому я уехала в Лидс. К Блэки. Он был единственным другом, к которому я могла обратиться и кто мне помог в той ужасной ситуации. И Лаура, конечно, хотя Блэки тогда еще не был женат на моей милой подруге. Я родила ребенка. Остальное ты знаешь».

Пола поинтересовалась, почему она назвала девочку Эдвиной. «Такая вот странная и неудачная оговорка получилась, – ответила Эмма сухо усмехнувшись. – Не подумала, когда меня спросили. Вернее, лучше будет сказать, я думала в тот момент об Эдвине».

«Но как же, Боже правый, ты все-таки справилась со всем этим, бабушка?» – спросила тогда Пола. Ее глаза наполнились слезами и сердце защемило, когда она представила себе испытание, через которое прошла молодая Эмма. И она оказалась с ним один на один, без семьи и без денег.

«Ну что тебе сказать? У меня было кое-что, на что можно было опереться, – сказала Эмма с загадочной улыбкой, – и именно это помогло мне со всем справиться». Пола мягко, но настойчиво просила бабушку объяснить, и тогда Эмма ответила: «Смотри сама: у меня был сильный характер, физическая выносливость, голова на плечах, довольно привлекательная внешность и – пожалуй, и это будет поважнее всего – несгибаемая решимость добиться успеха. Плюс отчаянная смелость. Ну ладно, хватит на сегодня про историю моей жизни». На этом Эмма довольно резко оборвала разговор.

Теперь Пола подумала: «Эдвин Фарли был не только слабым; то, как он поступил с Эммой, было еще и бессовестно, непорядочно». Она снова подумала о бабушке, и ее охватили гордость и огромная любовь к ней. Эмма Харт действительно была сильной, и благодаря этой невероятной силе характера и удивительному мужеству она сумела выстоять в этом страшном и жестоком мире и покорить его. Пола вдруг вспомнила про Эдвину. Этот ребенок – урожденный Фарли – с самого момента своего рождения не приносил Эмме ничего, кроме страданий. «И это – одна из причин, почему мне так трудно выносить ее общество. Почему Джим не понимает этого?» – спросила она себя, но сразу же запретила себе думать об этом. Эдвина в последнее время была для нее причиной неприятностей, но только потому, что Пола сама допустила это. Эдвина не имеет значения в общем ходе нашей жизни. Так пару месяцев назад сказала бабушка, и, как всегда, она абсолютно права.

Пола взглянула на часы. Половина пятого. «Больше нельзя тратить время впустую», – подумала она, отрываясь от своих размышлений. Энергично поднявшись со стула, она подошла к шкафу с одеждой, нашла серые шерстяные брюки и белую шелковую рубашку, быстро оделась и направилась в детскую.

Нора держала в руках детскую бутылочку с молоком.

– Я собиралась покормить их, миссис Фарли.

– Значит, я пришла как раз вовремя, чтобы помочь тебе.

Пола склонилась над ближней кроваткой. Тесса уже совсем проснулась и смотрела на нее такими же удивительно зелеными глазами, как у ее прабабушки. Она неожиданно начала гукать от удовольствия и болтать в воздухе своими маленькими крепкими ножками. Пола взяла дочку из кроватки, крепко прижала к себе, поцеловала ее головку, покрытую рыжеватыми волосами, и мягкую нежную щечку. Сердце у нее защемило от любви. Она еще минутку подержала Тессу на руках и положила назад в кроватку. Оттуда сразу же раздался плач.

Пола посмотрела на Тессу и, улыбаясь, пошутила:

– Мисс Фарли, до чего же вы у нас шумная леди. Но знайте, пожалуйста: в этой семье любимчиков нет, и я хочу теперь поцеловать вашего братца и уделить немного внимания и ему тоже.

Девочка замолчала, как будто и в самом деле поняла.

Пола шагнула ко второй кроватке и увидела, что Лорн очень серьезно смотрит на нее. Она взяла его из кроватки, крепко прижала к себе, как и его сестру несколько минут назад, – и снова испытала те же всепоглощающие чувства любви и нежности, желание защитить.

– Милый ты мой, – прошептала она, уткнувшись в его теплую слюнявую щечку. – Твой отец прав, ты действительно очень славный малыш. – Она поцеловала Лорна, отставила его на вытянутых руках и ласково улыбнулась. – Но ты всегда так серьезно смотришь, Лорн. Настоящий маленький старичок. Боже правый, у тебя глаза человека, который живет уже долго-долго и постиг всю земную мудрость. Ты смотришь на меня так, как будто нет на земле ничего такого, что тебе неизвестно.

Пола подошла к широкому креслу перед окнами и села. Она покачала Лорна на коленях: вверх – вниз, вверх – вниз, и малышу это, кажется, понравилось. Он сразу же начал смеяться, пускать слюнки от удовольствия и размахивать руками с крепко сжатыми кулачками, словно показывая всем своим видом счастье и радость от того, что живет на свете.