Дальше рассказывается, как, миновав Гибралтарский пролив, колонисты вышли в Атлантический океан, повернули на юго-запад и двинулись вдоль побережья современного Марокко, основывая по пути торговые поселения – Тимиатерион, Арамбис и др. Термин «колонисты» может вызвать справедливые нарекания со стороны въедливых специалистов, но как иначе поименовать эту эскападу, особенно если учесть статус главы экспедиции и сам размах предприятия? Ведь Ганнон был не просто адмиралом большой флотилии в современном понимании этого слова, но одним из двух соправителей Карфагенской республики, которые избирались сроком на один год. Если же принять во внимание, что финикийцы, судя по всему, еще в VII веке до н. э. достигли Мадейры, а в VI столетии до н. э. обосновались на Канарах, то следует признать: они не плыли куда глаза глядят. Первые сотни миль побережья Западной Африки были им неплохо знакомы, так что экспедиция Ганнона есть не что иное, как продуманная миссия, нацеленная на освоение новых территорий и рынков сбыта.
Обогнув Зеленый мыс, путешественники вошли в большую бухту, которую можно отождествить с устьем Гамбии или Сенегала, потому что она кишела крокодилами и бегемотами. Правда, на всякий случай следует иметь в виду, что в середине I тысячелетия до н. э. климат Северной Африки был гораздо мягче. Пик глобального потепления, которым закончился вюрмский ледниковый период (8–10 тысяч лет назад), принято называть максимумом голоцена. Средние температуры в то время были на 3–5 градусов выше современных, и все климатические пояса уползли на 800–1000 километров к северу. Знойная Сахара была тогда цветущей саванной, где паслись стада копытных, а на широте Мурманска шумели дубравы. К IV тысячелетию до н. э. в Северном полушарии вновь ощутимо похолодало.
Даже через 500 лет после Ганнона римляне никак не могли поладить с воинственным племенем гарамантов (предположительно, предками современных туарегов), которые разъезжали по ливийской пустыне в колесницах, запряженных вовсе не верблюдами, а обыкновенными лошадьми.
Когда африканский берег, все время неспешно скользивший на юг, вдруг повернул на восток, Ганнону почудилось, что он достиг предела обитаемых земель.
Поспешно отплыв, мы прошли мимо знойной страны, полной благовоний. Из нее огромные огненные потоки выливались в море. Страна недоступна вследствие жары. Поспешно мы отплыли оттуда в страхе. Носились мы четыре дня и ночью увидели землю, полную пламени. В середине был весьма высокий огонь… Казалось, что он касался звезд. Днем это оказалось высокой горой, называемой Феон-Охема, Колесница богов.
Через три дня, проплыв пламенные потоки, мы прибыли в залив, называемый Южным Рогом. В глубине залива был остров, полный диких людей. Более многочисленны были женщины с телами, покрытыми шерстью. Переводчики называли их гориллами. Мужчин мы преследовали, но не могли их поймать – они все убежали, цепляясь за скалы, защищаясь камнями. Трех женщин мы схватили, но они, кусаясь и царапаясь, не захотели следовать за ведшими их. Убив их, мы сняли с них шкуры и привезли в Карфаген. Дальше мы не плавали. У нас не хватало припасов.
Вообще-то довольно странно. Эка важность – провиант закончился! В тропиках еды хватало… Вероятнее всего, Ганнон распорядился отыграть назад, когда увидел, что берег, убегающий на восток, вновь поворачивает к югу. Тогда получается, что карфагенским мореплавателям удалось достичь берегов Гвинейского залива, ибо только там находится единственный в Западной Африке действующий вулкан, способный изрыгать пламя. Эта внушительная гора, свыше 4 километров высотой, располагается близ экватора и известна как вулкан Камерун. Географы XIX века считали его потухшим, но в 1909 году он вдруг плюнул огнем, и весьма основательно. В 1922 и 1925 годах вулкан Камерун снова ожил, причем одно из его извержений идеально ложилось в картинку, нарисованную Ганноном: потоки раскаленной лавы катились по склонам и с шипением гасли в море. Между прочим, местные жители свой вулкан уважали, почтительно именуя его горой или пещерой богов. А от горы до колесницы расстояние небольшое, тем более что у топонима Феон-Охема имеется и другой перевод – «обитель богов».
Полибий – не единственный историк, живописавший приключения карфагенян в Атлантике. Грек Флавий Арриан (около 95–175), тоже историк, а еще писатель и философ, проживавший в Риме, сообщает:
Ганнон, ливиец родом, двинувшись из Карфагена, выплыл в море через Геркулесовы столпы, имея слева Ливийскую землю. Он плыл по направлению к востоку 35 дней. Когда он повернул к югу, то встретился с большими трудностями: с недостатком воды, с палящей жарой, с потоками огня, вливающимися в море.
Замечательно! Сразу видно, что вулкан извергался на совесть. Почти как у отечественного энциклопедиста Михаила Васильевича Ломоносова: «Волкан Неаполя пылал». О гориллах, правда, ни слова, но разве древнеримский грек понимал хоть что-нибудь в высших приматах? Кстати, горилл в Западной Африке (на территории современного Габона) европейская наука обнаружила только в середине позапрошлого столетия. И хотя Ганнон пишет о волосатых мужчинах и не менее волосатых женщинах, он вряд ли путает человекообразных обезьян с людьми. Конечно, было бы любопытно взглянуть на канонический текст, но лингвистика исправно работает даже в переводе: шкуры снимают все-таки с животных, а вот с людей, если они того заслуживают, было принято заживо сдирать кожу.
Наш последний фигурант, отважившийся оставить за кормой Столпы Геракла, – массалиот (уроженец Массалии, древнегреческой колонии близ современного Марселя) Пифей, живший в IV веке до н. э. В отличие от Ганнона, который стремился на юг, он, пройдя Гибралтарским проливом, повернул на север. Его целью были Британские острова (греки их называли Касситеридами – Оловянными) и неведомые южанам земли, лежащие еще севернее, близ полярного круга.
Пифей
К сожалению, путевые заметки Пифея не сохранились, и то немногое, что нам известно о его плавании, – это редкие скупые строки в трудах Плиния Старшего, Диодора Сицилийского, Страбона и некоторых других античных писателей. Северную одиссею знаменитого массалиота можно датировать примерно второй половиной IV века до н. э. – вероятнее всего, 330-ми или 320-ми годами. И хотя Пифей был весьма ученым человеком – астрономом, картографом и геодезистом (например, он с большой точностью вычислил географические координаты Массалии и установил, что направление на Северный полюс не вполне совпадает с положением Полярной звезды), почти все античные писатели относились к нему довольно скептически, а Страбон без обиняков назвал его «отъявленным лжецом». Но даже он признавал:
Со стороны астрономических явлений и математических вычислений в местностях, близких к холодному поясу, Пифей сделал верные наблюдения.
Реконструировать маршрут экспедиции Пифея сегодня нелегко. Это сделано только в самых общих чертах. Выйдя из Гибралтара и взяв курс на север, он обогнул Пиренейский полуостров, пересек неспокойный Бискайский залив, который и в наши дни пользуется дурной славой (знаменит частыми штормами), и достиг Британских островов (сам Пифей пишет, что за 40 дней «объехал весь остров Британию»). Вполне вероятно, что он посетил и «страну янтаря» – Гельголандскую бухту у юго-западного побережья Ютландии, после чего направился в загадочную страну Туле, местонахождение которой не удалось окончательно идентифицировать. Греческий географ Эратосфен (он тоже не жаловал Пифея и обзывал его лгуном) пишет, что эта земля, «по словам Пифея, отстоит от Британии на шесть дней плавания». Примерно то же самое пишет о Туле и другой античный автор (разуме ется, опять же со ссылкой на Пифея):
Плавание от Оркнейских островов (архипелаг у северной оконечности Шотландии. – Л. Ш.) до Туле продолжается пять дней и пять ночей. Туле плодородна и богата поздно созревающими плодами. С начала весны жители живут там со своим скотом и питаются кореньями и молоком; для зимы они запасают плоды деревьев.
