Они вышли из дому, сели в полицейскую машину и поехали на Росситер Глоув, к дому Прингшеймов.

– Вы пока посидите здесь с констеблем, а я пойду и посмотрю, дома ли они, – сказал инспектор Флинт и направился к входной двери.

Уилт сидел и смотрел, как он звонит в дверь. Вот он позвонил еще раз. Потом постучал дверным молотком и, наконец, пошел вокруг дома, через калитку с надписью «Для торговцев» к кухонной двери. Через минуту он вернулся и сразу начал возиться с радио в машине.

– Вы попали в точку, Уилт, – рявкнул он. – Их нет. В. доме полный бардак. Такое впечатление, что там была оргия. Давайте-ка его сюда.

Два детектива выволокли из машины Уилта, уже не мистера Уилта, а просто Уилта, хорошо осознающего значение этой перемены. Тем временем инспектор связался по радио с полицейским участком и начал настойчиво говорить что-то об ордерах и о том, чтобы прислали, как послышалось Уилту, бригаду Д. Уилт стоял перед домом №14 на Росситер Глоув и изумлялся, что же это, черт возьми, с ним происходит. Весь его жизненный уклад, к которому он так привык, стремительно рушился.

– Мы войдем с заднего хода, – сказал инспектор. – Все это скверно выглядит.

Они пошли по дорожке к кухонной двери и дальше, в сад, за домом. Теперь Уилт понял, что имел в виду инспектор под бардаком. Сад выглядел препогано. Лужайка, кусты жимолости и вьющиеся розы были усыпаны бумажными тарелками. Бумажные стаканчики, часть которых была смята, а другие все еще наполнены прингшеймовским пуншем пополам с дождевой водой, устилали землю. Особенно омерзительны были бифбургеры, облепленные капустой и разбросанные по всей поляне, что напомнило Уилту некоторые привычки Клема.

Инспектор, казалось, прочел его мысли.

– Пес возвращается к своей блевотине, – сказал он. Они прошли через террасу и заглянули в окна гостиной. Если в саду было плохо, то внутри – еще хуже.

– Разбейте стекло в кухонной двери и впустите нас, – сказал инспектор тому детективу, что был повыше ростом. Однако окно гостиной распахнулось, и они вошли в комнату.

– Ничего ломать не пришлось, – сказал детектив. – Задняя дверь не была заперта, как, впрочем, и окно. Похоже, они выметались отсюда в большой спешке.

Инспектор огляделся вокруг и поморщился. В доме до сих пор стоял тяжелый запах травки, прокисшего пунша и воска от свечей.

– Если они действительно уехали, – зловеще сказал он и посмотрел на Уилта.

– Они должны были уехать, – сказал Уилт, ощущая необходимость как-то объяснить происходящее, – никто не сможет жить все выходные в таком хаосе без…

– Жить? Вы сказали «жить», не так ли? – переспросил Флинт, наступив на огрызок сгоревшего бифбургера.

– Я имел в виду…

– Неважно, что вы имели в виду, Уилт. Давайте посмотрим, что здесь на самом деле случилось.

Они перешли на кухню, где царил такой же хаос, и затем в другую комнату. Везде было одно и то же. Окурки сигарет в кофейных чашках и на ковре. Осколки пластинки, засунутые за диван, повествовали о бесславном конце Пятой симфонии Бетховена. Смятые диванные подушки валялись у стены. Обгорелые свечи свисали из бутылок, как мужские члены после любовной оргии. Завершал весь этот бардак портрет принцессы Анны, который кто-то нарисовал красным фломастером на стене. Изображение Анны было окружено полицейскими в шлемах, а внизу красовалась надпись: ЛЕГАВЫЕ И НАША АНЯ. ПЕНИС МЕРТВ, ДА ЗДРАСТВУЕТ П…А! Такие сентенции, по-видимому, были обычным делом среди женщин, борющихся за эмансипацию, но они вряд ли могли создать у инспектора Флинта высокое мнение о Прингшеймах.

– У вас симпатичные друзья, Уилт, – сказал он.

– Они мне не друзья, – ответил Уилт. – Эти ублюдки даже с орфографией не в ладах.

Они поднялись на второй этаж и зашли в спальню. Постель была неприбрана, одежда, в основном нижнее белье, раскидана по полу или свисала из открытых ящиков. Открытый флакон валялся на туалетном столике, и в комнате удушливо воняло духами.

– Господи прости, – сказал инспектор, с воинственным видом разглядывая подтяжки, – только крови и не хватает.

Кровь они обнаружили в ванной комнате. Виной тому была порезанная рука доктора Шеймахера. Ванна была вся в пятнах крови, брызги крови были и на кафеле. Разбитая дверь висела на одной нижней петле, и на ней тоже были пятна крови.

– Так я и знал, – сказал инспектор, разглядывая это кровавое послание, а также другое, написанное губной помадой на зеркале над раковиной. Уилт тоже посмотрел. На его вкус, оно было излишне персонифицировано.

ЗДЕСЬ УИЛТ ТРАХАЛСЯ. А ЕВА БЕЖАЛА. КТО ЖЕ ШОВИНИСТИЧЕСКАЯ СВИНЬЯ?

– Очаровательно, – заметил инспектор Флинт. Он оглянулся и посмотрел на Уилта, чье лицо было одного цвета с кафелем. – Полагаю, вы и тут не в курсе? Ваша работа?

– Конечно нет, – ответил Уилт.

– И это не ваша? – спросил инспектор, указывая на пятна крови в ванне. Уилт покачал головой. – Полагаю, и к этому вы не имеете никакого отношения? Он показал на противозачаточную спираль, прибитую к стене над унитазом. Уилт взглянул на нее с глубоким отвращением.

– Я просто не знаю что сказать, – пробормотал он. – Это все ужасно.

– Совершенно с вами согласен, – заметил инспектор и перешел к более практическим вопросам. – Она явно умерла не здесь.

– Откуда вы это знаете? – спросил детектив помоложе.

– Мало крови. – Инспектор неуверенно огляделся. – С другой стороны, один хороший удар… – Они пошли дальше по коридору. Кровавые пятна привели их в ту комнату, где Уилт находился вместе с куклой.

– Ничего не трогайте, – распорядился инспектор, открывая дверь локтем. – Тут для специалистов по отпечаткам пальцев раздолье. Он заглянул внутрь комнаты и увидел игрушки.

– Вы что, и детей тоже укокошили? – мрачно спросил он.

– Детей? – сказал Уилт. – Я не знал, что у них есть дети.

– В таком случае, – сказал инспектор, который был семейным человеком, – бедняжкам есть за что благодарить судьбу. Не слишком за многое, судя по всему, но все же.

Уилт тоже заглянул в комнату и посмотрел на плюшевого медведя и лошадь-качалку.

– Это игрушки Гаскелла. Ему нравится с ними играть, – сказал он.

– Мне послышалось, вы сказали, что не знаете, есть ли у них дети? – сказал инспектор.

– У них нет детей. Гаскелл – это доктор Прингшейм. Он биохимик и, если верить его жене, недоразвитый. – Инспектор задумчиво взглянул на Уилта. Пора было уже подумать о его официальном задержании.

– Я полагаю, вы не собираетесь сейчас признаться? – спросил он без особой надежды.

– Не собираюсь, – ответил Уилт.

– Я так и думал, – сказал инспектор. – Ладно, увезите его в участок. Я подъеду попозже.

Детективы взяли Уилта за руки. Это было последней каплей.

– Отпустите меня, – закричал он. – Вы не имеете права. Вы должны…

– Уилт, – заорал инспектор Флинт. – Я даю вам последний шанс. Если вы будете сопротивляться, я сейчас же предъявлю вам обвинение в убийстве вашей жены.

Уилт сдался. Ничего другого ему не оставалось.

– Винт? – спросила Салли. – Ты же говорил про рулевое управление?

– Значит, я ошибся, – огрызнулся Гаскелл. – Это не рулевое управление. Винт сломался. Наверное, на него что-нибудь намоталось.

– Например?

– Например водоросли.

– Почему же ты не спустишься и не посмотришь?

– В этих очках? – спросил Гаскелл. – Я ж ничего не увижу.

– Ты же знаешь, я плавать не умею, – сказала Салли. – Из-за ноги.

– Я умею плавать, – сказала Ева.

– Мы обвяжем вас веревкой, вы не утонете, – обнадежил ее Гаскелл. – Нужно только нырнуть и пощупать, нет ли там чего внизу.

– Мы знаем, что там внизу, – съехидничала Салли. – Грязь.

– Вокруг винта, – уточнил Гаскелл. – И если там что есть, то надо снять.

Ева спустилась в каюту и надела бикини.

– Честно, Гаскелл, иногда я думаю, что ты это нарочно делаешь. Сначала рулевое управление, теперь винт.

– Ну, надо все проверить. Мы не можем стоять и прохлаждаться, – Гаскелл был явно раздражен. – Мне завтра утром надо быть в лаборатории.