Важным понятием в натурфилософии Буридана было понятие приобретенной силы (impetus). Понятие импульса у Буридана частично было модернизацией концепции приобретенной силы, о чем еще в VI в. учил Филопон (ум. в конце 30-х годов VI в.). Буридан решительно отвергает аверроистские «интеллигенции» (intelligentiae) как гипотетические непосредственные причины движения небесных тел. Бог раз и навсегда, по Буридану, запечатлевает в последних особые «импульсы» (другое значение термина impetus), благодаря которым они в дальнейшем движутся без всякого божественного вмешательства. Упомянутая теория получила широкое хождение в догалилеевской физике.
Пересматривая Стагиритовы физические концепции, Буридан допускает, что величина импульса в небесных телах постоянна (и скорость тоже), поскольку отсутствует сопротивление среды. Скорость в земных условиях зависит от разности х—y, где х — величина импульса, y — сопротивление среды.
В онтологии Буридан, следуя Оккаму, выступает противником допущения актуально бесконечного. Основной аргумент Буридана против этого допущения уже в средние века излагали так: «...для любой части величины есть меньшая, однако нет никакой части, которая была бы меньше любой величины» (30, 135). В гносеологии позиция Буридана вполне номиналистическая; это отчетливо прослеживается в его трактовке универсалий, согласно которой «роды и виды суть не что иное, как термины, обязанные своим существованием душе, или же термины, произнесенные либо записанные» (см. 102, 4, 16). Это и аналогичные утверждения Буридана обычно квалифицируются как терминистская точка зрения по вопросу об универсалиях, которую, по-видимому, точнее было бы назвать семиотической.
Одним из основных семиотических тезисов Буридана было его утверждение о том, что обозначение является первичным по отношению к суппозиции (см. там же, 25). Как и у Оккама, аппарат суппозиций существенно используется Буриданом в его теории истины. В частности, для истинности утвердительного предложения Буридан выдвигает требование о совпадении суппозиции субъекта с суппозицией предиката (см. там же, 134). Он отличает верифицируемость от суппозиции на том основании, что первая есть свойство предложения, тогда как вторая — свойство термина в узком смысле. Вопреки Оккаму Буридан резко противопоставляет суппозиции процедуру наименования (appellatio). По Буридану, есть термины, имеющие суппозицию, но лишенные апеллятивного свойства (или, говоря по-современному, референта), например «живое существо». С другой стороны, есть термины, лишенные суппозиции, но не апеллятивного свойства, например «вакуум».
При решении фундаментального для средневековой логики вопроса о парадоксальных предложениях Буридан несколько отклоняется от Оккама и даже критикует последнего. Как известно, Оккам полагал, что устранение семантических антиномий должно получаться при элиминации высказываний, непосредственно апеллирующих к собственной ложности. Буридан же справедливо подметил, что возможна ситуация такая, когда требование Оккама выполняется, а парадокс тем не менее возникает. Другими словами, Буридан демонстрирует недостаточность требования Оккама, рассматривая следующую систему посылок: (p1) «Человек — живое существо»; (p2) «Только p1 верно»; (p3) «Кроме предложений p1 и p2, на данном листе бумаги нет больше других предложений». Здесь предложение p2 заключает в себе антиномию. В самом деле, если принять, что p2 верно, то это означает, что нет высказываний, кроме p1, которые были бы верны. Но p2 отлично от p1, значит, p2 ложно.
Допустим теперь, что p2 ложно. В таком случае должно найтись хотя бы одно, кроме p1, высказывание, которое было бы верным. Но таковым (в силу посылки p3) может быть только p1, т. е. нам следует принять содержащуюся в p2 информацию. Выходит, что p2 истинно. Итак, приняв, что p2 истинно, мы получаем, что p2 ложно, а положив p2 ложным, выводим, что p2 истинно, что и конструирует парадокс. Между тем в системе посылок (p1)—(p3) нет ни одной, которая утверждала бы непосредственно собственную ложность.
Парадоксальные высказывания не редкий гость и в этике Буридана. Его вводные замечания к обзору основной этической проблематики могут быть изложены так. Для решения вопроса о том, существует ли у человека свободная воля или нет, необходимо, по Буридану, сначала выяснить, обладает ли человек способностью выбора между двумя заведомыми альтернативами и выбора без всякого предварительного побуждения. Отсутствие указанной способности означало бы невозможность свободы воли. Наличие той же способности предельно затрудняет само действие выбора, которое в таком случае лишается причины и цели. Далее, как выбрать какой-то член альтернативы в случае, если оба ее члена представляются безразличными выбирающему? И здесь возникает столь же знаменитая, сколь и парадоксальная Буриданова ситуация.
Выход из трудностей Буридан видит в частичной ревизии этики Оккама, а именно в отрицании свободы воли, в непринятии полной свободы выбора (liberum arbitrium indifferentiae). Ему приписывают также широко известный аргумент так называемого Буриданова осла, не обнаруженный, однако, ни в одном из сочинений Буридана. В своей «Теодицее» Лейбниц сочувственно излагает и комментирует этот аргумент. Правда, Лейбниц подходил к оценке интеллектуального детерминизма Буридана не с позиций материализма, а с точки зрения своей идеалистической концепции предустановленной гармонии.
Буридановы аргументы против свободы воли частично предвосхищают аналогичные рассуждения Джона Локка, с которым он, так же как и Оккам, безусловно имеет ряд существенных точек соприкосновения. Интеллектуальный детерминизм Буридана постепенно подготавливал возникновение материалистического анализа психики и поведения человека. Буриданизм получил широкое распространение во многих странах Европы. Адепты Буридана подвизались и в Польше докоперниковского периода, например, их было довольно много в Краковском университете приблизительно с 1390 г. (86).
Пропагандой и дальнейшим развитием философских идей Буридана много занимался его ученик Альберт Саксонский (ок. 1316—1390), с 1353 г. — ректор Парижского университета, первый ректор университета в Вене (с 1365 г.).
Альберт Саксонский комментировал «Физику» Аристотеля, выступал противником птолемеевской картины мира, утверждая, что Земля совершает суточное круговращение (см. 27, 181). Ему принадлежит также серия чисто математических трудов о квадратуре круга и о пропорциях. В логике он прославился сочинением «Весьма полезная логика магистра Альберта из Саксонии», изданным в Венеции в 1522 г. (53).
Карл Прантль выставил ныне опровергнутую гипотезу о принадлежности Альберту Саксонскому весьма важного «Трактата о способах обозначения или теоретической грамматики». Альберт составил «Вопросы» к логике Оккама, «Наитончайшие вопросы к книгам „Второй Аналитики“ Стагирита», прокомментировал «Никомахову этику» и скрупулезно разработал теорию опровержения софистических аргументов.
В семиотике Альберт уделяет много внимания учению о понятийном термине (terminus mentalis). Он определяет его через понятие естественного знака (53, I, с. 2). Альберт вносит также существенный вклад в теорию суппозиции относительных терминов (relativa). Альбертовский анализ последних был важен в том плане, что закладывал первые камни в фундамент ныне весьма развитой логики отношений. Этот анализ начинался с различения между относительными терминами равного (aequiparantiae) и неравного (disquiparantiae) содержания. Простейшим примером таких терминов первого типа могут служить, скажем, понятия «жена» и «супруга», второго типа — понятия «отец» и «сын» (102, 4, 66). Затем выясняется их неодинаковая роль, выполняемая в так называемых несиллогистических умозаключениях, не охватываемых Стагиритовым каталогом форм выводов. Настойчиво старается Альберт уточнить отдельные определения видов суппозиций у Оккама, формулирует 15 правил для суппозиции, заимствуя их в основном у Буридана. Дополнительно Альберт предлагает 10 правил для суппозиции относительных терминов наподобие idem (тот же самый). Характер этих правил обнаруживает также влияние Петра Испанского (см. 100, VII).
