Двери библиотеки открылись, и Мэтью поспешно вскочил, искоса бросив оценивающий взгляд на высокого темноволосого мужчину, от которого зависело его будущее. Клейтон Уэстморленд в свои тридцать с лишним лет был необычайно высок и красив. Решительная быстрая походка говорила о том, что герцог не любит засиживаться и ведет активную жизнь, не имеющую ничего общего с распущенностью, ленью и праздностью, которые Мэтью обычно приписывал богатым джентльменам благородного происхождения. Аура сдержанной силы или, вернее сказать, стальной воли исходила от него.

Пронизывающий взгляд серых глаз словно проникал в самую душу, и Мэтью нервно сглотнул, не зная, чего ожидать. Герцог устроился за бюро, кивнул Мэтью на стул рядом, приглашая садиться, и с властным спокойствием осведомился:

– Ну что ж, начнем, мистер Беннет?

– Конечно, – кивнул поверенный и, откашлявшись, заговорил: – Как вы приказывали, ваша светлость, мы навели справки о семье и происхождении молодой леди. Мисс Стоун – дочь Сьюзен Стоун, умершей, когда девочке исполнилось пять лет, и ныне здравствующего Мартина Альберта Стоуна. Она родилась тридцатого июня тысяча восьмисотого года в фамильном доме недалеко от городка Моршем, приблизительно в семи часах пути от Лондона. Поместье Стоунов небольшое, но процветающее, и Мартин Стоун жил, как все обычные мелкопоместные дворяне. Но года четыре назад его финансовое положение резко изменилось к худшему. Если ваша светлость припоминает, некоторые районы Англии много недель подряд заливало непрерывными дождями. Такие имения, как у Стоуна, не снабженные современными дренажными системами, сильно пострадали. Мартину Стоуну пришлось хуже всех, потому что он живет продажей и разведением скота.

Наши отчеты указывают, что Стоун сделал ряд рискованных и чрезвычайно поспешных вложений в несколько ненадежных предприятий, а потерпев неудачу, продолжал удваивать и утраивать вклады в подобные же спекуляции, очевидно, в надежде возместить потери. Однако одна катастрофа следовала за другой, и два года назад он заложил поместье, что бы собрать достаточно капитала на очередные авантюры. Все деньги он вложил в акции колониальной судоходной компании, но и она вскоре разорилась.

В настоящее время он взял кредит под все свое имущество и сильно задолжал не только лондонским ростовщикам, но и местным торговцам. Поместье быстро приходит в упадок, и в доме осталось всего несколько слуг.

Пошарив в саквояже, Мэтью извлек стопку бумаг.

– Здесь список его кредиторов, хотя, возможно, мы не успели выявить всех за такой короткий период.

Он положил документы на бюро и сжался, ожидая, что скажет герцог. Откинувшись на спинку стула, Клейтон Уэстморленд с бесстрастным выражением лица просмотрел бумаги.

– Насколько все плохо? – осведомился он, перевернув последнюю страницу.

– Сумма долгов составляет приблизительно сто тысяч фунтов.

Эта ужасающе огромная цифра, казалось, не произвела особенного впечатления на герцога, который, отдав отчеты Мэтью, резко сменил тему:

– Что еще вы узнали о самой девушке?

Кто, мысленно спрашивал поверенный, вытаскивая папку, обозначенную «У Стоун», должен знать о девушке больше, чем мужчина, чьей любовницей она вот-вот станет? Хотя герцог не упоминал ни о чем подобном, Мэтью уже предположил, что Клейтон собирается взять даму под свое покровительство и обеспечить ее значительным доходом и собственным домом. Он отнес интерес к семейству девушки на счет того, что герцог хочет знать, какого сопротивления можно ожидать от родственников.

Для человека вроде Мэтью, привыкшего мыслить финансовыми категориями, бедственное положение Стоуна означало лишь то, что исход дела заранее предрешен. Мартин Стоун будет рад переложить на плечи Уэстморленда ответственность за свою дочь. Да и какой у него выбор? Вряд ли он сможет одевать Уитни и вывозить в свет. Если же Стоун беспокоится за репутацию девушки, его собственная вот-вот будет окончательно уничтожена. Как только кредиторы обнаружат, в каких стесненных обстоятельствах он находится, Стоуна ждут не только позор и бесчестье, но и весьма неприятное пребывание в долговой тюрьме.

Мэтью покраснел, неожиданно поняв, что молча уставился в открытую папку.

– Хотя оказалось непросто узнать побольше о личных качествах, не возбудив нежелательных подозрений, все же нам кое-что удалось, например, что мисс Стоун считалась весьма трудным ребенком с непредсказуемым характером. Она, очевидно, очень начитанна и необычайно хорошо образованна. Бегло говорит по-французски, по-гречески так, что время от времени выступает переводчицей для дяди на приемах, где присутствуют греческие дипломаты. Читает по-итальянски, немецки и на латыни, кажется, может и говорить на всех этих языках, но я не уверен.

Мэтью поколебался, чувствуя себя совершенным идиотом, поскольку сообщал лорду Уэстморленду все то, что он уже знает.

– Продолжайте, – попросил герцог, еле заметно улыбаясь при виде смущения Мэтью.

Тот неловко кивнул:

– Многие из тех, кого мы опросили, утверждают, что между юной леди и ее отцом существуют значительные разногласия. Некоторые соседи во всем винят отца, но большинство сочувствует Мартину, считая его несчастным человеком, которого природа наградила непослушной, непокорной дочерью. В возрасте четырнадцати лет мисс Стоун воспылала ничем не оправданной страстью к некоему джентльмену по имени Пол Севарин. Севарин на десять лет старше ее и, судя по всему, не более приветствовал ребяческое увлечение мисс Стоун, чем ее отец. Поскольку мистер Стоун, очевидно, не смог найти другого выхода, он отослал дочь во Францию с тетей и дядей, когда той было около шестнадцати лет. Они представили ее обществу через год, в семнадцать лет – обычный возраст. С этого времени она пользуется огромной популярностью. Конечно, стань известным, что ее отец разорен, а о приданом не может быть и речи, ситуация трагически изменилась бы.

Мэтью окинул герцога извиняющимся взглядом и, вздохнув, продолжал:

– Мисс Стоун могла бы получить немало предложений руки и сердца, однако старалась обескуражить своих поклонников, как только догадывалась об их намерениях. Те же господа, которые оказывались наиболее настойчивыми, обращались к ее дяде, лорду Эдварду Джилберту который обычно отказывал им от имени отца леди. Ее манеры, как говорят, безупречны, хотя могут показаться не совсем обычными. Здесь какая-то ошибка? – недоуменно спросил Мэтью, когда герцог разразился смехом.

– Нет. Никакой ошибки, – хмыкнул Клейтон. – Я бы сказал, ваши источники информации чрезвычайно надежны.

Он словно видел перед собой сияющие зеленые глаза в тот момент, когда Уитни подсмеивалась над всеми титулами, и его в особенности.

– Что-нибудь еще? – осведомился он.

– Всего несколько примечаний, ваша светлость. Ее дядя, лорд Эдвард Джилберт, – атташе британского консульства и пользуется незапятнанной репутацией. Мисс Стоун прекрасно ладит с ним и его женой, леди Энн Джилберт. В настоящее время все считают, что Николя Дю Билль вот-вот сделает ей предложение, которое лорд Джилберт, несомненно, посчитает наиболее выгодным. Дю Вилли – одна из самых знатных семей Франции, и Николя – их сын и наследник.

Мэтью захлопнул папку.

– Это все, что мы смогли узнать за то время, которое вы нам дали, ваша светлость.

Словно забыв о поверенном, Клейтон поднялся и подошел к ряду окон, выходивших на зеленые холмы. Скрестив руки на груди, он облокотился о раму и рассеянно вгляделся в даль, размышляя о том, как лучше осуществить задуманный план.

Каждый раз, когда герцог бывал во Франции и встречал Уитни, он все больше и больше увлекался девушкой, одновременно подсмеиваясь над отпором, который раз за разом получали самые неотвязные обожатели. Дважды они были представлены друг другу. В первый раз Уитни была слишком молода, и герцог ее почти не заметил, во второй раз девушку окружали кавалеры, стремившиеся любой ценой привлечь ее внимание. Тогда она бросила в его сторону невидящий взгляд, не разглядев его и не услышав имени.