– Лично я не слишком увлекаюсь кровопусканием, – заметил доктор Уитком, снова шагнув к постели и опуская на пол саквояж. На этот раз он беспрепятственно откинул одеяла и раздвинул полы ее пеньюара пониже бедра, обнажив длинные стройные ноги, одна из которых покоилась на подушках. – Странно, – пробормотал он, подавив непрошеную улыбку, – да… я никак не мог понять, что это так выпирает из-под одеяла. А тут целая гора подушек!

– Не вижу ничего странного в том, что больная нога лежит на подушках, – нахмурилась Уитни.

– Совершенно согласен, – серьезно кивнул доктор, хотя глаза его весело искрились. – Но если я правильно понял, вы писали его светлости, что повредили левое колено. Однако на подушках лежит правая нога.

Он жестом обвинителя показал на ни в чем не повинную конечность, и Уитни смущенно зарделась.

– Ах это, – поспешно пробормотала она. – Мы подперли правую ногу, чтобы она не задевала левую.

– Ваша сообразительность выше всяких похвал, дорогая, – хмыкнул доктор Уитком.

Уитни от стыда и огорчения закрыла глаза. Нет, ей его не одурачить!

– Не вижу никакой опухоли.

Пальцы доктора осторожно ощупали ее правое колено, потом левое, потом снова правое.

– Где болит?

– Доктор Уитком, – выдохнула Уитни, смирившись с неизбежным, – поверили бы вы, хотя бы на одну секунду, что я действительно испытываю боль?

– Боюсь, нет, – с таким же чистосердечием ответствовал доктор. – Но должен сказать, что восхищаюсь вашей способностью точно определить, когда пришло время бросить карты на стол и честно признать игру проигранной.

Он снова накрыл Уитни одеялом и откинулся на спинку стула, глядя на нее в задумчивом молчании, хотя не мог не восхищаться волей и решимостью девушки. Она придумала план и сделала все возможное, чтобы осуществить его. И даже теперь, проиграв, она отдала ему победу без сожалений и капризов, без жеманных слез и истерик, без просьб и молений о пощаде, без угроз и оскорблений. И будь он проклят, если не стал уважать ее за это!

Наконец доктор выпрямился и резко сказал:

– Думаю, нам следует обсудить, что мне теперь делать.

Уитни покачала головой:

– Вам нет необходимости ничего объяснять. Я прекрасно понимаю, в чем заключаются ваши обязанности.

Доктор Уитком весело улыбнулся:

– Прежде всего я собираюсь прописать строгий постельный режим в течение следующих двадцати четырех часов. Не вам, – рассмеялся он при виде счастливого лица Уитни, – а вашей несчастной, замученной горничной, которая разрывается между желанием запустить в меня первым попавшимся тяжелым предметом и замертво свалиться на пол.

Подняв флакончик с нюхательной солью, доктор протянул его Клариссе.

– Примите бесплатный совет от чрезвычайно дорогого врача, – сурово сказал он, – и впредь не впутывайтесь в интриги этой прелестной плутовки. Вы просто не приспособлены ни для чего подобного. Не такого вы склада, да и здоровье у вас уже не такое крепкое! Кроме того, ваше лицо выдает все коварные замыслы хозяйки!

Когда Кларисса закрыла за собой дверь, доктор Уитком повернулся к леди Джилберт, стоявшей у кровати Уитни с видом человека, которому сейчас должны зачитать смертный приговор.

– А ваше состояние, леди Джилберт, не лучше, чем у этой бедняжки горничной. Сядьте, пожалуйста.

– Со мной все в порядке, – заверила леди Энн, но тем не менее почти рухнула на постель.

– Гораздо лучше, чем просто в порядке, – хмыкнул врач. – Вы великолепны. И под страхом смерти не подумаете предать племянницу!

И наконец он, проницательно прищурившись, обратился к Уитни:

– Ну а теперь признайтесь, как, по-вашему, отнесется жених к подобному обману?

Уитни закрыла глаза, стараясь отогнать пугающий образ разъяренного Клейтона, с его ледяными серыми глазами и голосом, полным холодной ярости.

– Он будет взбешен, – прошептала она. – Но я была готова рискнуть.

– Так, значит, вы ничего не выиграете, признавшись во всем?

Уитни широко раскрыла глаза:

– Признаться? Мне?! Я думала, вы собираетесь рассказать ему правду!

– Правда, моя юная леди, заключается вот в чем: повреждения связок, любых связок, трудно, почти невозможно диагностировать, и, несмотря на отсутствие опухоли, я не могу полностью исключить возможность того, что вы действительно, как утверждаете, вывихнули или повредили колено. Помимо этого, любые откровения должны исходить от вас. Я здесь нахожусь в качестве доктора, а не осведомителя и доносчика.

Сердце Уитни подпрыгнуло от радости. Схватив подушку, она прижала ее к груди, смеясь от облегчения и благодарности.

– Спасибо вам, доктор! Спасибо, спасибо, спасибо огромное! Но вы, конечно, не сможете сказать его светлости, что мне следует оставаться в постели?

– Нет, – категорично заявил доктор Уитком. – Не могу и не хочу.

– Понимаю, – великодушно кивнула Уитни. – Это была глупая мимолетная мысль.

Доктор взял руку Уитни и мягко улыбнулся:

– Дорогая, я был другом семейства Уэстморлендов на протяжении многих лет. Вы тоже вскоре станете носить фамилию Уэстморленд, и мне хотелось бы стать и вашим другом. Согласны?

Уитни не собиралась становиться членом семьи Уэстморленд, однако с радостью приняла предложение дружбы.

– Прекрасно. Тогда позвольте мне на правах друга сказать, что ваши попытки избегать общества жениха с целью чего-то добиться кажутся мне не только глупыми, но и чрезвычайно рискованными. Для меня очевидно, что его светлость питает к вам огромную симпатию, и, думаю, он с радостью даст вам все, что хотите, если вы всего лишь наградите его своей прелестной улыбкой и просто попросите то, чего желаете. – И доктор, немного помедлив, настоятельно добавил: – Хитрость и обманы не делают вам чести, дитя мое, и, более того, ни к чему хорошему не приведут в отношениях с герцогом. Он знавал женщин куда более изощренных в коварстве и лживости, чем вы, и все, чего добились эти леди, – возможности стать предметом развлечения для него, и то на весьма короткое время. Вы же, насколько мне кажется, по природе человек прямой и искренний, и именно эти качества позволили вам добиться того, о чем так страстно мечтали многие дамы, – завоевать сердце и получить предложение стать женой его светлости.

Перед глазами Уитни словно взорвалась петарда, кровь билась в ушах, отбивая погребальные ритмы. Почему, почему все ведут себя так, будто ей преподнесли корону, только потому, что Клейтон Уэстморленд соизволил спуститься со своей недосягаемой вершины и облагодетельствовать выбранную им счастливицу?! Да это просто оскорбительно! Унизительно!

Однако девушка каким-то образом сдержала себя.

– Я знаю, что ваш совет дан от чистого сердца, доктор Уитком. И… и я подумаю… над ним, – с трудом выдавила она.

Доктор встал и улыбнулся пациентке:

– Подумаете, однако не собираетесь последовать моему совету, не так ли? – И, не дождавшись ответа, отечески похлопал ее по плечу. – Возможно, вы лучше меня знаете, как с ним справляться. Знаете, он действительно увлечен вами. По правде говоря, я никогда не думал дожить до того дня, когда увижу, что кто-то или что-то вывело его из себя. Но вам, дорогая, это почти удалось. Прибыв сегодня утром из Лондона, я впервые в жизни увидел, как его настроение поминутно колеблется между смехом и безудержной яростью. То он готов свернуть вашу прелестную шейку за то, что вы осмелились «выкинуть этот номер», как он его назвал, то хохочет и пересказывает мне самые невероятные истории о вас. Этот человек буквально разрывается между весельем и жаждой убийства.

– И когда он не смог выбрать между тем и другим, послал сюда вас, чтобы проучить меня, – мрачно заключила Уитни.

– Верно, – хмыкнул доктор. – Думаю, что его намерение было именно таким. Признаюсь, что почувствовал некоторое раздражение, обнаружив, что пациентка, ради которой меня вытащили из дома и заставили проехать половину Англии, оказалась бессовестной симулянткой. Но теперь, узнав вас получше, готов поклясться, что ни за какие блага мира не пропустил бы такого зрелища!