- Замечательно, - говорю я.
И достаю из сумочки связку ключей.
Это от родительского дома, это от калитки. А это…
Я пытаюсь снять ключ со связки, но у меня ничего не получается. Я злюсь и пыхчу. Мне хочется немедленно избавиться от этого ключа! Выбросить его в окно или смыть в унитазе.
На мои руки ложится ладонь Кира. Теплая, большая и сильная.
- Малышка, ты чего?
- Хочу снять этот ключ. И выбросить.
- Это от той квартиры, которую снял слиз… Антон?
- Да. Я туда больше никогда не пойду!
- Ну и правильно.
Кир срывает ключ со связки, идет и демонстративно выбрасывает его в мусорное ведро. Потом вешает на кольцо новые ключи и торжественно вручает их мне.
Я беру их в задумчивости. Потому что я вспомнила, что в той квартире остался мой любимый халат и плед, который я тоже очень люблю.
- Хотя можно и сходить… Там остались вещи, - говорю я. - Я соскучилась по своему любимому халату.
- Я куплю тебе десять новых халатов, - произносит Кир.
- Я сама куплю!
- Мы же договорились: я выполняю твое условие, ты выполняешь мое.
- В смысле? - не поняла я.
- Я тебя не соблазняю, ты не мешаешь мне обеспечивать тебя мамонтами. И халатами.
- Мы не совсем так договаривались!
- Именно так. Скажи, я выполняю свою часть договоренности?
- Ну… да.
- Я сегодня спал на коврике.
- Не преувеличивай.
- И готов делать это до тех пор, пока тебе не надоест меня мучить.
- Я тебя не мучаю!
- Еще как мучаешь. Ты не представляешь, какое мучение спать одному на диване, зная, что ты в моей спальне. Не обнимать тебя, не целовать…. Но я это выдержу. Я на это подписался.
Я, между прочим, тоже мучаюсь!
Мне очень хочется, чтобы Кир спал со мной. Просто спал. Я имею в виду именно это. В его объятиях так уютно засыпать… Я мечтаю об этом.
Но пока что этим мечтам не суждено осуществиться.
Потому что я знаю, что не выдержу. Если Кир будет со мной в одной постели… Мы вряд ли будем просто спать.
Я хочу его.
Все время, когда он рядом, я остро ощущаю его присутствие. Я кожей чувствую жар его тела и буквально держу себя за шкирку, чтобы не прижаться к нему…
Я стараюсь не думать ни о чем таком. Но это так трудно!
Вот и сейчас. Он стоит рядом. Не вплотную, а на расстоянии метра. И у меня такое ощущение, что его окружает магнитное поле, которое притягивает меня с бешеной силой. Мне хочется придвинуться ближе. Еще ближе…
А лучше - упасть в его объятия и сказать: “К черту все договоренности. Просто возьми меня на руки и отнеси в спальню…”
Я тряхнула головой, чтобы отогнать эту картинку. Это гормоны бушуют, не иначе! Это они сводят меня с ума.
Да, похоже, испытание будет не таким уж простым.
И мне будет ничуть не легче, чем Киру...
Мы вместе готовим обед.
Как раньше. Но не совсем. Раньше все делала я, а Кир развлекал меня и путался под ногами. Порой он пытался помочь, но только все портил. И я говорила ему: “Сиди и ничего не трогай”.
Теперь все наоборот. Кир руководит процессом: разделывает мясо, чистит картошку, командует, каким маслом заправлять салат…
Я слушаюсь. Сижу на высоком стуле, почти ничего не делаю. Так, овощи настругала и перемешала.
Когда я вскакиваю со стула, чтобы достать моцареллу, Кир говорит:
- Сиди, я сам.
- Мне можно ходить, - усмехаюсь я. - И двигаться тоже никто не запрещал.
- Тебе нужно отдыхать и набираться сил.
- Кто сказал?
- Я сказал.
Он посыпает мясо ароматными специями, переворачивает, трясет сковороду, чтобы оно лучше прожарилось…
А я не могу не любоваться его точными движениями, сосредоточенным лицом, на котором блуждает легкая улыбка и прорисованными бицепсами, которые напрягаются от его движений.
Кир всегда был красавчиком. Мечтой всех девчонок. И из всех он выбрал меня… Когда-то я этим невероятно гордилась. И любила его до потери сознания. Со всей силой первого, яркого и сумасшедшего чувства.
Я думала, что это чувство умерло. Похоронено вместе с юношеской наивностью и девичьими мечтами.
Но сейчас я снова чувствую, как при взгляде на Кира в сердце как будто что-то вспыхивает. Тот самый огонь, что грел меня много лет.
Или не тот? Все же сейчас все иначе.
Я вспоминаю о беременности. О том, что не знаю, кто отец ребенка... И мое радужное настроение как будто приглушается.
Нет, я не впала в депрессию. Но мне как-то тревожно.
И немножко грустно.
- Малышка, чего нос повесила? - интересуется Кир.
- Да ничего. Все в порядке.
После обеда мы гуляем в парке. Кир покупает мне гелиевый шарик в форме сердечка, а себе сладкую вату. Мы с ним как два школьника, сбежавшие с урока!
Вот только он ведет себя не как друг-сорванец, а как заботливый папочка.
Когда я отщипываю у него кусочек ваты, он ругается:
- Тебе нельзя это есть! Кто знает из чего они ее делают.
- А тебе, значит, можно?
- Да я так…
Кир выбрасывает сладость в мусорку, а я тащу его к каруселям.
- Давай покатаемся!
- Не уверен, что это хорошая идея.
- Я же не собираюсь на американские горки! Колесо обозрения вполне безопасно: движется медленно.
- А вдруг оно остановится, когда мы будем на самом верху?
- С чего бы?
- Мало ли. Нет, на колесо мы не пойдем.
В итоге мы катаемся на медленных “Лошадках” вместе с детворой. Сначала я дуюсь на Кира, но он меня щекочет, я не могу удержаться от смеха… “Лошадки” - это тоже весело!
Когда карусель останавливается, Кир помогает мне спуститься. Сначала берет за руку, а потом просто хватает в охапку и несет на руках.
- Жених и невеста! - кричит нам вслед какой-то малыш.
Кир счастливо улыбается, а я прижимаюсь к нему и вдыхаю его запах. Такой знакомый, такой родной… Я даже закрываю глаза, чтобы насладиться моментом.
- Малышка, с тобой все в порядке? - слышу встревоженный голос Кира.
Киваю, так и не открыв глаза.
- Поставь меня куда-нибудь, - шепчу я.
Чувствую, как Кир куда-то усаживается, наверное, на скамейку. Я оказываюсь у него на коленях. Его сильные руки держат меня в кольце. Такое приятное ощущение защищенности...
Я открываю глаза. Перед ними все плывет. Голова кружится…
Но не потому, что мне плохо.
Мне хорошо. Очень хорошо...
Я смотрю на губы Кира. Верхняя чуть выступает над нижней. Они полные, но не слишком. В них есть жесткость и даже некоторая суровость. Но есть и чувственность.
Они могут быть такими нежными…
Кир наклоняется ко мне. Его губы ближе… Еще ближе…
Вот уже они касаются моих губ. Меня бросает в жар. Горячая волна проходит по всему телу.
- Кир, - шепчу я. - Что ты делаешь?
- Ничего.
Его губы размыкаются, это уже почти поцелуй, но все-таки еще не совсем…
- Мы же договорились!
- Я помню.
Он целует меня или нет?
Я не понимаю.
Его губы в миллиметре от моих губ. Когда он что-то говорит, наши губы соприкасаются. Всего на мгновение.
- Кир…
- Что, малышка?
- Прекрати! Пожалуйста.
- Что прекратить?
Он слегка отстраняется. Я выдыхаю.
Оглядываюсь по сторонам и вспоминаю, что мы в парке.
И, между прочим, на нас косо смотрят мамочки с детьми!
Я вскакиваю с колен Кира, он успевает схватить меня за руку. Я тяну его за собой и мы почти убегаем. Я снова чувствую себя беззаботной школьницей…
Вот только жаль, что мы так и не поцеловались.
Вечером испытания продолжаются.
Когда Кир выходит из ванной в одном полотенце, у меня перехватывает дыхание. Боже, с него можно лепить статую Аполлона!
Широкие плечи, мускулистые руки, длинные сильные ноги. А кубики пресса - это вообще нечто! Косые мышцы живота идеально прорисованы, а полотенце скрывает…
