Натали в своей пышной юбке быстро шла к лестнице. Как только она завернула за угол, из библиотеки появились граф и еще двое мужчин. Один — невероятно толстый, другой — высокий и неуклюжий. Французские дворяне, заинтересованные в низвержении настоящего короля Франции.

Но что, черт возьми, тут делала Натали? Подслушивала или искала его? Возможно, она немного знает французский язык, так как большинство английских леди обучают ему, но вряд ли свободно владеет им, иначе она бы уже давно обнаружила это умение. Но более всего Джонатан испугался, что граф успел заметить девушку в тот момент, когда она заворачивала за угол. В таком случае, если ей удалось что-то понять из разговора, это таило в себе опасность. Богатый и влиятельный французский граф и его гости, по всей видимости, обсуждали дела, касающиеся государственной тайны, и если они заподозрят, что Натали что-то знает, им придется принять меры.

Джонатан глубоко вздохнул и замер на месте, дверь в кабинет графа была приоткрыта лишь на чуть-чуть. Внезапно граф обернулся и посмотрел назад, затем трое мужчин повернулись и пошли по направлению к танцевальному залу

Джонатан подождал пять минут, которые тянулись, как ему показалось, необыкновенно долго. Но он не мог допустить, чтобы кто-то из французов заметил его. В конце концов ему все же пришлось покинуть кабинет.

Он осторожно открыл дверь и вышел в пустой коридор. Поглядев по сторонам, Джонатан не заметил ни души и быстро направился к центральной лестнице, чтобы поскорее вернуться в зал. Ему потребовалось пять минут, чтобы найти Натали. Она стояла рядом с Мадлен около одного из окон, которые теперь открыли, чтобы проветрить помещение. Девушка внимательно слушала то, что говорила ей мадам Дюмэ. Ее щеки покрыл яркий румянец, Натали явно волновалась, иногда смеялась и что-то отвечала.

Затем медленно она обернулась к нему, словно почувствовав его присутствие, и посмотрела ему в глаза, на ее губах появилась еле заметная полуулыбка.

Джонатан вдруг почувствовал себя подростком, его сердце сильно забилось, во рту пересохло, и все это только оттого, что она улыбалась ему одному. Он не заметил ни страха, ни беспокойства в ее взгляде. Что бы она ни услышала у двери библиотеки графа, если вообще Натали что-то услышала, это вряд ли ее обеспокоило или она умело это скрывала.

Заложив руки за спину, Джонатан медленно подошел к дамам, которые замолчали, заметив его приближение.

— Не хочешь ли прогуляться со мной в саду, Натали? — Мадлен посмотрела на него.

— О да, идите немного пройдитесь, — посоветовала она.

— Но сейчас ожидается появление дочери графа. И было бы неучтиво не поприветствовать ее, — возразила Натали.

Джонатан наклонился к ней ближе и тихо произнес:

— Лучшего времени и не найти. Все останутся здесь.

Он видел, что Натали колеблется, ей очень хотелось поскорее узнать все новости, которыми, как она понимала, молодой человек не мог поделиться в присутствии остальных. Мадлен заговорила со своей знакомой на французском, а это значило, она уже приняла к сведению то, что Джонатан и Натали сейчас пойдут на прогулку. Он взял девушку за руку и молча вывел в фойе, затем через парадную дверь они прошли в сад.

Но там были еще и другие люди. Три или четыре пары прогуливались вдоль дорожки, взявшись за руки, тихо разговаривая и смеясь. В теплом ночном воздухе витал запах цветов и свежескошенной травы. Свет, падающий от ламп, ложился на тропинку желтоватыми пятнами. Звуки музыки и обрывки фраз, доносившиеся из танцевального зала через открытые окна, смешивались с жужжанием ночных насекомых и отдаленным шумом прибоя.

Джонатан обнял Натали и слегка прижал к себе. Девушка не стала сопротивляться. Они не обмолвились и словом с тех пор, как вышли из дома, но она не волновалась и не торопилась задавать вопросы, а просто наслаждалась его близостью в таком чудесном месте.

— Тебе нравится здесь? — спросил Джонатан.

— Да. Здесь красиво. — Натали взглянула на него искоса.

— А тебе?

Молодой человек посмотрел ей в лицо. Оно было наполовину освещено. Натали улыбалась, но в ее глазах читался немой вопрос.

— Да. Но мне особенно нравится, что со мной здесь ты. Она уже знала его такую манеру говорить — серьезную и осторожную. И от этого у нее сразу поменялось настроение, улыбка на ее лице несколько поблекла. Натали снова посмотрела в глубь сада. В полном молчании они прошли еще немного, пока перед ними не появилась скамья из кованого железа, стоявшая у северо-восточного угла дома. Джонатан жестом предложил Натали присесть.

— Джонатан…

— Мне хотелось бы кое о чем тебя спросить, Натали, — сказал он.

Сначала она поколебалась, а потом села на скамью и расправила свои юбки. Джонатан встал напротив и скрестил на груди руки.

— Пожалуйста, — умоляюще попросила Натали, взмахнув рукой.

Молодой человек понимал, девушке не терпится поскорее задать множество вопросов о том, что так ее волновало, но она сдерживала себя, чтобы дать Джонатану возможность рассказать ей о самой важной встрече, ради которой она и приехала во Францию. В этот момент он почувствовал, что обладает над ней некой властью, и, улыбнувшись, посмотрел Натали в лицо, слабо освещенное золотистым светом лампы.

Наклонив голову, молодой человек с любопытством спросил:

— Насколько хорошо ты говоришь по-французски? — Этот вопрос необыкновенно удивил ее, и он знал, что так и будет. Именно такое озадаченное выражение лица Джонатан и хотел увидеть. Девушка не имела ни малейшего представления, куда он собирался повернуть разговор.

Она неловко зашевелилась на скамье, нетерпеливо теребя свой сложенный веер.

— Очень странный вопрос.

Молодой человек опустил голову и потер кожаной подошвой ботинка гальку на дорожке.

— В этом вопросе нет ничего необычного или чего-то такого, что привело бы тебя в смущение, Натали.

Она помолчала немного, затем вздохнула и села поудобнее

— Я свободно говорю по-французски, но мне непонятно, почему это тебя так волнует.

Джонатан не удивился ее ответу, но где-то в глубине душ, вдруг почувствовал смутное беспокойство. Глядя ей в глаз, он задал еще один вопрос:

— И учила тебя требовательная гувернантка? — Натали натянуто улыбнулась:

— Моя мать очень настаивала на этом. Она не хотела, чтобы я потеряла свое наследство.

Джонатан удивленно вскинул брови:

— Потеряла наследство?

Лицо Натали стало серьезным, она обхватила себя руками, и грудь при этом немного приподнялась. Джонатан старался не смотреть на вырез ее платья.

Наконец Натали пробормотала:

— Мой дедушка со стороны матери был графом Бурже.

Молодой человек замер на месте, размышляя над ее словами. Он не мигая смотрел на нее в течение нескольких секунд, но девушка этого не заметила и продолжала:

— Он был богатым и уважаемым человеком до революции. Тогда ему уже исполнилось девяноста два года. В одну ночь он потерял все, крестьяне сожгли его поместье, но ему удалось спрятать у себя на теле несколько золотых вещиц. Кое-что он отдал своему тюремщику, который помог моему деду бежать. Через два дня его собирались доставить в Париж, чтобы осудить и затем казнить, к чему призывали епископ Блуа и все радикальное духовенство. Но ему удалось перебраться в Англию, так же как и некоторым другим французским аристократам. Через несколько лет, сколотив себе небольшое состояние на торговле, он на моей бабушке, и у них родились три дочери и сын. Моя мать была младшей.

Джонатан не ожидал такого поворота событий.

— Почему ты мне не рассказала об этом раньше?

— О Боже, Джонатан. Это звучит так, словно я намеренно скрываю от тебя какой-то важный секрет. — Натали снова стала теребить веер. — Это не то, о чем следует говорить в обществе.

С этим невозможно поспорить. Быть на четверть француженкой не является чем-то предосудительным. Но, с другой стороны, такое положение дел считается не слишком удачным для хорошего брака. Ведь это значит, что дедушка и бабушка вашей невесты, а также дальние родственники — католики. Незначительные на первый взгляд факты из родословной семьи могут дать в светском обществе почву для слухов и сплетен. Англичане всегда считали французов в сексуальном отношении распущенными и не испытывали слишком большого уважения к их культуре. Поэтому, думал Джонатан, вероятно, какие-нибудь близкие друзья семьи посоветовали Натали просто не упоминать о дедушке с французскими корнями.