— Теперь все по-другому, Джонатан, — прошептала Натали.

Он вздохнул и прижался к ней.

— Да.

Она неподвижно лежала и прислушивалась к доносившимся снизу приглушенным голосам. Это гости возвращались в свои номера. Джонатан тоже не шевелился, вскоре его дыхание замедлилось и стало ровным. Он заснул.

Натали осторожно, чтобы не разбудить его, перевернулась на бок. Ей совсем не хотелось спать. Она стала рассеянно смотреть в открытое окно, прислушиваться к шелесту листьев.

Она сделала то же самое, за что так презирала свою мать. Она стала жертвой своих желаний и отдала Джонатану все. Но он не был в этом виноват. Она сама попросила его взять ее во Францию. Она все это время спала с ним в одной кровати. Она ходила с распущенными волосами. Но самым ужасным было то, что она сама начала целовать его в саду. Ответственность за все случившееся полностью лежала на ней. Она не могла контролировать свои желания. А он был ее слабостью.

Задыхаясь от слез, Натали села в кровати, потом встала и пошла по холодному полу к своим чемоданам. Она почувствовала, как теплая жидкость потекла по внутренней поверхности ее бедер. От этого Натали вдруг ощутила острый стыд. Джонатан — мужчина, и им всегда руководят его низменные инстинкты. Но ведь она настоящая леди. Благородное воспитание должно было уберечь ее от сексуального голода, но тем не менее оно просто пробудило в ней чувство вины, когда девушка последовала своим физическим инстинктам. Она отчаянно хотела его и все еще хочет, но ничто не заставит ее стать его любовницей.

Натали тихо открыла крышку чемодана, достала ночную рубашку и надела. Потом вернулась к кровати и посмотрела на лицо Джонатана, освещенное тусклым светом луны.

Он всегда казался ей очень красивым и таким останется для нее навсегда. Он один был для нее центром вселенной, но они никогда не будут вместе, потому что она не сможет полностью доверять ему. Что бы он ни говорил ей во время страстных объятий, Натали знала, что со временем ему все равно наскучит и он найдет себе другую, а она останется одна со своей болью, ревностью и раной, которая никогда не заживет.

Натали снова легла в кровать, стараясь не прикасаться к Джонатану, и уставилась невидящим взглядом в темную стену. За те несколько недель, которые она провела во Франции с Джонатаном, Натали плакала больше, чем за предыдущие пять лет. Теперь снова из ее глаз на подушку катились слезы, оставляя маленькие влажные пятна.

Натали открыла глаза, почувствовав на щеке теплый солнечный луч. Она заморгала и посмотрела в сторону окна, и совсем понимая, где находится. Но боль внизу живота напомнила о том, что произошло. Натали повернула голову и увидела, что Джонатан лежит на боку, подперев голову рукой, и смотрит на нее.

— Мне нравятся твои волосы, — счастливым голосом проговорил он, играя пальцами с ее кудрявыми локонами, разметавшимися по подушке.

Она тихо застонала и, отвернувшись, стала внимательно изучать крошечные розовые бутоны темно-бордового цвета на потолке.

— Мне следует сделать прическу. — Джонатан провел рукой по ее волосам.

— А мне нравится, когда ты распускаешь их.

— Если бы я их убрала в прическу, ничего неприличного вчера бы не произошло, — серьезным тоном проговорила Натали, слегка тряхнув головой.

— То, что произошло вчера, все равно бы случилось, будь ты даже лысой, Натали, — произнес Джонатан.

Натали смущенно поежилась, взглянула на него из-под своих длинных ресниц и положила руки на живот, сцепив пальцы Джонатан удивленно посмотрел на ночную рубашку, в которой была Натали, словно хотел спросить, зачем она ее надела. Затем он наклонился вперед и потерся губами о ее щеку.

— С тобой все в порядке? — шепотом спросил он. Натали молча кивнула.

— О чем ты думаешь? — снова спросил Джонатан.

В его голосе слышалось беспокойство, но девушка не захотела обсуждать то, что произошло с ними вчера вечером, и сухо проговорила:

— О том, что мы пропустили обед, что мы не закрыли окна и нас было слышно, что все это потребовало значительно больших усилий, чем я ожидала.

Джонатан взял Натали за подбородок и повернул ее лицо к себе, так что ей ничего другого не оставалось, как смотреть s его улыбающиеся глаза.

— Ты была самым лучшим обедом, который я когда-либо пробовал. А если нас кто-нибудь и слышал, то, вероятно, они догадались, что мы делали то, что обычно и делают супружеские пары. Что же касается последнего твоего замечания, то большая часть работы выпала на мою долю.

Кровь прилила к лицу Натали.

Джонатан обхватил ее руками за талию и, когда она попыталась вскочить, снова уложил в постель.

— Кто же рассказал тебе, чего именно следует ожидать?

— Джонатан…

— Кто?

— Эми, — неохотно ответила Натали.

Его брови удивленно взлетели вверх, а на губах появилась ухмылка.

— Эми, твоя бесценная хитрая обманщица служанка, рассказала тебе о том, что происходит в постели между мужчиной и женщиной?

— Да.

— Я должен поблагодарить ее за то, что она для нас сделала.

Эти слова огорчили Натали, хотя она не могла сказать, почему именно.

— Тебе не за что благодарить ее, — сухо сказала она. — Эми сказала, что мне ничего не придется делать. Надо будет только подождать, пока муж закончит. И обычно это не занимает больше десяти минут.

Похоже, Джонатан сильно удивился.

— Могу обещать, что с нами такого никогда не случится. У нас это будет занимать гораздо больше времени.

Натали смело выдержала его взгляд. Он полагает, что это может произойти еще раз, и если она позволит их отношениям продолжаться, то это действительно может случиться.

Натали решительно покачала головой, ее губы сделались узкими, и она сказала твердым голосом:

— Мы никогда не сделаем это опять, Джонатан. — Он не стал с ней спорить.

— Когда Эми описывала, что делают в кровати муж и жена, разве она не упомянула, что это обычно случается больше, чем один раз? — немного помолчав, шутливо проговорил Джонатан.

Натали замерла, а он еще крепче сжал ее в объятиях.

— Но мы не муж и жена, — грустно произнесла Натали. Джонатан взглянул на нее, а потом наклонился и провел щекой по ее губам.

— Полагаю, что нет — в общепринятом смысле.

— Мы не женаты.

— Пока еще нет.

Ей хотелось сказать ему: «Какой ты практичный и расчетливый». Но в эту секунду он прикоснулся к ней своей теплой широкой грудью, Натали ощутила легкий запах мускуса, исходящий от него, почувствовала его губы на своей коже. Это может привести к беде, подумала она и тихо прошептала:

— Джонатан, веди себя хорошо, а то никогда больше не увидишь свои изумруды.

Натали хотела, чтобы ее слова прозвучали строго, а Джонатану показалось, что она его дразнит, но угроза все равно произвела желаемое впечатление.

— А… изумруды, — проговорил Джонатан с наигранной усталостью, приподняв голову, и откинулся на спину. — Я совсем о них забыл.

Натали возмущенно фыркнула:

— Вор такого масштаба не может себя так глупо вести.

— Это ты так плохо на меня повлияла, Натали, — признался со вздохом Джонатан и тоже стал смотреть в потолок. — Я совершенно потерял чувство времени и пространства.

Натали не знала, что ей делать — то ли смеяться, то ли стукнуть его.

— Похоже, ты также потерял и чувство правильного поведения, — добавила она и опустила одеяло до пояса, так как под ним ей стало очень жарко.

Джонатан бросил на девушку быстрый взгляд и серьезно сказал:

— Вчера ночью я хорошо знал, что делаю. — Смягчившись, Натали попыталась вернуться к вопросу, который ее интересовал больше всего:

— В таком случае, надеюсь, ты сможешь утешиться воспоминаниями и все же найдешь письма моей матери. Собственно говоря, ведь мы здесь из-за них.

Джонатан смущенно посмотрел на нее и медленно покачал головой.

— Я очень хочу тебя, Натали. Прямо сейчас. Единственная причина, по которой я не срываю с тебя дурацкую ночную рубашку, это нежелание причинить тебе боль.