Она спустилась уже на нижнюю галерею, когда повозка подкатила к дому. Амалия направилась к выходу, надевая на ходу перчатки, и тут появился Чарльз. Дворецкий не решился спросить хозяйку, куда она собралась ехать, ограничившись вопросом, когда вернется.

— Не знаю точно, но через несколько часов, — ответила она, разглаживая на руке тонкую лайку.

— Если вы за покупками, мамзель, Лали могла бы помочь вам потом привезти свертки.

Амалию тронула забота Чарльза о ней и ее репутации, поэтому она решила его успокоить.

— Не волнуйся, я не за покупками.

— Тогда взяли бы с собой коробку с визитными карточками, мамзель.

— Мне она не понадобится, — улыбнулась Амалия и направилась к повозке.

Она чувствовала, что ей повезло: исчезнуть без шума, суеты и излишних волнений — большая удача. Не потребовалось успокаивать Айзу, который во время болезни старой леди привык обходиться один. В комнату больной, где вечно пропадала его госпожа, Айзу не пускали, а болтаться без дела под дверью мальчику надоело. Когда Роберт приезжал в «Рощу», Айза сопровождал его, но, когда оставался один, шел играть с другими детьми, которые теперь относились к нему по-особому — как к господскому слуге.

Приказав вознице ехать в Сан-Мартинвиль, Амалия откинулась на спинку сиденья из серого бархата.

То, что она собиралась предпринять, никак не относилось к поступкам, которые называют здравыми, но она должна была на что-то решиться, и она решилась — больше из упрямства, чем по необходимости. Амалия не могла сидеть сложа руки и ждать, пока клеветники окончательно измажут ее грязью.

Дама в черном плаще. Фигура эта стала ее проклятием. Большая часть общества пришла к самому простому и удобному для себя выводу, что ею была она, Амалия Пескье-Деклуе. Но она-то знала, что это не так.

«Кто же была эта женщина? — раздумывала Амалия. — Возможно, совершенно незнакомая женщина, случайно проходившая мимо? А может, это Хлоя, которая с детства недолюбливала Жюльена. Она мечтала выйти замуж, а Жю-льен не разрешал. Вспыльчивая и легкомысленная, она вполне могла нанять людей, чтобы избавиться от человека, который стоял на пути ее счастья. А вдруг это была не женщина, а совсем наоборот? Некоторые мужчины носили просторные одеяния, похожие на арабские бурнусы, так что под капюшоном и не разберешь, мужчина это или женщина. Может, кому-либо из прежних знакомых Жюльена захотелось таким образом рассчитаться с ним?»

Однако имелась куда более простая, но весьма убедительная версия. Квартеронка, которой покровительствовал Жю-льен, вполне могла таким образом отомстить за исковерканную жизнь и смерть брата. Кроме того, женщина была смертельно обижена: Жюльен дал ей отступного перед свадьбой, хотя она после стольких лет связи могла рассчитывать на пожизненный пансион; он привязался к ее младшему брату, проигнорировав ее, что вызвало, помимо всего прочего, жгучую ревность.

Амалия не помнила, когда именно у нее родилась мысль посетить квартеронку. Ей показалось тогда, что эта женщина имела все основания ненавидеть Жюльена и мстить ему. Но эту зацепку никто не видел или не хотел видеть, как, впрочем, не принимали за людей живущих во грехе женщин, считая их средоточием порока. Из рассказов других Амалия знала, что цветные, как правило, натуры страстные, вспыльчивые, обидчивые, но имеют доброе сердце и легко отходят. Они гордятся своей смешанной кровью и вниманием, которым их за это одаривают, и готовы защитить себя от несправедливых нападок и оскорблений. Конечно, визит к бывшей пассии Жюльена мог оказаться бесполезным, но попытка не пытка.

У дома, построенного в акадийском стиле, было, как и в прошлый раз, тихо и пустынно: то же узкое крыльцо, те же высокие ступени, ведущие к наглухо закрытой двери. Амалия На минуту задержалась в повозке, вспоминая, как они с Хлоей проезжали мимо этого дома. Получилось, что нынешний ее визит был предопределен роком. Мысль об этом поддерживала Амалию. Ее внимание привлекло легкое движение занавески в одном из окон, словно оттуда кто-то наблюдал. В этот момент грум, который сидел на козлах рядом с кучером, соскочил на землю и распахнул дверку повозки — Амалии не оставалось ничего другого, как спуститься на землю, На ее стук побеленная кипарисовая дверь слегка приоткрылась, и легкий, едва слышный голос спросил:

— Вам кого, мадам?

— Я бы хотела поговорить с хозяйкой дома. — Амалия была рада, что ее голос звучал ровно и спокойно.

— Я слушаю вас, мадам.

— Вы и есть хозяйка?! — удивилась Амалия.

— Да, мадам.

— Как вас зовут?

— Виолетта, мадам.

— Могу я войти?

— Кто вы и зачем приехали? — спросила Виолетта дрожащим от волнения голосом.

— Я мадам Деклуе, и мне хотелось бы поговорить с вами о моем муже.

Хозяйка ахнула от неожиданности, и дверь захлопнулась. Амалия нажала на нее рукой, прежде чем Виолетта закрыла дверь на засов. Девушка отступила, украдкой взглянув на дверь в спальню.

Бывшая подружка Жюльена смотрелась совсем неплохо: чуть выше среднего роста, отличные формы, вьющиеся волосы убраны назад бархатной скобкой, здоровый румянец на смуглом лице, красивые руки с тонкими нервными пальцами, заканчивающиеся длинными миндалевидными ногтями. На ней было платье из синего муслина с узором из желтых маргариток, но из-за жары без кринолина и всего с одной нижней юбкой. На вид девушке было лет двадцать, а когда они встретились с Жюльеном, ей только что исполнилось шестнадцать лет.

Настала долгая мучительная пауза. Обе женщины рассматривали и изучали друг друга.

— Извините, что я вот так, без приглашения, вторглась к вам, — начала Амалия первой, — но мне действительно необходимо поговорить с вами о гибели моего мужа.

— Я ничего не знаю. — Девушка отступила, глаза ее расширились от страха. — Клянусь! Ничего!

— Не верю! — быстро отреагировала Амалия. — Незадолго до гибели его видели с двумя мужчинами, предполагаемыми убийцами, которые перед этим разговаривали с какой-то женщиной в черном плаще. Не с вами ли они разговаривали случайно?

— Нет! — вскрикнула Виолетта, отпрянув. — О-о нет, мадам Деклуе, конечно, нет.

— Почему нет? У вас с полдюжины причин желать его смерти, не так ли?

— Никогда! Ну, пожалуйста, уходите! — Она вновь с опаской глянула на дверь в спальню.

Беспокойство охватило Амалию. Девушка вела себя очень странно, но совсем не так, как рисовала себе вдова. Она явно была испугана, но не появлением гостьи, а чем-то другим.

— У вас кто-то есть? — спросила Амалия, не церемонясь.

— Пожалуйста, мадам, вам нужно уйти. Я ничего не знаю и ничего не могу сказать.

Амалии следовало бы прислушаться к разумному совету и оставить безумную затею. Тем более что она почти уверилась в невиновности квартеронки, которая была слишком молода и робка для подобного рода дел. В то же время Амалии не хотелось сдаваться; коль уж она здесь.

— Я думаю, вам следует поехать со мной к шерифу, — произнесла она сухо.

— Нет! Нет! Прошу вас, нет!

Дверь спальни открылась. Амалия повернулась, чтобы увидеть чернокожего или цветного ухажера Виолетты, но вышел белый. Он притянул девушку к себе и обнял ее так, что его рука накрыла пухлую грудь прекрасной квартеронки.

— Я не думаю, что моя птичка полетит куда-нибудь даже с вами, мамзель Амалия, — сказал Патрик Дай со своей всегдашней нагловатой ухмылкой.

— Что вы здесь делаете? — Брови Амалии удивленно поползли вверх.

— Я мог бы задать вам тот же самый вопрос, тем более что вас никто не сопровождает. — Патрик Дай стиснул девушку руками, наслаждаясь ее растерянностью.

— Куда я хожу и с кем — вас не касается. Кроме того…

— Кроме того, — прервал ее Дай, — мне не следует забывать, что я нанятый вами работник, не так ли? Отлично! Но я подчиняюсь месье Фарнуму, который заменяет хозяина, а не вам, мамзель.

«В этом он, пожалуй, прав, — подумала Амалия. — Патрика угнетает сама мысль о необходимости подчиняться женщине. Глупая мужская спесь!»