Так же поступлю и я, синьор Гремио. Однако разрешите сказать вам словечко. Хотя характер нашей ссоры и не давал нам возможности поговорить откровенно, знайте — все, что я сейчас скажу, касается нас обоих. Мы можем снова получить доступ к нашей прекрасной повелительнице и снова стать счастливыми соперниками в любви к Бьянке — только после того как потрудимся и наладим одно дело.
Прошу сказать, какое.
Ясное дело, сударь: раздобудем мужа для ее сестры.
Мужа? Черта ей нужно, а не мужа.
Я говорю — мужа.
А я говорю — черта. Неужели вы думаете, Гортензио, что при всем богатстве ее отца кто-нибудь согласится жениться на ведьме из пекла?
Полно, Гремио! Хоть у нас с вами и не хватит терпения выносить ее вопли, на свете есть молодцы, которые возьмут ее со всеми недостатками, было бы лишь денег вволю. Надо только напасть на такого.
Сомневаюсь. Я бы скорее согласился взять ее приданое с условием, что меня каждый день будут бить кнутом у позорного столба.
Да, между гнилыми яблоками выбирать не приходится. Но так как эта помеха сделала нас друзьями, нам следует сохранять дружбу до тех пор, пока мы не выдадим замуж старшую дочь Баптисты и не освободим младшую. А там снова начнем соперничать. Дивная Бьянка! Счастлива участь того, кому она достанется! Кто окажется проворнее, тот и получит приз. Что скажете, синьор Гремио?
Я согласен. Я подарил бы лучшего скакуна в Падуе тому, кто согласился бы ухаживать за Катариной, посвататься к ней, жениться на ней, разделить с нею ложе и избавить от нее отцовский дом. Идемте!
Гремио и Гортензио уходят.
Возможно ли, синьор мой, чтоб любовь
Вдруг овладела вами так внезапно?
Не убедись я только что на деле,
Я сам бы не поверил в это, Транио.
Пока стоял я праздно и смотрел,
Родилась вдруг из праздности любовь.
И я тебе признаюсь откровенно, —
Ведь для меня ты так же дорог, Транио,
Как Анна для царицы Карфагенской,17 —
Горю я, изнываю и погибну,
Коль скромницы прелестной не добьюсь.
Дай, Транио, совет; ведь знаю — можешь.
О Транио, спаси; ведь знаю — хочешь.
Вас побранил бы, сударь, да не время.
Любовь из сердца не прогонишь бранью.
Уж раз влюбились, так одно осталось —
Redime te captum quam queas minimo.18
Спасибо, друг мой, продолжай. Ты прав.
Утешь меня; твои советы мудры.
Так страстно вы на девушку глядели,
Что углядеть суть дела не смогли.
О да, я видел красоту ее:
Такой лишь Агенора дочь блистала,19
Когда ей руку целовал Юпитер
На Критском берегу, склонив колена.
И это все? Так, значит, проглядели
Скандал, затеянный ее сестрицей?
Был шум такой — хоть уши затыкай!
Движенье губ коралловых я видел;
Струило аромат ее дыханье;
Все в ней святым казалось и прекрасным.
Ну, надо в чувство привести его! —
Опомнитесь, синьор! Уж раз влюбились,
Так потрудитесь шевелить мозгами,
Чтоб девушку добыть. Вот дело в чем:
Сестра у ней сварлива, точно ведьма;
Пока отец не выдаст замуж старшей,
Сидеть в девицах вашей милой, сударь.
Он для того на ключ ее и запер,
Чтоб ей не докучали женихи.
Ах, друг мой, как жесток ее отец!
А ты слыхал, что он нанять желает
Наставников для обученья дочки?
Еще бы, сударь! И кой-что придумал.
И я придумал тоже.
Ну, хозяин,
Ручаюсь, наши планы совпадут.
Скажи мне прежде свой.
Хотите вы
Учителем явиться в дом к Баптисте
И девушку наукам обучать —
Вот план ваш!
Верно. Выполним его!
Немыслимо! А кто, скажите, сударь,
Как сын Винченцио здесь будет жить?
Науки изучать, и дом вести,
И для друзей устраивать пирушки?
Да перестань! Я все уже обдумал.
Мы не знакомы в Падуе ни с кем,
А ведь по лицам нашим не узнать,
Кто господин, а кто слуга; так вот,
Отныне господином станешь ты!
Ты дом веди и управляй прислугой,
А я прикинусь неаполитанцем
Иль бедняком каким-нибудь из Пизы.
Так, значит, решено! Разденься, Транио,
Возьми-ка плащ мой и цветную шляпу,20
Придет Бьонделло — пусть тебе он служит,
А я велю помалкивать ему.
Да, это никогда не помешает.
Они обмениваются платьем.
Ну что ж, синьор, коль вы решили так,
Мой долг велит мне вам повиноваться.
Отец ваш мне сказал перед отъездом:
«Старайся сыну услужить во всем», —
Хоть, правда, он имел в виду другое…
