– Что за жалкое зрелище! Вы мечетесь из стороны в сторону, пытаясь заполнить все дыры и неувязки в своей истории!

– Пожалуйста, выслушай меня. Уж по крайней мере это ты можешь сделать для человека, спасшего тебе жизнь. В обязанности Лейлы входило присматривать за тобой, Ник. Считать тебя невиновным до тех пор, пока мы твердо не убедимся в обратном – если убедимся. Когда она увидела, что тебе приготовили ловушку – тогда, на корабле Калаканиса, – она предупредила тебя.

– И как же в таком случае вы объясните Брюссель?

– Исключительно прискорбный порыв с ее стороны. Ее вело стремление защищать. Защищать Директорат и нашу миссию. Когда Лейла узнала, что ты вознамерился встретиться с Ричардом Ланчестером, чтобы уничтожить Директорат, она попыталась отговорить тебя. Ты принялся упорствовать, и она запаниковала. И принялась действовать на свой страх и риск. Лейла сочла, что связываться со мной и просить указаний уже некогда, что принимать меры следует немедленно. Это было неудачное, неверное решение. Оно было сделано под влиянием минутного порыва – Лейла, к сожалению, склонна к импульсивным решениям. Увы, никто не совершенен. Лейла – прекрасный оперативник, один из лучших среди тех, что поступили к нам из Тель-Авива, и она красива. Редкое сочетание. И это лишь усугубляет ее промашки. Впрочем, обычно она действует хорошо. Спасибо, что ты еще интересуешься нашими делами.

Брайсон предпочел пропустить сарказм Уоллера мимо ушей.

– Позвольте мне задать прямой вопрос: вы утверждаете, что перед Лейлой не ставилась задача убить меня?

– Как я уже сказал, ей было поручено наблюдать за тобой и сообщать обо всем нам. При необходимости защищать тебя. Защищать, а не устранять. Но в Сантьяго-де-Компостелла стало ясно, что приказ об устранении уже отдан кем-то другим. Калаканис был убит, а его служба безопасности понесла тяжкие потери; казалось очень маловероятным, что приказ исходит от них, особенно если учесть, как стремительно развивались события. Я решил что тебя используют в качестве орудия. Но кто тебя использует – вот вопрос?

– Тед, я видел нескольких агентов, которых послали ликвидировать меня, – и я узнал их! Женщина-блондинка, оперативник из Хартума, ликвидатор. Братья из Чивидали, те самые, которых я использовал в операции «Вектор». Это наемные сотрудники Директората!

– Нет, Ник. Ликвидаторы, действовавшие в Сантьяго-де-Компостелла, были свободными наемниками. Они продают свои услуги тому, кто предложит наивысшую ставку, а отнюдь не только нам, и их наняли для выполнения этой работенки в Сантьяго именно потому, что они знали тебя в лицо. Предположительно, им сказали, что ты предатель, что ты можешь выдать их имена. Инстинкт самосохранения – мощный стимул.

– Равно как и вознаграждение в два миллиона долларов, обещанное за мою голову.

– Именно. Я вот что хочу сказать: ты путешествовал по всему миру, пользуясь легендой Директората. Силы небесные, я же мог вычислить тебя в считанные секунды! Или ты всерьез предполагаешь, что в наших базах данных «Джон Т.Кольридж» не значится?

– Но кто тогда их нанял?

– Вариантов множество. Ты разворошил слишком много осиных гнезд; ты задействовал старые связи в КГБ, чтобы удостовериться, кто я такой на самом деле. И ты думаешь, эти люди ничего не разболтали? Или, выражаясь точнее, что эти корыстные ублюдки не продали информацию кому-то?

– Надеюсь, вы не станете заявлять, что это дело рук ЦРУ? Вряд ли Гарри Данне стал бы отправлять меня на эту грязную работу и одновременно отдавать приказ убить меня.

– Допустим. Но, вероятно, некая группа наблюдала за развитием событий на «Испанской армаде», и, когда судно погибло, было принято решение считать тебя врагом.

– Кто принял это решение? Данне держал всю эту операцию в тайне; он не фиксировал это ни в каких документах. Даже в базу данных службы безопасности было занесено только имя Джонаса Баррета.

– Возможно, этого оказалось достаточно.

– Но даже оно было тщательно запрятано и зашифровано. С соблюдением всех мер безопасности.

– ЦРУ хранит информацию так же надежно, как решето воду, – ты же сам знаешь. Так было всегда. Именно поэтому и понадобились мы.

– Ричард Ланчестер согласился встретиться со мной, стоило лишь мне упомянуть ваше настоящее имя. Он недвусмысленно дал понять, что знает о происхождении Директората, и его представления в общих чертах соответствовали тому, что рассказывал Данне. Или вы хотите сказать, что Ланчестер тоже лгал?

– Ланчестер очень умен, но он тщеславен, а тщеславного человека несложно одурачить. Данне мог обвести его вокруг пальца столь же искусно, как тебя.

– Он просил меня продолжить расследование.

– Естественно. Ты и сам поступил бы точно так же, будь ты на его месте. Должно быть, он здорово напуган.

Брайсон почувствовал, что у него голова идет кругом. Слишком многое не совпадало! Слишком многое казалось необъяснимым, нелогичным.

– Просперо – Ян Вансине – спросил у меня, знает ли Елена. Что он имел в виду?

– Боюсь, с того момента, когда мы задумались, не перешел ли ты на сторону наших врагов, некие подозрения пали и на Елену. Вансине необходимо было определить, не является ли она твоей соучастницей. Я утверждал, что ты просто запутываешь следы, и, конечно, оказался прав.

– А как насчет списка операций, которые вы организовали или контролировали? Шри-Ланка, Перу, Ливия, Ирак? Данне говорит, что все они были втайне рассчитаны на подрыв интересов Америки; но все было обставлено такой секретностью, что даже непосредственные участники событий не понимали ходов игры – потому что оказались пешками на доске.

– Чепуха на постном масле.

– А Тунис? Абу действительно работал на ЦРУ или нет?

– Ник, я не всеведущ.

– Со стороны дело выглядит так, будто ваша тщательно разработанная операция внедрения, якобы нацеленная на предотвращение государственного переворота, на самом деле была спланирована, чтобы вывести из строя ключевого агента ЦРУ. Чтобы ликвидировать канал, позволяющий ЦРУ выйти на сеть исламских террористических организаций, действующих в этом регионе, – это что ж получается, у американских спецслужб левая рука не ведает, что делает правая?