— Есть одно простое средство, — спокойно сказал психиатр.

— Какое же?

— Гоните его прочь, мистер Хинкли. Гоните прочь. — Доктор Ленко оставил уютное кресло и подошел к Мервину.

— Вы думаете, это так просто?

— Пускай даже непросто. Но это психологически обоснованный метод избавления от подобных кошмаров. Вам нужно убедить себя, что вы не верите ни в какое чешуйчатое с огромными красными глазами создание. Прикажите ему — мысленно! — уйти. И оно исчезнет. Все зависит от вашей решительности и силы воли. — Врач обошел вокруг стола и сел. — Гоните его прочь. Я полагаю, у вас получится. В конце концов, попытка — не пытка. Попробуйте. Сегодня же вечером.

Доктор Ленко имел обыкновение ложиться спать рано, — однако подступающий сон разогнал телефонный звонок.

— Это Мервин Хинкли! — возбужденно затараторил голос в трубке. — Не мог не позвонить вам. Чудовище…

— Ну что? — недовольно пробурчал Яенко, готовясь к сеансу дистанционной терапии.

— Получилось! — гаркнул Мервин. — Я прогнал его, доктор. Уже четверть одиннадцатого, а его нет и в помине. Разве не чудесно?!

— Чудесно, — зевнул врач. — Если я вам еще когда-нибудь понадоблюсь, звоните.

И, обрывая грозивший затянуться разговор, положил трубку.

Через минуту у изголовья кровати раздался шум. Доктор открыл глаза. Чудовище было высоким, все покрыто чешуей и сверкало огромными красными глазами.

— Ш… шш… — выдавал доктор Ленко.

— Прошу прощения, — застенчиво улыбнулось чудовище. — Надеюсь, я вас не потревожил? Меня прислал Мервин…

12 января

Сегодня я счастлив, потому что доставщик фирмы установил на моем газоне новую абстрактную скульптуру. Я велел поместить ее на линии, разделяющей наши участки, и Харри Джоунс выпучил глаза, увидев скульптуру напротив своего крыльца. Этому мерзавцу придется смотреть на нее каждое утро перед уходом на работу.

30 января

Когда Джоунс позвал меня посмотреть на его новую скульптуру, я с трудом удержался, чтобы не задушить его. Она вся покрыта серебром и в два раза больше моей. Я сумел выдавить из себя улыбку, но мы оба знали, что я думаю…

16 февраля

Сегодня я позвал одного из сынишек Харри и сфотографировал его своей новой голокамерой. Снимок, который был готов мгновенно, я отдал мальчишке, и он, конечно, тут же побежал к папаше — спросить, почему у них нет такой голокамеры… Могу себе представить, как Харри орет во всю глотку на маленького поганца. Мне от этого весь день было хорошо.

21 февраля

Сегодня звонил Харри, он сказал, что купил шикарную голокинокамеру, и пригласил нас с Шейлой снимать вместе первый фильм. Конечно, я ответил, что мы не сможем прийти, но этот негодяй прислал потом маленького Робби с копией фильма. Лента час длиною, цветная, звуковая. Мне тошно от того, что такой вот тип, зарабатывающий не больше меня, позволяет себе купить голокинокамеру.

17 июня

Будь ты трижды несчастен, Харри Джоунс! Сегодня рабочие подключили ток и ушли, и я должен признать, что справились они со своей задачей превосходно. Наверняка ни у кого в стране, не говоря уж о нашем квартале, нет такой комплектной увеселительной аркады. Комплектной — в буквальном смысле слова. Здесь есть все — от гоночных симуляторов высокого уровня достоверности до голографических клоунов (они четырехцветные!) и вечернего фейерверка с вариабельной программой. Продавец в универсальном магазине пытался пробубнить мне целиком свою лекцию о том, что я попал на самое начало технической революции в бытовом увеселении и что цены уже никогда не будут такими низкими (не понимаю, как они могли бы быть выше; к счастью, у меня было отложено несколько долларов на обучение детей в колледже), но я не дал ему закончить, просто подписал контракт и уплатил задаток. Тогда он бесплатно дописал в придачу тир — впрочем, я бы его все равно заказал. Уж я — то знаю, как Харри любит стрелять по движущимся мишеням…

28 июня

Да поможет мне Бог, а я ведь человек верующий, но сегодня я терзался желанием убить Харри. Сейчас я немного успокоился, но каково мне было вернуться из короткой деловой поездки и увидеть, как Харри устанавливает уличный трехмерный театр наверху куполообразного парового пруда, а все это громоздится поверх автоматизированного миниатюрного гоночного трека и микроплощадки для гольфа (в комбинации с приличной увеселительной аркадой и тиром в одном углу, парящим в шести футах над землей)… Часа через два я перестал дрожать, но и сейчас еще пребываю в отчаянии.

11 ноября

Ну вот, я истратил свой последний цент, Шейла ушла, забрав детей, но все это не имеет значения. Я наконец нашел сотрудника исследовательского отдела в одной из крупных компаний по выпуску бытовых приборов, которого удалось подкупить, и я знаю, я уверен, ибо проверил очень тщательно, что держу в руках единственный в мире (а потому лучший!) экземпляр. Тип, которому я дал взятку, сказал, что это штука — абсолютное потребительское бытовое устройство и может производить любые изменения в пространственно — временной структуре Вселенной, может делать почти все! Он чуть было не пошел на попятную в последнюю минуту, стал бормотать, что это вещь опасна и еще не прошла всех испытаний (ее хранили запертой и в строжайшей тайне), а если “перегорит трубка, Землю может забросить обратно в палеозойскую эру”. Наверное, он боялся попасться, но, когда увидел у меня толстую пачку денег в одной руке и пистолет в другой, заткнулся и взял деньги. Сейчас я стою на своем газоне и смотрю на дом Джоунса (я знаю, что он у себя и пытается заказать по голофону усовершенствованную модель того, что достал я, или хотя бы узнать, что это такое), и как только этот подлец выглянет, я нажму на кнопку. Не знаю, что получится, но, во всяком случае, никто меня не превзойдет. Я опередил тебя, Джоунс! Это его лицо показалось в окне? Да! Джоунс, погоди!..

11 ноября

400 000 000 лет до нашей эры

Я двигаю камень. Большой камень. Слизистые руки у меня, во рту грязь. Выползаю из моря. Мокрое море. Теперь подо мной грязь, земля. Трудно дышать, но я дышу. Теперь останусь на суше.

Двигаю камень. Хороший камень, гладкий с одной стороны, плоский с другой стороны. Прохладно под камнем, прячусь от солнца. Живу под камнем, на прохладной грязи. Хорошо.

Я радуюсь.

Другой я выползает из моря. Я наблюдаю. Он учится дышать, долго, ему трудно, он чуть не возвращается в море, но остается. Смотрит на меня под камнем.

Теперь он двигает камень, другой камень, больше моего, более гладкий с одной стороны. Под ним больше места, больше прохлады. Он пододвигает камень к моему и залезает под него, прячется от солнца. Долго смотрит на меня.

Я злюсь.