— Да, дорогой, а что? — я нахмурилась.

— Означает ли это, что в связи с установленными базами, мы забежали на несколько свиданий вперед?

— Думаю, да, — я засмеялась, слегка ударив его.

— Тогда думаю, будет честно предупредить тебя... все случиться завтра. В нашу последнюю ночь в Испании.

— Да, — шепотом ответила я.

— Я собираюсь забить гол.

Я улыбнулась.

— Глупенький Саймон, я буду только рада, — промурлыкала я, нежно целуя в губы.

Позже той ночью, лежа в обнимку с Саймоном, НК начала подготовку. Нервы и Кости начали беспокоиться, а «О»... Хрен? Он точно знал что делать, и сейчас весьма красноречиво прижимался ко мне сзади. Сердце продолжало витать в облаках, но было поблизости. Тем не менее, одна моя часть никак не хотела успокаивать, и продолжала нашептывать и влить на остальных.

Ну, здравствуйте, Нервы, вы опять за свое.

Сегодня я спала, вертясь еще больше. 

— А ты всегда хотел быть фотографом?

— Что? Почему ты вдруг об этом спрашиваешь? — засмеялся Саймон, откинувшись на спинку кресла, и глядя на меня, отпивая кофе.

Мы наслаждались неторопливым завтраком в наше последнее утро в Испании. Черный кофе, лимонные кексы, свежие ягоды со сливками и вид на солнечное побережье. Сидя в футболке Саймана, с улыбкой на лице, я была в раю. И нервы сегодня утром были слегка расшатаны.

— Хочу сказать, — настаивала я, — ты всегда хотел заниматься именно этим? Кажется, ты по-настоящему увлечен своей работой. Со стороны видно как ты обожаешь все это.

— Мне, правда, это нравится. Конечно, это работа, есть свои нюансы, но да, я ее обожаю. Хотя я не планировал этого. У меня были немного другие планы, — ответил он, и я увидела, как его лицо стало немного хмурым.

— Что ты имеешь ввиду?

— Когда-то давно я хотел заниматься бизнесом, как и мой отец, — выдохнул он, возвращая беззаботную улыбку.

Я и не заметила, как наши руки переплелись. Он сжал мою руку и отпил кофе.

— Ты знала, что Бенджамин работал на моего отца? — спросил он. — Отец нанял его сразу после колледжа, курировал его работу, обучал всему. Когда Бенджамин захотел начать работать самостоятельно, отец не разозлился на него, а наоборот был очень горд.

— Да, он самый лучший, — улыбнулась я.

— Не думай, что я не знаю, как вы девчонки сохните по нему. Я все вижу, — он наградил меня строгим взглядом.

— А я на это и рассчитывала. Тем более мы никогда и не скрывали наше восхищение им.

— «Parker Financial Services» становилась все крупнее и крупнее, и отец хотел, чтобы я включился в работу, как только я закончу колледж. Если честно я никогда не думал, что уеду из Филадельфии. У меня были прекрасные перспективы: работа с отцом, загородный клуб, огромный дом в пригороде. Кто бы отказался от такой жизни?

— Ну... — пробубнила я. Конечно именно так я представляла себе идеальную жизнь, но я не могла представить Саймона во всем этом.

— Я работал в газете в старших классах, делал снимки. Я учился на «отлично». Знаешь, это было больше для хорошего резюме для поступления. Даже когда мне пришлось фотографировать игру женской команды по хоккею на траве, мне все равно нравилось это делать. Правда, очень нравилось. Я понял, это может быть очень даже не плохим хобби. Но никогда не думал об этом как о профессии. Мои родители поддерживали меня, мама даже подарила мне камеру на Рождество в год, в год, когда они... — он замолчал, прочищая горло.

— В любом случае, после всего случившегося с родителями, Бенджаемин вернулся в Филадельфию, на... эмм, на похороны. Он ненадолго остался, приводя дела в порядок. Он был душеприказчиком мох родителей. И раз он жил на Западном побережье, то мне не было смысла оставаться в Филадельфии. Короче говоря, я поступил в Стэнфорд на факультет фотожурналистики. Мне очень повезло с практикой, и как говорят «в нужное время в нужном месте», и бум! Вот так я стал тем, кем я стал.

— И тебе это нравиться, — улыбнулась я.

— И мне это нравится, — согласился он.

— А что стало с компанией твоего отца? С «Parker Financial»? — спросила я, зачерпывая ложкой фрукты.

— Какое-то время Бенджемин вел дела нескольких клиентов, но со временем закрыл фирму. Все активы перешли ко мне, также как и оставленное по завещанию, и сейчас он управляет всеми моими финансами.

— Активы?

— Ага. Кэролайн, разве я не говорил тебе? Я чертовки богат, — он подмигнул и посмотрел на море.

— Я знала, ведь это главная причина, почему я с тобой. — Я подлила ему кофе.

— Я серьезно. Я богат.

— Ладно, теперь ты ведешь себя как задница, — сказала я, пытаясь немного снять появившееся напряжение.

— Ты даже не представляешь, как странно люди могут себя весть, имея такие деньги.

— Когда мы приедем домой, ты можешь выкупить наше здание и установить во дворе джакузи, и дело с концом, — пошутила я, и слегка улыбнулась.

Мы сидели, смотрели друг на друга, и были погружены в свои собственные мысли. Он столько всего пережил в одиночку. Не удивительно, что мне он кажется немного потерянным. Постоянная жизнь на чемоданах, не позволяя себе привязаться к другим, никакого чувства принадлежности — неужели все настолько просто? Долбежник заводил себе гарем, потому что не мог позволить себе потерять кого-нибудь еще? Попахивает Фрейдом.

С Фрейдом или без, но это имеет смысл. Он был увлечен мной, и увлечен с самого начала. Но что в этот раз было по-другому? Очевидно же, он часто увлекался женщинами. Так все, надо перестать об этом думать. Прогоняя эти мысли, я решила сменить тему.

— Не могу поверить, что я завтра улетаю. Чувство, будто только вчера приехали, — я поставила локти на стол. Он улыбнулся, не подавая вида на мою смену темы разговора. И, похоже, он был благодарен за это.

— Останься. Останься со мной. Мы можем побыть тут немного дольше, и уехать куда-нибудь еще. Где бы тебе еще хотелось побывать?

— Пффф. Ты это предложил только потому, что я улетаю раньше тебя, ведь это единственный рейс, на который мне удалось купить билет. К тому же, в понедельник мне надо быть на работе, собранной, отдохнувшей и перестроившейся на привычный часовой пояс. Ты хоть представляешь, сколько дел мне оставила Джиллиан?

— Она все поймет. Она тает, когда дело касается романтики. Ну, давай, останься со мной. Если что, я спрячу тебя в своем багаже, когда мы полетим домой, — его глаза сверкнули, поверх кофейной кружки.

— В багаже? И это, по-твоему, романтика? Разве ты не должен набросить на меня на пляже, смутив при этом? И разорвать мое платье? — я положила голые ноги ему на бедра, предоставляя ему прекрасный обзор, пока он массировал их.

— К счастью для тебя, я тот еще разрыватель платьев. Я, возможно, мог бы раздобыть нам костюмы пиратов, если тебя это заводит, — ответил он, и я увидела, как загорелись его сапфировые глаза.

— Пожалуй это была бы весьма романтичная история. Хотя если бы мне такое рассказали, я вряд ли поверила, — я задумалась, постанывая доедая ягоды.

— Почему? По мне она не причудливей нашей истории знакомства.

— Хорошо, скольких женщин ты знаешь, кто добровольно поехал в Европу с парнем, который на протяжении нескольких недель долбился в их стены?

— Верно, но ты также можешь представлять меня как парня, который ставил тебе шикарную музыку через стену, или парня который цитирую: «кормил тебя самыми лучшими фрикадельками в мире».

— Мне кажется, ты покорил меня, когда поставил мне Глена Миллера, — я расслабилась на стуле, пока его руки творили чудеса с моими ногами, на которых красовались его носки, которые я взяла в его части комнаты.

— Я покорил тебя? — усмехнулся он, наклоняясь ближе.

— Ой, заткнись, — я оттолкнула его лицо, но моя широкая улыбка выдавала радость от его слов. Была ли я его? Ага, еще как. Да и прошлой ночью он сделал меня своей пару раз.

При одной только мысли об этом, мой живот стянуло узлом, и улыбка немного спала. Я очень нервничала, и, не смотря на то, что я пыталась отключить свой мозг, я переживала думая и гадая, чем закончится сегодняшний вечер. Я была готова, одному богу известно как я этого хотела, но я чертовски нервничала. Моя «О» ведь вернется? Я точно знаю, она должна вернутся. Я уже говорила что нервничаю?