Изумруды были выковыряны из ворот города, где они поражали глаз впервые подошедшего путника и с верхушек башен и с дворцовых шпилей. Даже из стен домов и из мостовых, где были не изумруды, а просто куски хрусталя, все украшения были вынуты. Город выглядел скучно и хмуро, фонтаны в парке не били разноцветными струями, пышные клумбы цветов засохли, парковая зелень увяла.

На дворцовой стене, где когда-то красовался в блестящих латах Дин Гиор с роскошной бородой, которой гордился не только он сам, но и все жители города, теперь торчала нелепая фигура оранжевого деревянного солдата с облупившейся краской на груди и на спине.

Кагги-Карр была очень голодна после долгого перелета в этот день и потому прежде всего отправилась во дворец. Она надеялась найти там своего друга повара, который когда-то служил еще Гудвину, а потом щедро угощал Кагги-Карр во времена владычества Страшилы Мудрого. Она не ошиблась в расчетах: повар Балуоль не нашел в себе силы расстаться с великолепной дворцовой кухней и ее вкусными яствами и скрепя сердцем остался на службе у тирана.

Толстяк Балуоль радостно встретил свою старую знакомую и выставил кучу остатков от обеда. Пока Кагги-Карр насыщалась, повар, соскучившийся в одиночестве, выкладывал ей новости.

Скверно шли дела в Изумрудном городе с тех пор, как Урфин Джюс захватил власть. Жители Изумрудного города прежде были самым беспечным и веселым народом на свете. А сейчас они жестоко раскаивались, что не оказали отпора врагу, из их сердец исчезла радость, отравленная злыми и мелочными проделками нового правителя.

Но, по словам Балуоля, Урфин и сам немного получил радости, став повелителем Изумрудного города. Подавая блюда, повар наблюдал, как диктатор сидел во главе стола, угрюмо слушал льстивые речи придворных и чувствовалось, что он не менее одинок, чем тогда, когда был простым столяром в стране жевунов. Наверно, тогда он мог легче привлечь к себе сердца людей, чем теперь, когда все они ненавидели его или угождали ему только из выгоды.

Наевшись до отвала, ворона поблагодарила Балуоля и распрощавшись с ним до следующего дня, улетела. На этот раз она благоразумно держала язык за зубами и ни словом не обмолвилась о цели своего появления в Изумрудном городе.

Ворона принялась шнырять по городу, усаживалась на подоконники или пороги открытых дверей и подслушивала разговоры горожан. Она убедилась, что жители Изумрудного города осудили свое равнодушие к призывам Страшилы, когда враги осаждали город. Они полюбили утерянную свободу и готовы были пожертвовать всем, чтобы ее вернуть.

Кагги-Карр стало ясно и то, что, заточив Страшилу и Дровосека на высокой башне так, чтобы они были видны повсюду из города, Урфин Джюс ошибся в расчетах. Он полагал, что при виде их горожане станут восхвалять его силу и великодушие. Получилось как раз наоборот. Они проклинали его коварство, а Железный Дровосек и Страшила стали для них героями.

Когда Кагги-Карр рассказала об этом Страшиле, она совершила новый неосторожный поступок.

Страшила ужасно возгордился своим собственным мужеством. Воинственный дух переполнил его до такой степени, что он не смог сдержать его в соломенной груди. Завидев внизу кучку людей, он просунул голову между прутьями решетки и крикнул, чтобы они собрали побольше народу: он хочет сказать речь.

Весть об этом быстро разнеслась по городским улицам и окрестным фермам. Под башней собралась большая толпа, что изумило бы стражей, если бы в их дубовые головы могло проникнуть изумление.

Страшила произнес пылкую речь. Напомнив жителям Изумрудной страны их постыдное поведение во время нашествия неприятеля, он призвал их теперь проявить мужество и всячески сопротивляться захватчикам. Вдобавок, забыв про данное слово, он объявил, что скоро его и Железного Дровосека выручит из неволи Элли, которая уже находится в стране жевунов!

Напрасно старались удержать его Дровосек и Кагги-Карр. Страшила продолжал яростно выкрикивать обидные слова и угрозы по адресу Урфина Джюса.

Дуболомы ничего не поняли, но на беду появился внизу Руф Билан. Услыхав похвальбу Страшилы, главный распорядитель сразу понял, какое важное известие он может сообщить диктатору. Приказав деревянным солдатам разогнать толпу, Руф Билан рысцой побежал в город.

Явившись к Урфину Джюсу, Билан доложил, что Страшила произнес с башни зажигательную речь и в ней объявил о прибытии в Волшебную страну девочки Элли, той самой Элли, которая год назад уничтожила злых волшебниц Гингему и Бастинду!

Лицо Урфина Джюса посерело от страха, но он притворился спокойным и распорядился:

— Этого бунтовщика Страшилу запереть на три дня в подземный карцер, а девчонку Элли поймать и доставить в Изумрудный город, здесь я с ней расправлюсь!

После того как солдаты отогнали толпу от башни дубинками, Кагги-Карр укоризненно сказала:

— Недолго же твои мудрые мозги хранили тайну, Страшила!

Страшила угрюмо молчал. Впрочем, ворона не стала его бранить: она понимала, что виновата во всем сама. Теперь надо было думать о том, как исправить положение. Но в этот момент когда друзья начали обмениваться мыслями, по лестнице затопали тяжелые шаги: это поднималась деревянная стража взять Страшилу.

Первые два солдата полетели с площадки вниз, сброшенные могучими руками Железного Дровосека. Нелегко оказалось одолеть его и пришлось вызвать подкрепление. Когда дуболомы заполнили верхний пролет лестницы и вылезавшим вверх некуда было падать, враги задавили Железного Дровосека своей массой и связали ему руки.

Страшилу отнесли в карцер и там подвесили к гвоздю, вбитому в стену. Страшила презрительно ухмыльнулся и начал делать в уме арифметические действия.

Кагги-Карр освободила руки Дровосека своим крепким клювом и посоветовала ему не бунтовать до ее возвращения с Элли.

— А то так и будешь сидеть связанный! Я же отправляюсь в страну жевунов. Как жаль…

Чего было жаль вороне, она не договорила, но Дровосек ее понял. Она жалела, что распустила язык и ввела в соблазн несдержанного Страшилу.

Через три недели ожидания в дальней роще послышался громовой рев: это смелый Лев спешил к Элли.

Девочка бросилась к нему навстречу. Она охватила руками его мощную шею, на которой красовался золотой ошейник, подарок мигунов, перебирала пышную гриву, целовала жесткие усы и огромные желтые глаза. А смелый Лев растянулся на траве, скреб передними лапами землю и мурлыкал от счастья, как гигантский котенок.

— Ах, Элли, Элли, Элли! — без конца повторял Лев. — Как я счастлив, что снова с тобой! Я даже забываю, что в дальней дороге стер лапы до мяса…

Элли взглянула на лапы Льва и вскрикнула от жалости: они действительно были в ужасном состоянии.

— Мы вылечим их, милый Лев! Дядя Чарли приготовит чудесное масло из мякоти орехов, оно поможет тебе…

Моряк Чарли вежливо поприветствовал Льва и тот сразу принял его в число своих друзей.

Из лесу выбежал Тотошка, пугавший на деревьях птиц.

Встреча Льва и Тотошки была самой сердечной. Они важно подали друг другу лапы, а потом огромный зверь притворился, будто хочет проглотить песика, как это было несколько месяцев назад. Тотошка сначала сделал вид, что страшно испугался а потом стал прыгать вокруг Льва, стараясь ухватить его за кисточку хвоста. И теперь Лев представился испуганным, поджимал хвост и вертелся вокруг себя.

Глядя на проделки друзей, Элли хохотала до слез.

— Клянусь моей деревянной ногой! — воскликнул Чарли Блек. — Это самое уморительное зрелище, какое я когда-либо видел!

— А где же Кагги-Карр? — спохватилась, наконец, Элли. — Разве она не с тобой?

— Нет, я путешествовал один, — ответил Лев. — Передав мне твое поручение, ворона сказала, что ей обязательно надо побывать в Изумрудном городе.

Моряк мрачно покачал головой.

— Зачем ее туда понесло? Ох, натворит она там что-нибудь.