Теперь их беседы были такими: короткими и редкими.

Нет, ссор больше не случалось, но между ними словно невидимая стена встала, раскидавшая их даже дальше, чем в начале знакомства, потому, что всякий раз, когда лорд Кройд делал жест в сторону Ары, или ей казалось, что делал, девушка непроизвольно сжималась, отшатывалась и читала в его глазах едва сдерживаемый гнев. И с ужасом ждала того часа, когда он перестанет сдерживаться и сорвется, снова перевоплотится в то чудовище из кошмара. Это превращало каждое их даже самое мимолетное общение в фарс, когда она пыталась скрыть настороженность, а его лицо застывало в маску.

За истекшие недели Ара видела маркиза всяким: жестким и насмешливым, грубым и почти внимательным, возбужденным и соблазняющим, разъяренным и по – ледяному спокойным. Но порой думалось, что она ни разу не видела настоящего Асгарта Кройда. Или, наоборот, видела лишь раз – в том лесу.

Дом, к которому она подъехали, прятался в самом конце широкой, усаженной платанами аллеи. То ли лорд Кройд не удосужился предупредить своего друга об их приезде, то ли тот не отличался хорошими манерами, только встретили их слуги, а сам хозяин так и не показался. Однако маркиза это, кажется, ничуть не обескуражило.

Он помог Аре выбраться из кареты, поморщившись, когда она напряглась от его прикосновения до ломоты в мышцах, убрал руку и повел ее за дом.

Там раскинулся обширный сад из тех, что на первый взгляд кажутся почти не ухоженными, но при ближайшем рассмотрении все в них дышит любовью и уважением к растениям, которым дают право расти согласно их природе, а не кромсают в угоду человеку затейливыми фигурами. Ара представила, какая здесь, должно быть, сказка, когда все цветет. До этой поры осталось совсем не много времени.

Маркиз шел уверенно, он явно был тут частым гостем. Они несколько раз свернули, пока впереди не показалась оранжерея. Еще издалека через приоткрытую дверь Ара увидела сидящую на коленях спиной к ним и склонившуюся над грядкой женщину или девушку с собранными на затылке светлыми волосами. И внезапно пришло в голову, что маркиз привел ее к одной из своих любовниц, вроде мисс Коннорс: он ведь не из тех, кто просто дружит с женщинами. Догадка отозвалась внутри яростью и странной болью. Если Ара права, то она не останется здесь ни секунды!

– Кто она? – не удержалась девушка, хотя собиралась дождаться, пока маркиз сам все объяснит.

– Моя мать.

От удивления Ара застыла посередине дорожки, лорд Кройд тоже остановился. Такого поворота событий девушка и представить не могла, и стало даже немного неловко за собственные недостойные мысли, благо о них знала только она сама.

– Должен предупредить, что она женщина старых порядков, поэтому вас мы ей представим, как мою невесту. А кольца на вас нет, потому, что помолвка пока держится в тайне.

Ара нахмурилась и посмотрела сквозь стекло теплицы: ей не нравилось, что придется с первых же минут обманывать новую знакомую.

– Но это ведь неправда. Что она подумает, когда узнает, что никакой свадьбы не будет?

– Не волнуйтесь, потом я вам изменю наиподлейшим образом, и вы, оскорбленная в лучших чувствах, расторгнете помолвку. Матушку мое поведение ничуть не удивит, а ваша репутация не пострадает.

Идея нравилась Аре все меньше и меньше… Да, что там: она ей совсем не нравилась!

– Вы очерните себя за несуществующий грех? Зачем?

Лорд Кройд приподнял брови:

– Вы, что, волнуетесь о спасении моей души? Не стоит: вам ли не знать, что этих грехов на моей совести столько, что от одного лишнего она чернее не станет. Ваша репутация не пострадает, – повторил он.

Они говорили шепотом, но, видимо, женщина почувствовала чужое присутствие, потому, что обернулась и тут же легко поднялась с расстеленного на земле платка, на который опиралась коленями.

Отложила инструмент и двинулась к ним, на ходу снимая садовые перчатки.

– Как ты мог, Асгарт! – гневно воскликнула она.

Голос у матери маркиза был высоким и чистым, но не пронзительным. Наблюдая, как она приближается, Ара поняла, что грядет буря.

Миссис Кройд оказалась не молодой, но моложавой и удивительно привлекательной женщиной, не со светлыми, как привиделось издали, а совершенно седыми волосами (хотя на вид ей едва ли можно было дать больше сорока пяти, и то вычислив их из приблизительного возраста маркиза), однако это обстоятельство странным образом ее не портило, даже придавало шарм. А вот глаза, наоборот, были ярко-синими, очень живыми, как у молоденькой девушки. И такими же живыми были ее движения. Казалось, она не идет, а летит, танцует.

Когда она подошла, выяснилось, что она ниже Ары ростом, не говоря уже о сыне, которому не доставала и до плеча. Вообще, видя их рядом, оставалось лишь поражаться тому, что они родственники – настолько оба были разными во всем, в чем только можно различаться.

Если бы Аре до знакомства предложили представить мать маркиза, то она, верно, вообразила бы себе рослую брюнетку с жгучими черными глазами и властным не терпящим возражения голосом, а не эту миниатюрную фарфоровую куколку.

– Как ты мог не сказать мне, что приведешь гостью?! – топнула ножкой она, сверкая глазами, и повернулась к Аре. – Он ужасен, не правда ли, дорогая?

Ара так растерялась, что не знала, как реагировать на подобное начало.

– Матушка, позвольте представить вам мою невесту, мисс Эштон. И если бы я заранее сказал о нашем приезде, вы бы все эти дни не сомкнули глаз и сжили со свету слуг, заставляя их готовиться к приему.

– Что правда, то правда, – легко согласилась она.

– Мне очень приятно знакомство с вами, – сказала Ара, пожимая протянутые руки, сразу обе. Сказала совершенно искренне: женщина была похожа не солнечный лучик, из тех людей, что всегда при деле, всегда излучают энергию и обаяние.

– И мне, и мне, дорогая! Но Боже мой, что же делать! У меня нет ничего подходящего: если бы вы приехали завтра, то мне, как раз доставили бы отличный олений бок, а если бы вчера, то…

– Успокойтесь, матушка, мы приехали сегодня. И мисс Эштон здесь не для того, чтобы объедать вас. А ваша кладовая еще никогда на моей памяти не пустовала.

К слову, Ара понятия не имела, зачем она здесь. Чтобы обмануть эту добрую женщину, искренне огорченную, что не может принять их так, как желала бы? Внушить ложные надежды, а затем разбить ей сердце лживой вестью о непостоянстве ее сына?

– Я уже говорила, что он ужасен? И, как вы его только терпите?

– С трудом, сударыня, – ответила Ара, не удержав улыбку и покосившись на маркиза. – Но мы прервали вашу работу в оранжерее.

– Работу? – та обернулась через плечо, словно успела забыть, чем занималась до их появления. Отмахнулась: – Работа может и подождать. Ах, что же это я: держу вас на сквозняке и не пускаю в дом, а вы, верно, устали с дороги.

– Я ничуть не устала. Напротив, в последнее время обстоятельства складывались таким образом, что я почти безвылазно сидела в четырех стенах, поэтому рада побыть теперь на свежем воздухе, тем более в таком саду, как ваш.

Аре удалось произнести это совершенно невозмутимо.

Миссис Кройд о чем-то задумалась, чуть прищурилась:

– Скажите, мисс Эштон, как вы относитесь к садовым работам?

– Весьма положительно, сударыня. В нашем загородном доме, где я росла, тоже прекрасный сад…

Был. Пока им не пришлось заложить особняк и продать землю.

– … пусть и не столь обширный, как ваш. Моя матушка больше… городская жительница, – хотя правильнее было бы сказать «комнатно-диванная», – поэтому его обустройством лет с тринадцати заведовала я. Мне нравится возиться с растениями.

– Чудно! Тогда, как вы смотрите на то, чтобы помочь мне с саженцами? Их привезли сегодня утром, и я совершенно ничего не успеваю!

– С удовольствием, – искренне ответила Ара.

Миссис Кройд хлопнула в ладоши и заявила сыну:

– На тебя приглашение не распространяется. И близко к своим розам не подпущу, даже если будешь умолять! – Судя по хмыканью это было последним, что собирался делать маркиз. – Поэтому тебя мы применим по другому назначению: прямо сейчас пойдешь на кухню и распорядишься об ужине, за который мне не придется краснеть. Или вы все-таки голодны, моя дорогая? Быть может, легких закусок?