– Глухой, что ли? – ощерился подошедший парень на Олега. – Кому сказано…

Не вынимая правой руки из кармана, левую он выбросил вперед, чтобы схватить Трегрея за шею, но тот быстро отступил в сторону.

– Вам следует сюминут убраться вон, – сказал Олег.

– Как? – изумился парень со шрамом. – Ах ты паскуда…

Он прыгнул на Трегрея, но Олег снова без труда ушел от удара.

– Я – урожденный дворянин, – четко проговорил он.

– Кто? – покривил рот парень. – Это, типа, угроза, что ли?

– Это – предупреждение, – пояснил Олег. – Я обязан уведомить вас, с кем вы будете иметь дело.

– Больной… – фыркнул парень и достал-таки из кармана куртки правую руку, в которой был зажат небольшой черный пистолет с толстым укороченным дулом. – Ложись, сука, на пол, дворянин, а то из башки скворечник сдела…

Договорить у него не получилось. Олег молниеносным ударом выбил из его руки пистолет и сразу же необычайно сильным прямым толчком ноги в солнечное сплетение отправил парня в короткий полет по коридору ногами вперед. Пролетев метра три, тот звучно приложился об пол животом и подбородком. И затих.

Рыжий никакого внимания на происходящее не обращал. Присев у стены на корточки, он махал вялыми ладонями у своей головы, точно отгонял невидимых мух.

Из окна, через которое появились незваные гости, высунулась еще одна физиономия.

– На хрена так шуметь-то?.. – начал было обладатель физиономии, но застыл с открытым ртом. Возможно, ему и удалось полностью оценить ситуацию, но принять какое-либо решение он не успел.

Трегрей, не наклоняясь, поддел носком кроссовка выпавший из руки сраженного им противника пистолет, на полметра подбросил оружие в воздух – и той же ногой врезал по пистолету, как футболист по мячу.

Оружие, кувыркаясь, подобно миниатюрному томагавку, свистнуло через весь коридор и хрястнуло рукоятью в лицо высунувшемуся из окна. Тот без звука обмяк на подоконнике.

Олег рванул вперед.

Он прыгнул в открытое ночными пришельцами окно, как в воду, «щучкой», мягко приземлился на руки, кувыркнулся через голову и, не поднимаясь, словно ящерица, скользнул к кустам у забора.

Автомобиль, стоявший у забора с выключенными фарами, Олег обнаружил довольно быстро. Водитель курил за рулем, пряча в ладони огонек сигареты. Когда рядом с ним возник невысокий паренек, из одежды на котором были лишь трусы, он вздрогнул от неожиданности.

– Ты че?.. – только вякнул водитель, и на запястье его руки сомкнулись пальцы Олега.

Тлеющий окурок выпал на траву, под колесо автомобиля, а водитель, откинув голову, громко всхрапнул и закрыл глаза.

Трегрей обежал территорию детского дома, держась у забора. Остановился у проходной, заглянул, прижавшись лицом к стеклу закрытой двери, внутрь. Затем перемахнул ворота и вошел на проходную со стороны двора.

Охранник Славик уже начал приходить в себя. Он копошился на полу, постанывая и отирая левой рукой сочащуюся из ссадины на виске кровь. Правая рука свисала, как неживая. Увидев Олега, охранник болезненно покривился:

– Из-за стола встать не успел, – прохрипел он. – Кастетом саданули, суки… Помню еще, не сразу вырубился. Ногами меня месили… Слышь, надо в полицию звонить…

Олег поднял со стола телефонный аппарат с болтающимся, будто хвостик, обрезком шнура. Славик здоровой рукой похлопал себя по карманам:

– И мою трубу забрали…

Проговорив это, он застонал и взялся за правое плечо. Олег наклонился к охраннику, наскоро осмотрел его. Потом взял со стола толстый журнал сканвордов, двумя движениями свернул его трубкой и сунул Славику:

– Зажми зубами.

– Что? Зачем?

– Зажми.

Славик повиновался. Сидя на полу и держа в зубах свернутый в трубку журнал, точно собака – кость, вид он имел на редкость дурацкий. Олег поднял его правую руку, тяжелую и безвольную, как дохлая рыбина. Охранник замычал. Парень коротко и сильно дернул руку на себя. Из глаз Славика брызнули слезы. Боль, очевидно, оказалась так нестерпима, что он даже не смог крикнуть. Повалился навзничь, выпустив изо рта обслюнявленную бумажную трубку, на которой отчетливо виднелись следы зубов.

– Предупредить не мог?.. – проскулил он. – Чуть опять сознание не потерял.

– Не совершай резких движений, – сказал ему Олег. – Ляг и жди медиков.

С проходной Трегрей вернулся к тому окну, на подоконнике которого бесчувственным тюфяком все еще висел один из нападавших. Не тревожа его, Олег влез в помещение. Парень, еще несколько минут назад угрожавший ему пистолетом, лежал на полу коридора в той же позе, в какой Олег его и оставил. Рыжий топтался у стены, словно не мог выбрать, в какую сторону ему начать двигаться. Рот его был приоткрыт, по подбородку тянулась струйка слюны, а широко раскрытые глаза были пусты.

– Достань телефон, – скомандовал ему Трегрей.

Рыжий, хоть и заторможенно, но выполнил команду.

– Сними блокировку, – последовал еще один приказ. – И сюминут вызови: наперво полицейский наряд, засим – медиков. Адрес тебе известен.

В детдоме было тихо. За то время, пока Олег спустился с чердака и вернулся в коридор первого этажа, никто не проснулся.

Ранним утром они снова собрались в кабинете Марии Семеновны: Никита Ломов, Николай Степанович, Олег и сама директор детского дома номер четыре… только вот Гогина не было. Зато присутствовал воспитатель, дежуривший канунной ночью – Евгений Петрович… Или, как называли его все воспитанники от мала до велика – Евгеша.

Мария Семеновна обмахивалась ученической тетрадкой, первой, попавшейся ей на столе. Во рту ее еще ощущалась прохлада от недавно рассосавшейся под языком таблетки валидола, а сердце до сих пор неровно колыхалось где-то в районе живота, точно оторванное. Интересно, что пару часов назад, когда она узнала о налете на детдом, Мария Семеновна даже не испугалась. Осознание случившегося навалилось на нее уже потом… когда она примчалась на работу, где ее уже ждали старлей и бывший прапорщик в компании Олега. Она открывала кабинет своими ключами, и в затылке вдруг что-то ледяно заломило, как от глотка очень холодной воды. Дыхание сбилось, перед глазами все запрыгало… Она бы упала, если б ее вовремя не подхватили за руки – Никита с одной стороны, Олег с другой.

Так бывает: переходишь, о чем-нибудь задумавшись, улицу, а мимо тебя – в нескольких сантиметрах – промчится, с истошным визгом покривившись, многотонный грузовик. Тебя шатнет воздушною волной, ты чертыхнешься, добежишь до тротуара, и уже там, на тротуаре, ноги твои ослабеют, потому что ты вдруг поймешь, что пронеслось мимо тебя и какая тонюсенькая ниточка отделяла тебя от того, чтобы в одну секунду превратиться в размазанное по асфальту, изорванное в клочья неживое тело…

Никита Ломов стоял, опершись локтем о полку шкафа, где хранились кубки, завоеванные воспитанниками на спортивных соревнованиях за все годы существования детдома. Он хмурился, точно от головной боли, мял кисти, хрустя суставами пальцев – вроде бы уже и не осталось ни одного не сдвинутого с места сустава, а пальцы все хрустели и хрустели.

– Нет, ну почему нельзя было сразу мне позвонить? – в который раз раздраженно спросил он у Олега, сидевшего напротив Марии Семеновны. – Неужели трудно было догадаться, что произойдет, если на вызов приедут сотрудники из… местного отделения, а? Что – подручные Елисеева такие дураки, что не подстраховались, что ли?

– Могли и не подстраховываться, – буркнул Переверзев. Он крутил в руках сигарету, явно страдая от желания закурить, но не решаясь сделать это. – Делов-то было – трем здоровенным лбам влезть на территорию и девку вытащить. Тут один охранник и воспитатель, который… э-э…

– Ну, спал я, да, опти-лапти, – виновато передернул плечами Евгеша. – Потому что не могу двое суток подряд бодрствовать, не мальчик ведь уже. И потом – кто мог подумать, что этакое случится? У меня до сих пор в голове не укладывается… Это ж форменный бандитизм! Если бы не Олег…