Руслану Карловичу предложили заниматься тем, чем он занимался и раньше, и он согласился; главным образом, потому что ничему другому обучен не был.

Так начался новый виток карьеры Мазарина. Теперешняя его работа мало отличалась от предыдущей. Разве что биографии объектов разработки ему предоставляли не в письменном, а в устном виде, и отчеты Руслан Карлович выдавал в произвольной форме, безо всякой бумажной волокиты. Около полугода он трудился в бригаде одного из тогдашних авторитетов на должности, которую примерно можно было обозначить, как «советник по вопросам безопасности» и – по совместительству – «консультант по устранению конкурентов». Мазарин, изучая «дела» местных крупных бандюков, предпринимателей и ментов, предоставлял своему хозяину полную сводку прогнозов о грядущих ходах этих игроков на общем большом поле, а также подсказывал, кого из них и в какой момент удобнее будет купить или убрать. Дела хозяина Руслана Карловича быстро пошли в гору, но спустя шесть месяцев бандита подстрелили во время драки в ресторане, куда по случайности забрели бойцы враждебной ему бригады. Впрочем, Мазарин за пару дней до происшествия успел переметнуться в другую группировку – он ведь «просчитывал» не только конкурентов хозяина, но и самого хозяина.

А потом грянула эпоха большого передела. Преступные группировки сражались друг с другом, авторитеты выясняли, кто круче и кому, следовательно, править бал в отдельно взятом городе или области. Стрельба на улицах российских городов стала явлением настолько привычным, что обыкновенные граждане, заслышав баханье пистолетных выстрелов и гулкий треск автоматных очередей, временно прерывали движение по тротуарам и скапливались под козырьками подъездов или в подворотнях – пережидая очередную разборку, как дождь. Мазарин в то время всего за несколько месяцев умудрился сменить чуть ли не десяток хозяев, а когда большой передел закончился, оказался в команде победителя. Именно в ту бурную эпоху и возникла легенда о Руслане Карловиче, как о чрезвычайно крутом бывшем спецагенте, который планирует и осуществляет устранение врагов так ловко, что внешне это выглядит естественным ходом событий. Заполучить в свою бригаду Мазарина среди авторитетов считалось в то время крупной удачей. Авторитеты появлялись на арене действий и исчезали в никуда, будто пузыри на поверхности кипящей воды, сам же Мазарин, которого тогда уже знали как Кардинала, оставался неуязвим. Просветленный открывшейся ему когда-то истиной, что всякий человек – предсказуем, опытный чтец человеческих характеров, он был непотопляем. Он полагал и ощущал себя этаким… мыслящим оружием; наверное, поэтому ему было все равно, в чьих он руках в данный момент находится. Смыслом жизни для Кардинала являлась его деятельность, в которой ему было все просто и понятно. Он вообще очень любил все простое, объяснимое и однозначное. Наткнувшись однажды на книжку крылатых латинских афоризмов, Мазарин восхитился простотою и лаконичностью мыслей древних римлян. В сложных жизненных ситуациях он припоминал подходящий по смыслу афоризм из выученной наизусть книжки – и нередко эта короткая и несложная фраза мечом рассекала гордиев узел проблемы. И все сразу вставало на свои места.

Скоро обстановка в стране нормализовалась, и умения Кардинала уже не котировались так высоко, как раньше. Впрочем, Руслан Карлович все равно по-прежнему находил себе хозяев – но уже не среди криминалитета, а среди бизнес-элиты. Впрочем, по старой привычке применял свой опыт по большей части именно для охраны хозяина от возможных атак конкурентов или просто недоброжелателей. И иногда ловил себя на том, что скучает по былым временам, когда был так востребован. Работать сейчас было слишком просто… расслабляюще просто.

Последнее дело, с первого взгляда не представлявшее никакой совершенно трудности, встряхнуло его. Начавшееся с пустяка, оно, подобно экзотической рыбине, вдруг раздулось в какой-то угрожающий шипастый пузырь. Мелкие людишки, о которых запнулся нынешний хозяин Кардинала, неожиданно оказались очень опасными. И это было тем более странно, что верно «просчитать» их возможные действия Руслану Карловичу никак не удавалось.

Незадачливый пэпээсник, сдуру и по незнанию рыпнувшийся на хозяина, был примерно наказан. Правда, тогда в очередной раз отличился любимчик хозяина, паскудный Купидон, но, в общем, расчетов Кардинала поступок Купидона не путал. Раздавленный прапорщик просто обязан был заткнуться и не выступать, но отчего-то вдруг пошел в нападение – написал заявление в полицию.

Девчонка из детского дома, одна из многих, до которых никогда никому не было дела, внезапно нашла себе покровителей в лице директора своего детдома и одного из воспитанников. И тоже пошла в полицию. Этого Руслан Карлович также не мог ожидать.

Первоначальные меры по предотвращению всего этого безобразия ни к чему не привели. Шпана Бормана не справилась с простейшим заданием – вытащить девчонку из детдома. Причем, после провала не могли толком объяснить, как именно прокололись. Двое из четверых не помнили вообще ничего. Один рассказал, как его вырубили рукоятью пистолета по лбу, а кто – этого он заметить не успел. А четвертый мямлил какую-то чушь, что на него напал здоровенный мужик и в секунду отметелил до полной бессознательности. «Врет, – тут же догадался опытный Кардинал. – Что-то там, в том детдоме было нечисто…»

Вслед за этим удивил пэпээсник, который, по мнению Мазарина, должен был уже раскаиваться в своей дерзости и молить Бога, чтобы от него и его семьи наконец отстали. Этот ушлепок вдруг отказался от мирного решения вопроса. Денег не взял!

И почуял Кардинал, что за поступками девчонки и прапорщика стоял кто-то еще… Тот, кто диктовал им, как следует действовать.

Хорошо хоть с опером Ломовым все прошло гладко. Поначалу… А потом стало еще хуже. Этот непонятный детдомовец – Олег Трегрей – затеял опасную возню с жалобами и заявлениями. Бумаги! В эти времена их следует бояться пуще ножа или пули. Хотя, дурачок, не знает, сколько благотворительных фондов и правозащитных организаций получает нехилые бабки от хозяина… Вот тогда-то, когда началась эта возня, Руслан Карлович и догадался, в чем, а вернее – в ком корень всех проблем.

Олег Гай Трегрей. Безродный сирота, невесть откуда появившийся в этом городе (Кардинал пытался наводить о нем справки, но почти никакой информации о парне ему добыть не удалось). Уж не он ли отбил ночное нападение людей Бормана? По тем скудным сведениям, которые Мазарин сумел-таки накопать, выходило, что так вполне могло быть…

Ну, ничего. Скоро все это закончится. Если решение вопроса затягивается, нужно действовать решительно и напролом. Просто-напросто нейтрализовать всех врагов… Благо осталось их не так много.

С директрисой все получилось быстро и легко. Даже мараться не пришлось – просто понадобилось сделать пару звонков. Выкинут ее с работы, и что она сможет? Кто будет слушать уже не руководителя учреждения, а обычную пенсионерку?

А с Олегом…

«С парнем разберемся другим путем, – мысленно проговаривал Руслан Карлович Мазарин по прозвищу Кардинал, дымя сигареткой за рулем автомобиля, припаркованного в тени у ограды городского парка, – давить на него силой не надо. Нет-нет, не стоит. Сдается мне, такими методами его убрать сложновато будет. Не могу пока сказать точно – почему, но знаю, что сложновато. По-другому сделаем. В духе старого доброго времени… И порешим этим все дело целиком. Финис коронат опус…[3]»

И вспомнив блаженные девяностые – золотой зенит своей жизни, – Кардинал мечтательно улыбнулся…

* * * Ну не складывались отношения у Насти с Олегом! Как ни старалась девчонка, не складывались, хоть тресни. Она столько раз пыталась дать почувствовать парню, что он для нее гораздо больше, чем друг… Да что там почувствовать – впрямую говорила и действовала, но все без толку. Олег, безусловно, понимал, чего от него хотят, но ни малейшего шага навстречу не делал. И Настя с горечью осознавала – почему. Потому что ему это было неинтересно. Его гораздо больше занимали другие проблемы, с Настей же связанные, но о которых сама Настя уже почти и забыла. Эти полиции-заявления-прокуратуры ей наскучили. А то страшное происшествие наутро после похода в клуб, и краткое пребывание в психиатрической больнице, и недавнее сидение взаперти на ночном чердаке теперь воспринимались девчонкой как мутный страшный сон. И Олег ощущался как часть этого сна… Как некто из прошлого.