Как бы ни было заманчиво дальнейшее усиление наших танковых частей, все же, по моему мнению, надо было придерживаться назначенного срока. В случае отсрочки группе потребуется наряду с увеличением танков и увеличение количества пехотных дивизий для преодоления системы обороны противника.

Я закончил свое высказывание тем, что «Цитадель» не будет легким предприятием, что нужно, однако, сохранить намеченный срок начала операции и, подобно всаднику, первому «перенести свое сердце через препятствие». Это сравнение, как мне вскоре стало ясно, Гитлер, не ценивший ни лошадей, ни всадников, не мог одобрить.

Начальник Генерального Штаба ВВС присоединился к мнению обоих командующих, заявив, что с точки зрения авиации отсрочка операции «Цитадель» не дает никаких выгод. В настоящее время нельзя ожидать существенного увеличения количества самолетов. Он подтвердил, что противник, судя по обстановке в воздухе, планирует решающее наступление на участке группы армий «Юг».

Генерал-полковник Гудериан предложил сосредоточить все силы танков на одном направлении – или на участке группы «Юг», или на участке группы «Центр».

Гитлер повторил затем еще раз свои аргументы в пользу отсрочки до 10 июня. Относительно увеличения количества танков у обеих сторон он сказал, что численное превосходство русских в танках мы возместим техническим превосходством поступающих дополнительно «тигров», «пантер» и «фердинандов». Дивизий, однако, он больше дать не может.

Относительно опасности, связанной с тем, что в случае отсрочки операции «Цитадель» она может совпасть с вторжением противника на континент, он заметил, что в связи с прибытием в Средиземное море судов с зенитными установками и легких переправочных средств мы сможем поддерживать снабжение Туниса и поэтому там удержимся. Даже при потере Туниса противнику потребуется 6-8 недель для подготовки высадки. Поэтому в середине июня этого не произойдет.

В заключение Гитлер заявил, что он намерен еще раз обдумать вопрос о проведении операции «Цитадель» в срок или об отсрочке ее, и отпустил нас в свои штабы.

В то время как мы ждали там пароля для начала развертывания и выдвижения в исходные районы, которые в связи с проводимой подготовкой войск и по причинам маскировки были расположены рассредоточенно в глубине тылового района группы, 11 мая пришел приказ о том, что операция «Цитадель» откладывается до середины июня.

Двумя днями позже, 13 мая, последние части нашей африканской армии капитулировали на мысе Бон!

Следующие недели были заполнены подготовкой и пополнением частей, предназначенных для наступления, а также проверкой и усилением нашего фронта обороны на Донце и Миусе. Прибыли и обещанные Гитлером танки, но не в обещанное время. Таким образом, операция «Цитадель» все время откладывалась, пока не подошел июль. Теперь уже прошло 6 недель с момента капитуляции нашей армии в Тунисе{69}!

В большом масштабе мы проводили ложные маневры, чтобы замаскировать цели нашей операции. С началом подготовки к операции «Цитадель» подобные мероприятия должны были вылиться в большие передвижения всех не занятых в начале наступления автотранспортных частей в направлении на Донбасс, где уже проводились ложные приготовления к наступлению. Мы изготовили даже макеты танков, которые мы транспортировали в Донбасс для введения в заблуждение вражеской воздушной разведки.

В период этого ожидания, но и одновременно возрастающего напряжения продолжался оживленный обмен мнениями между командованием группы и ОКХ по вопросам дальнейшего изменения обстановки и о том, нужна ли вообще операция «Цитадель» ввиду такого оттягивания срока ее начала.

Переброска оперативных резервов противника ближе к фронту показывала, что их пополнение, видимо, уже было закончено. Если противник все еще находился в обороне, то все же было ясно, что он готовил наступление на фронте Донца и Миуса и – может быть, позже – на участке по обе стороны Харькова. То же самое наблюдалось и перед фронтом группы «Центр», где готовилось наступление противника на Орловской дуге. И на других участках Восточного фронта можно было отметить признаки готовящегося наступления. Начнет ли противник вскоре наступление сам или будет ждать открытия второго фронта, или он перейдет в контрнаступление после наступления немцев, – все это оставалось еще неясным.

Командование группы при обсуждении этого вопроса с ОКХ все время указывало на следующее:

1. Любая дальнейшая оттяжка осложнит наше наступление.

2. Одновременно увеличится риск на участке обороны нашей группы, особенно на «донецком балконе», так как находящиеся там наши силы не могут долго выдержать наступления крупных сил противника.

3. Несмотря на этот риск, при проведении операции «Цитадель» все, как и до этого, зависело от того, бросим ли мы все силы для достижения быстрого и решительного успеха этой операции, для чего придется, может быть, пережить кризисное положение в Донбассе, не исключая и возможности отхода.

Мы вновь подчеркивали, что противник будет добиваться в этом году решающей победы над группой «Юг» и что группа должна быть ввиду этого сильной на своем северном фланге, а на других участках сохранять свободу действий в духе тех предложений, которые мы сделали в феврале – марте относительно тактики маневренного ведения операций и ответных ударов.

На запрос начальника Генерального Штаба о том, как командование группы вообще теперь относится к проведению операции «Цитадель», я ответил, что «Цитадель» в любом случае будет трудной операцией, которая в случае успеха даст возможность нанести и другие удары, но не высвободит в ближайшее время силы (для других театров военных действий). На вопрос, целесообразно ли теперь проводить операцию «Цитадель», можно было ответить только с точки зрения общего руководства военными действиями. Операция была целесообразна, если бы на ближайшее время, то есть до осени, мы отказались от снятия каких-либо сил с Восточного фронта. Если считать, что западные державы не начнут до осени большие операции по высадке морского десанта, то «Цитадель» возможна; равным образом она будет возможна, если допустить, что западные державы где-либо высадятся и потом будут разбиты – однако только в том случае, если их вынудят оставить свой плацдарм.

При этом обсуждении командование группы установило, что существует единство мнений с начальником Генерального Штаба и оперативным управлением ОКХ. Однако не удалось добиться ясной позиции Гитлера по этим важным оперативным вопросам. В письме, которое я направил в те дни начальнику Генерального Штаба, было следующее примечательное место:

«Так как телефонный разговор по всем этим важным вопросам между группой и ОКХ невозможен в связи с большим расстоянием, я считаю необходимым или установить более тесную личную связь или в связи с отдаленностью Главного командования дать соответствующую оперативную свободу действий на востоке. Нетерпимо такое положение, когда командующие группами армий информируются об общей обстановке только военными бюллетенями, нетерпимо, далее, и отсутствие какого бы то ни было общения между начальниками высших военных инстанций».

Если рассматривать сейчас тогдашнее положение, то можно сказать, что командующие группами армий в связи с постоянной отсрочкой начала операции «Цитадель» должны были заявить ОКХ, что это наступление потеряло свой смысл и не должно было проводиться. Ведь операция планировалась с расчетом нанесения удара по противнику как можно раньше, – в то время, когда противник находился еще в состоянии слабости. Постепенно эти шансы все время уменьшались.

Что касается меня, то я полагал (что было, видимо, ошибкой), что операция должна быть проведена по следующим причинам.

Во-первых, отказ от операции «Цитадель» обусловил бы дальнейшее выжидание на востоке, связанное с опасностями в связи с ожидаемым открытием второго фронта. Тогда казалось, что Советы действительно не хотели спешить с началом своего наступления.