Мы, конечно, очистили это редкое хранилище, после чего заложили его плитками, за исключением одной, которую унесли с собой для пояснения устройства этой подпольной библиотеки. Раскопки в первом доме и в этом хранилище заняли у нас время до полудня. Все добытое мы унесли к палатке и там упаковали как следует, завернув каждую пластинку в бумагу.
После обеда мы начали копать в другом месте, где развалины нескольких домов тянулись в виде улицы на некоторое расстояние. Раскопали пол нескольких комнат в разных местах. В некоторых нашли очень мало — обломки дерева с узорами, отдельные бронзовые и железные вещицы. В другом нашли, повидимому, остатки мастерской резных изделий из дерева: фигурки людей, животных, цветков, узорчатых палочек и планочек. Все это, перемешанное с обрезками дерева, стружками и песком, заполняло впадину в углу комнаты. Мы, конечно, выбрали наиболее полные изделия этой мастерской, работавшей почти две тысячи лет назад по украшению жилищ обитателей города Шань-шань и для вывоза. В почве этой и других комнат попались и разные деревянные изделия: грубые лопатки, вероятно для размешивания теста, крючки, палочки — рукоятки нагаек, иные с остатками кожи на конце, шпильки из женских причесок, крошечные субурганы. Нашлось довольно много медных, бронзовых и железных монет в виде чохов разных размеров с квадратным или круглым отверстием и остатком стертых иероглифов. Находились и обрывки шерстяной, хлопчатобумажной и шелковой ткани с узорами. Деревянные изделия большею частью были из тополевого дерева, мягкого и легкого для резьбы, но непрочного и сильно трещиноватого, но попадались и более темные или красноватые из какого-то другого дерева, более прочного и твердого, вероятно привозного.
В самых верхних слоях мы нашли также чохи и кое-какие деревянные и металлические изделия, но более грубые и попадавшиеся редко. Можно думать, что они принадлежали гораздо более поздним обитателям, вероятно рыболовам, поселившимся на берегах Конче-дарьи, когда она после долгого перерыва опять проникла в это русло и привлекла за собой других людей.
За три дня, которые мы могли провести на этом месте по недостатку корма для животных, мы, конечно, не могли раскопать всю площадь развалин, занимавшую вдоль реки на обеих ее берегах несколько километров в квадрате. В ее пределах попадались остатки глинобитных башен разной величины; одни из них представляли некогда сторожевые башни на окраинах города, другие — караульные помещения внутри его, третьи — буддийские субурганы, вероятно позднейшего времени.
Ведь, судя по историческим данным и наблюдениям путешественников, можно думать, что город Шань-шань, или Лоу-лань, за два тысячелетия, истекшие со времени первых сведений о нем, мог погибать раза три или четыре, если не больше, в зависимости от перемещений русла реки Конче-дарьи с севера на юг и обратно, и опять возрождаться на том же месте. Мы обнаружили теперь остатки самого древнего города, известного китайским историкам в первом веке до нашей эры под этим именем, а также остатки рыболовных хижин ниже по течению, которые существовали не более 200 лет назад. А в промежутке между этими датами Конче-дарья могла еще не один раз уходить из этого русла и, сливаясь с Таримом, создать новое озеро на юге у подножия Алтын-тага, где Н.М. Пржевальский нашел новый Лоб-нор, а затем, засорив его своими отложениями, опять отступать на север, возвращаясь в старое русло у южногоподножия Курук-дага.
Я забыл упомянуть, что, кроме развалин глинобитных башен на площади бывшего города Шань-шань, мы видели при обходе ее во многих местах столбы разной высоты и толщины, вертикальные, наклонившиеся и лежащие, бревна, доски, круглые щиты, сколоченные из толстых досок, вероятно представлявшие остатки грубых первобытных колес, низкие плетни из прутьев и т. п. в промежутках между барханами песка и ярдангами; попадались осколки больших сосудов из обожженной глины для воды или хранения муки или зерна. Судя по этим развалинам, город был большой, и, конечно, наши раскопки обнаружили только небольшую часть хранившихся в этих развалинах археологических остатков. Но добытое нами должно было возбудить желание направить специальную экспедицию соответствующего состава ученых для съемки и раскопок на всей площади старого города у Лоб-нора, где, может быть, побывал и Марко Поло в XIII веке.
Упаковав тщательно все находки, составившие в общем не очень тяжелые вьюки для двух верблюдов, мы отправились вверх по старому руслу Кончедарьи и вечером того же дня остановились на том месте вблизи развалин Эмпень, где ночевали по пути из Токсуна и откуда сделали экскурсию для раскопок на месте рыбачьих хижин. Открытое нами теперь местоположение города Шань-шань находилось на расстоянии около 38 верст от этого пункта вниз по бывшему течению Конче-дарьи.
Таким образом, старое русло этой реки до известной степени возместило нашу неудачу на Нии. Хотя добыча была не так велика, но очень ценная по возрасту, так как едва ли можно было сомневаться, что рукописи и, во всяком случае, часть мелких вещей принадлежит времени существования города Шань-шань последнего века до р.х.
Наличие воды и подножного корма позволило нам устроить дневку, чтобы подкормить наших животных, которые поголодали у места раскопок, истребив все остатки зарослей камыша вокруг источника до самых корней. Мы использовали время дневки, чтобы упаковать более тщательно всю добычу в развалинах Шань-шаня, которую пришлось укладывать спешно кое-как из-за того, что подножный корм иссяк. Я забыл упомянуть, что среди мелких вещей оказалось довольно много маленьких фигур Будды из обожженной глины, а также бусы из стекла, нефрита, какого-то черного и красного камня, серебряные браслеты и разные монеты с искусно просверленными дырочками, которые чанту, т. е. тюрчанки этого края, подвязывают к своим косам в качестве украшений.
На следующий день мы выступили по знакомому уже пути через Курук-таг и Чол-таг в Токсун и через Урумчи и Шихо в течение 20 дней к концу ноября прибыли в Чугучак; Лобсын еще с пути через Джаир свернул к своему улусу, чтобы готовиться к путешествию в Лхасу.
Я посетил консула и рассказал ему о нашем путешествии, крупной неудаче, потере всего каравана и сына Лобсына на окраине пустыни в Нии и частичном возмещении на обратном пути раскопками на старом русле Конче-дарьи и открытии местоположения древнего города Шань-шань.
— Ваш рассказ показал, — ответил консул, когда я кончил рассказ, — что вы были слишком доверчивы в Нии. Впрочем, обстоятельства сложились также против вас. Представьте себе, что если бы буря не разразилась так не вовремя, вы в развалинах на окраине пустыни Такла-макан нашли бы много интересных вещей, а Ибрагиму не было бы случая соблазнить вашего мальчика и удрать вместе с ним. И вы бы вернулись домой и с кладом и с мальчиком. В книге, которую я недавно получил, сказано, что по южной окраине пустыни Такла-макан много развалин, оставленных людьми в связи с наступлением песков и уменьшением количества воды. И это ухудшение началось не так давно, лет 500 назад, и вместе с открытием морского пути в Китай вызвало упадок большого шелкового пути из Европы и постепенное умирание этого края. А если там осталось много развалин, то и много может быть материала для раскопок. Ваша неудача была случайная, независимая от истории этого края. Другое дело, если бы вы копали неудачно в разных местах и обнаружили отсутствие интересных вещей! Поэтому вы не унывайте, средства и опыт у вас есть, в будущем году наверстаете, и мы еще обсудим, куда лучше направиться.
— Нет, Николай Иванович! — сказал я со вздохом. Я уже состарился, силы не те, сердце дает себя знать. А главное, пожалуй, в том, что я потерял своего компаньона и помощника. Он моложе меня на 20 лет и мог бы еще не раз отправляться за кладами. Но потеря сына, бежавшего в компании с вором, его убила. Он мечтает теперь итти паломником в Лхасу и искать там своего сына. Я, конечно, туда с ним не пойду, на это у меня уже сил нет. А он может застрять там надолго в поисках сына.
