— Ты прекрасно знаешь, у нас в городе она одна работает с артефактами такого уровня.

— Наташа… — Ком Хен сморщился, а я насторожилась, услышав знакомое имя. — Не хотелось бы втягивать ее в это.

— И я тебя понимаю. — Павел Федорович улыбнулся. — О сегодняшнем эпизоде уже все гудят. Фейри в гневе, у них отобрали развлечение, остальные заинтригованы. Готов поспорить, ей донесут. И это неприятно. Но и тебя можно понять. Девчонка симпатичная, — мимолетный взгляд в мою сторону, — попавшая в беду. Но Наташа измену не простит, ты ее знаешь. А по работе никто, кроме нее, не поможет. И она не откажет. Дело слишком серьезное, чтобы впутывать в него личные отношения.

— Нет никакой измены, — слишком резко и агрессивно ответил Ком Хен.

— Так еще не вечер. — Павел Федорович подмигнул мне, заставив покраснеть, и тут же повернулся к Ком Хену: — Ты же знаешь Наташу. Она — ведьма и чувствует острее, чем обычные люди. И не откладывай дело в долгий ящик, — сменил тему он. — Клан оборотней чангуи опасен. Ты говоришь, было нападение здесь, в городе — это пешки, но за пинё, думаю, в скором времени приедет Он.

— Он?

— Предводитель, тысячелетний тигр-оборотень, и тогда либо Он вас, либо вы его. Кстати, ты сам понимаешь. Он в курсе, где сейчас комсин, — иначе пробудить пинё нельзя. Хочешь жить нормально, а не в клетке и с катетером в вене, в твоих интересах проследить, чтобы слияние девушки и артефакта прошло нормально, и проблема была решена в ближайшее время. Сам знаешь, иногда наша судьба предопределена. Шпильки ожили не случайно.

— Они выполнят свою миссию и уснут?

— Все верно, и ты принесешь их мне, чтобы я их спрятал как можно надежнее.

Павел Федорович ушел, и мое хорошее настроение начало возвращаться. Все же он рассказывал слишком серьезные вещи, и во время разговора не думалось о развлечениях. Хоть Ком Хен и назвал меня неадекватной, сама я никаких изменений не чувствовала. Вот сейчас исчез стрессовый фактор, и вновь захотелось на танцпол.

— Проблемы у нас очень серьезные? — поинтересовалась я, с трудом сдерживаясь, чтобы не начать танцевать прямо сидя на стуле. Все рассказанное Павлом Федоровичем казалось далеким, нереальным и не имеющим ко мне прямого отношения.

— Достаточно, — хмуро заметил Ком Хен. Он поднялся и направился в сторону выхода, скомандовав: — Пойдемте. Завтра нам предстоит одна не очень приятная встреча, и после этого будем решать, что делать дальше.

— Я правильно поняла… — Я семенила следом, стараясь не танцевать на ходу. — Мне придется кого-то убить? Это не самая лучшая идея, если честно. Во-первых, не думаю, что способна на подобный поступок, во-вторых, за убийство положено строгое наказание, а я совершенно не хочу садиться в тюрьму. У меня масса планов на жизнь.

— Анжелика, вы слишком много говорите. Сложно бывает уловить суть. Надеюсь, вам никого не придется убивать, но то, что тысячелетний тигр приедет за пинё… думаю, в этом есть смысл. Тогда вряд ли получится избежать кровопролития. И наши желания роли в этом случае не играют.

— Почему?

— А что вы слышали о тиграх-оборотнях чангуи?

— Странные у вас вопросы. Ничего ровным счетом. Неужели вы забыли? До недавнего времени я вообще не думала о сверхъестественных существах.

Мы вышли из тихой ВИП-зоны в основное помещение клуба. И из-за грохочущей музыки я не поняла и половины слов, которые произнес Ком Хен.

— Что? — попыталась я перекричать людей и рвущиеся из колонок децибелы.

— Поговорим дома! — огрызнулся мужчина и начал пробираться сквозь толпу к выходу из зала.

— А мы уже уходим? — обиженно поинтересовалась я. Музыка действовала на меня гипнотически. Настроение повышалось, хотелось танцевать, петь и флиртовать со всеми подряд. Но с Ком Хеном особенно, и это непонятное желание сбивало с толку.

— Анжелика, может быть, вы не заметили, но мы ездили по делам! Отдыхать отправитесь со своими друзьями, когда все закончится!

— А если все закончится плачевно? — из чистого упрямства поинтересовалась я, тут же поймала своего спутника за рукав рубашки и заныла, не давая опомниться: — Ну пожалуйста! Один танец! Как раз медленная композиция. Вы ведь не откажете мне? Ну вам же несложно? — Глаза кота в сапогах из «Шрека» у меня делать всегда получалось хорошо.

Ком Хен замер и посмотрел на меня с удивлением и неприязнью. Весь мой задор прошел, и я потерянно отступила, чувствуя себя маленькой и глупой. Собственно говоря, на что я вообще рассчитывала? Что он согласится и скажет: «Конечно, Лика, я обязательно потанцую с тобой и буду сжимать тебя в объятиях»? Глупо, глупо! Я уже почти извинилась за наглость, когда Ком Хен осторожно, с большими паузами между словами произнес:

— Если я потанцую с вами, вы будете вести себя хорошо? И расскажете мне наконец-то какой коктейль пили? Потому как вещь, судя по всему, забористая. Нужно взять на заметку.

— Так говорила же. — Я пожала плечами, напустила на себя задумчивый вид, усиленно скрывая радость, и шагнула в его объятия, предпочитая не отвечать на предыдущий вопрос и чувствуя себя победительницей. Кто знает, захочу ли я вести себя хорошо после танца?

Уже через минуту я пожалела о своей затее. Ощущение триумфа ушло, сменившись чем-то другим, волнительным и волшебным, даже стало страшно. Ком Хен двигался умопомрачительно — плавно, красиво и непринужденно. Мне нравились его ладони, лишь чуть касающиеся талии. Я с трудом сдерживалась, чтобы не провести сомкнутыми на его шее руками по короткому ежику волос. Растворялась в музыке — сегодня получалось ее прочувствовать особенно остро, как и запах дорогого парфюма. И думала о том, что и правда я маленькая и очень глупая девчонка.

Хотелось соблюдать дистанцию, сделать вид, будто для меня танец ровным счетом ничего не значит, но получалось плохо. Я невольно прижималась ближе, словно лоза, оплетая руками Ком Хена за шею. Старалась поймать темный сосредоточенный взгляд и утонула, когда у меня это получилось. Больше всего я сейчас жалела о том, что не могу потереться щекой о его шею и мурлыкать от удовольствия. Приходилось сдерживаться и контролировать свои порывы.

Совсем недавно Ли-сонсенним представлялся мне кем-то вроде инопланетянина, который не понимает очевидных намеков и не замечает влюбленных студенток. Иначе почему не обратил внимания? Ведь вот же они — на расстоянии вытянутой руки, — всегда готовы идти хоть на край света, нужно лишь поманить пальцем. Та же Ленка. Она очень красива, она могла бы сделать для него что угодно, а он день за днем безразлично проходил мимо, как будто не понимал, для чего две расстегнутые пуговки на воротнике ее блузки. Да и меня в последние дни он игнорировал, точно я пустое место.

И только потерявшись в черных глазах, поймав едва заметную хищную улыбку — такую притягательную и совсем незнакомую, услышав сильное гулкое сердцебиение, я очень четко осознала одну вещь — он ведь живой, чувствующий, и он прекрасно все понимает. И этот танец, и эту детскую попытку быть ближе, и чуть участившееся дыхание слышит. Он расшифровывает намеки намного лучше, чем воображают себе влюбленные дурочки. Интересно, когда я превратилась в одну из них?

Только вот он слишком хорош для того, чтобы поддаваться на неумелые, слишком откровенные и безыскусные провокации. Он ведь действительно хорош. Зачем ему глупые студентки? Он может найти себе лучше, опытнее, красивее. Может поманить любую сам, ту, которую захочет. Нет необходимости реагировать на ненужные знаки внимания. Хищники всегда оставляют право выбора за собой.

Стало стыдно за свое поведение и попытку уподобиться той же упивающейся собственной неотразимостью Ленке, и только эйфория, которая не покидала меня, не дала отстраниться. Я решила закрыть глаза и насладиться последними минутами танца. В конце концов, я не позволяла себе ничего такого, о чем потом могла пожалеть. Держалась от него на расстоянии все время, а сегодняшний вечер вполне можно списать на стресс.