Но слова Палинкова эхом отзывались в ушах у Гиба, и он долго не выпускал из рук телефонную трубку, не в силах поверить.

– Простите, – сказал Палинков. – Я думал… когда Мэри показала мне… понимаете, я действительно думал… Но в ваших снимках чего-то… чего-то недостает. Мягкости какой-то.

– Мягкости? – изумленно переспросил Гиб. – Что вы имеете в виду?

– Это свойство женщин, – пояснил Палинков. – Нежность. Искренность. У Мэри была парочка ваших фотографий. Ранних, сказала она. Но я не увидел этого в тех снимках, которые вы мне прислали.

– Я…

– Вам не очень нравятся ранние работы?

– Нет. Я… не знаю. Я думаю… – Но Гиб не мог ничего придумать. И не хотел!

– Мягкость вас пугает?

– Нет, конечно.

– Я думал, может… – Палинков умолк. – Вы не знаете…

– Я знаю женщин.

– Да, да, – торопливо согласился Палинков. – Но, возможно, вы не знаете себя.

– Что?

– Вы не женаты?

– Вот именно, – процедил Гиб сквозь зубы.

– А.

Что он имеет в виду? Что еще за «а»?

– Брак может многому научить.

– Вы считаете, что фотографу, чтобы делать хорошие снимки, нужно непременно быть женатым? – недоверчиво переспросил Гиб.

– Не обязательно. Но для этой моей коллекции нужно.

– Женитьба не имеет к этому ни малейшего отношения. У вас яркие, насыщенные цвета. Простые силуэты. Все очень прямолинейно. Я делаю то же самое.

– Так я работал раньше. Художник не может топтаться на одном месте. Художник должен расти, учиться. Я женился. Стал более открытым. Моя жена многому меня научила. Все не так просто. Жизнь гораздо более сложная штука. По некоторым снимкам, которые показала мне Мэри… Я решил, что вы тоже это понимаете. – Он вздохнул. – Но нет.

Гиб скрипнул зубами.

– Фотограф для моей коллекции должен понимать женщину во всей ее целостности.

Тогда почему ты бабу не наймешь? – чуть было не вырвалось у Гиба. Его удержали последние остатки цивилизованности.

– Он должен ценить их, любить, доверять им. Или хотя бы одной из них, – уточнил Палинков. – Так что простите меня, мистер Уокер. Мне очень жаль, что нам не удалось поработать вместе. Но я надеюсь, что мы с Финном МакКоули…

– МакКоули?

Палинков собирается сотрудничать с Финном МакКоули? Финн МакКоули обошел его?

Да, именно это и сказал Палинков. Финн МакКоули, главный соперник Гиба, его обставил!

В конце концов, Гиб бросил трубку на рычаг и хлопнул ладонями по столу.

– Черт! – произнес он. – Черт! – И еще раз, – Черт!

Он добавил еще несколько нелестных замечаний в адрес Палинкова и Финна, а затем плюхнулся на диван и проворчал:

– Это все из-за нее.

Гиб имел в виду Хлою.

Во всем виновата Хлоя Мэдсен.

Если бы его голова не была забита мыслями о ней, если бы он не натыкался на нее на каждом шагу и не злился бы из-за этого, то выбрал бы совершенно другие снимки.

Возможно, он даже отправил бы несколько старых фотографий Кэтрин. Они действительно отражали другой его взгляд. В них были любовь и тепло, искренность и нежность.

Даже если для него они ассоциируются с предательством, это вовсе не означает, будто они никуда не годятся.

Честно говоря, – размышлял Гиб, – его нежелание использовать эти снимки больше связано с Хлоей, чем с Кэтрин.

Она вызывала в нем те же чувства. Она разрушила его броню. А теперь, отчаянно пытаясь выбросить Хлою из головы, Гиб отказался от того, что делал раньше… и утратил всякую надежду получить работу у Палинкова.

Черт.

Чертова Хлоя.

Заигрываний с Аланой у нее на глазах оказалось недостаточно. Хлоя перевернула вверх дном всю его жизнь – и профессиональную и личную. Придется отправить ее назад в Айову.

И не важно, если ее «беспокойство» до сих пор не прошло.

И не важно, если она не успела обойти все музеи и экзотические рестораны Манхэттена. Пускай возвращается домой и готовится к свадьбе, вместо того чтобы разгуливать по студии Гиба, доводя его до безумия своими кудряшками, пышными бедрами и пухлыми губами.

Он все равно избавится от нее.

Гиб обещал Джине не выгонять Хлою. Он не сможет уволить ее в ближайший понедельник, как бы сильно ему ни хотелось.

Значит, надо заставить ее уехать по собственной воле. Надо напугать ее до чертиков, чтобы она сбежала сама.

Но как?

Разыграть для нее маленький спектакль.

Простота этого решения ошеломляла.

Тем более что Хлоя сама играет с огнем, проводя время с Райсом. Если уж она считает себя такой морально устойчивой, пусть попробует сразиться с настоящим профессионалом.

Гиб старался не задумываться о том, что сказала бы о его намерениях сестра. Что это непорядочно? Что это подло, коварно и даже жестоко?

Он не святой. Он всего лишь мужчина. Мужчина, отчаянно стремящийся защитить себя.

– Значит, Дэйв доверяет тебе, дорогуша? – пробормотал Гиб. – Давай-ка проверим.

– Куда пойти? – Хлоя, моргнув, уставилась на Гиба. Она весь день старалась его избегать.

Все выходные она просидела у телефона, болтая с Дэйвом, обсуждая свадьбу, строя планы, нарочно не позволяя себе думать ни о ком другом.

Хлое казалось, что ее уловка удалась, и сегодняшним утром она явилась на работу, оживленной, полной сил и уверенной, что все, наконец, встало на свои места.

А теперь Гиб приглашает ее на вечеринку?

– Зачем? – с подозрением спросила она.

Он окинул ее совершенно невинным взглядом.

– Почему бы нет? Я просто подумал, что тебе бы там понравилось. Увидишь немножко другой мир, чем тот, к которому ты привыкла. Разве не в этом цель твоего путешествия? Посмотреть, как живут другие люди, и вернуться домой, довольной своим выбором?

Голос Гиба приобрел какой-то странный оттенок. Хлоя пристально взглянула на него, пытаясь понять, не разыгрывает ли он ее. Но его лицо не изменилось. Оно оставалось таким же спокойным и невозмутимым, словно Гиб предлагал ей обычный бутерброд, а не икру и Рокфеллеровские устрицы из Лиможа.

– Вечеринка у Мэри Кеммерер? – Сьерра округлила глаза. – Он приглашает тебя к ней?

Хлоя уже успела забыть это имя. Но Гибсон кивнул.

Сьерра была поражена.

– Ты обязательно должна пойти, – заявила она. – Это не просто вечеринка. Это Событие!

Хлое это предложение не казалось таким уж заманчивым.

– Событие? – неуверенно переспросила она. – Какое еще событие?

– Мэри Кеммерер – агент Гиба. Ее вечеринки славятся на весь город, – сообщила ей Сьерра. – Она знает абсолютно всех. И еще, – Сьерра усмехнулась, – прекрасно понимает, кого нужно пригласить, чтобы шороху было больше.

– Шороху? – это Хлое понравилось еще меньше.

Сьерра рассмеялась.

– Ну, ты понимаешь. Мэри обожает шумиху. Она любит учинить что-нибудь эдакое, чтобы народ только об этом и говорил. И прекрасно знает, как этого добиться. Это будет нечто.

– Ты там была?

Сьерра покачала головой.

– Я могу только мечтать.

Хлоя взглянула на Гибсона.

– Пригласи Сьерру.

Он даже не взглянул в сторону Сьерры.

– Я приглашаю тебя.

– Почему? Разве Алана не может пойти? – Хлоя не знала, что вынудило ее задать такой вопрос. Она тут же пожалела о своих словах. Казалось, что они вызваны ревностью. Но она же не ревнует!

Гиб криво усмехнулся.

– Очень жаль, но нет, – протянул он. – Она уехала на съемки в Техас до конца недели.

Значит, если бы Алана осталась в городе, он пригласил бы ее. Хлоя не понимала, почему это открытие так сильно ее задело. Как будто ей не все равно.

– Иди, – посоветовала ей Сьерра. – А потом мне все расскажешь.

– Мне нечего надеть на вечеринку.

– Можешь хоть в джинсах прийти, – сказал Гиб. – Мэри это не колышет.

– Я не пойду в джинсах!

Гиб небрежно пожал плечами.

– Господи, это такие мелочи. Найдешь себе что-нибудь. Сьерра тебе поможет.

– Ага, – радостно подхватила Сьерра. – Соглашайся, Хлоя. Будет весело.