И в то же время он показался Хлое самым прекрасным мужчиной на свете. Ее охватила такая бурная радость, такой прилив желания, что она еле удержалась на ногах.

Нечто подобное Хлоя надеялась пережить, вернувшись домой, сойдя с трапа самолета и бросившись в объятия Дэйва. Теперь она с ослепляющей ясностью поняла, что этого никогда не случится.

Она никогда не испытывала… и не испытает… таких же сильных чувств по отношению к Дэйву. Она любила его на протяжении долгих лет. Но не так, как Гибсона Уокера. Теперь это бессмысленно отрицать.

Хлое хотелось подбежать к нему, обнять и признаться, что она скучала без него, что все эти дни жила под впечатлением от его фотографий, что не могла дождаться его возвращения.

Честно говоря, она уже собиралась помчаться ему навстречу, но ее остановило выражение испуга и отчаяния, промелькнувшее на его лице.

И это вернуло ее к реальности.

Хлоя должна относиться к нему сдержаннее, спокойнее, по-дружески. Быть невозмутимой и твердой. Ведь она всего лишь его помощница.

– Девочка Гибсона, – с болью в голосе прошептала Хлоя, свернувшись калачиком на кровати.

Только так он ее воспринимает. Только этого он от нее ждет.

Несмотря на всю свою любовь, она никогда не станет женщиной Гибсона, потому что он ее не любит.

На следующее утро Хлоя позвонила Дэйву.

Она не знала, что ему сказать. Ей хотелось подождать до возвращения домой и объясниться с ним с глазу на глаз, но больше откладывать она не могла.

Она и так ждала слишком долго.

Ничего не оставалось, кроме как высказать ему все и сразу.

– Я не могу это сделать, – буркнула Хлоя, когда Дэйв снял трубку.

– Что? – Естественно, Дэйв не ожидал, что она начнет названивать ему ни свет, ни заря. Но Хлоя хотела поговорить с ним до того, как он займется своими повседневными делами. К тому же большую часть ночи она провела без сна, нервничая и прислушиваясь к шорохам, доносящимся из спальни Гиба.

– Я о свадьбе, – пояснила она. – Я не могу выйти за тебя замуж. Ты помнишь… мое беспокойство? Ну, оно… не прошло.

– Что ты имеешь в виду? Ты говорила… ты же была уверена… – Дэйв умолк. Хлоя понимала, что он растерян и обижен. У него есть полное право обижаться. Она и не винит его. А только себя.

– Я виновата перед тобой, – сказала Хлоя. – Ты не при чем. Все дело во мне.

И в моих чувствах к Гибу. – Хлоя не стала этого говорить. Это было бы слишком жестоко.

– Просто вышло как в пословице: «с глаз долой – из сердца вон», – возразил Дэйв. – Причина в том, что я сейчас не с тобой!

– Нет.

Но Дэйва это не убедило.

– Мы были слишком молоды, когда решили пожениться, – сказала ему Хлоя. – Мы были детьми.

– Мы любили друг друга.

– Да, любили. Но теперь… – договорить она так и не смогла.

Дэйв закончил за нее:

– Но теперь ты меня разлюбила.

Хлоя слышала боль в его голосе, чувствовала себя предательницей, лгуньей, полным ничтожеством. Но все же она понимала, что совершила бы огромную ошибку, вернувшись домой и выйдя за него замуж, даже если бы и не любила Гиба.

Дело не в том, что она предпочла Дэйву другого мужчину! Просто благодаря Гибу Хлоя узнала, на какие глубокие чувства она способна.

– Я люблю тебя, Дэйв, – слабым голосом возразила она. – Но не… – Из ее глаз потоком хлынули слезы. – Боже, прости меня! Я не хотела делать тебе больно.

Дэйв не ответил. Хлоя и не ждала ответа. У нее не было права надеяться, что Дэйв простит ее и скажет, что он не в обиде.

– Прости, – шепотом повторила она.

– Все еще можно исправить, Хлоя.

Но она его перебила.

– Нет, – прошептала она, – нельзя.

Хлоя бросила трубку и закрыла лицо ладонями, ненавидя себя за всю ту боль, которую причинила Дэйву.

Вряд ли Дэйва утешит тот факт, что безответная любовь к Гибсону ранит ее не меньше.

Хлоя не сняла с пальца кольцо.

Она не рассказала Гибу о своем решении.

Если бы она призналась ему, что отменила свадьбу, он захотел бы узнать причину. Или, хуже того, догадался бы сам.

Можно представить, что бы он подумал. Бедная, несчастная Хлоя не способна любить человека, который ее обожает. Зато у нее хватило ума влюбиться в парня, которому она глубоко безразлична.

Ее бросило в дрожь. Быть может, она и трусиха, но есть такие вещи, о которых лучше не говорить.

В общем, Хлоя честно пыталась улыбаться и вести себя как обычно. Играла роль верной помощницы. Развлекала его разговорами, очаровывала и заботилась.

И все это время она копила свои воспоминания. Ведь должно же хоть что-нибудь у нее остаться.

В воскресенье Гиб еще раз попробовал уговорить Хлою уехать.

Свою краткую речь он подчеркнул взмахом костыля – этот выразительный жест показался бы более убедительным, если бы Гиб не потерял равновесие. А не грохнулся он лишь потому, что Хлоя вернула его в вертикальное положение, обхватив обеими руками.

Ее вес помог Гибу удержаться на ногах. А касание ее мягких, упругих грудок вызвало в нем дрожь желания.

Казалось, Хлоя тоже вздрогнула. Они стояли, прижимаясь друг к другу, и их сердца гулко стучали. А затем она медленно отошла, удерживая его вытянутыми руками.

Теперь Гибу не нужна была поддержка. Его костыли твердо упирались в пол. Он чувствовал себя довольно уверенно – в смысле устойчивости. Гиб опустил голову, взглянул на свои ноги и попытался навести порядок в мыслях.

– Я остаюсь, – произнесла Хлоя в тишине, нарушаемой лишь его хриплым дыханием.

Гиб кивнул.

– Наверное, ты права.

Он сдался.

Человеческие силы не безграничны. Свой запас Гибсон давно исчерпал. Он и так боролся с Хлоей на протяжении нескольких недель.

К тому же Гиб больше не чувствовал необходимости сопротивляться ее чарам. Он устал притворяться равнодушным.

Если у нее хватает глупости оставаться с ним, заботиться о нем, прикасаться к нему – продолжать играть с огнем, что ж, это ее право.

– Не хочешь выйти на балкон и посидеть на солнышке? – с некоторой робостью спросила Хлоя.

Гиб поднял голову и взглянул на нее. Боже, как она прекрасна – и телом, и душой.

Он хотел обладать ею.

Сейчас… и навсегда.

Эта мысль потрясла его до глубины души. Он не задумывался о вечном со времен Кэтрин.

Она помолвлена, – напомнил себе Гиб. – Она выйдет замуж за фермера Дэйва.

Нет, не выйдет.

Если Гиб вмешается.

Они перебрались на балкон.

Был ясный солнечный день из тех субботних дней, которые выпадают лишь раз в году, и во время которых жители Нью-Йорка, проводящие выходные на природе, начинают жалеть о том, что уехали из города.

Хлоя шла впереди, все еще дрожа после происшедшего в спальне. Странно, что Гиб ее не оттолкнул. Она была очень удивлена, и простояла в его объятиях слишком долго – дольше необходимого.

Отойдя от Гиба, она взглянула на него, ожидая увидеть ехидную усмешку. Но он стоял, опустив голову, тяжело дыша и сжимая костыли побелевшими пальцами.

Хлое захотелось прикоснуться к нему еще раз. Ее удержал лишь инстинкт самосохранения.

А потом Гиб произнес с неожиданной покорностью:

– Ага, давай выйдем на балкон.

Хлоя вытащила два шезлонга, накрыла их матрасами и бросила сверху пестрые пляжные полотенца. Гиб с трудом доковылял до балкона и опустился на один из шезлонгов.

– Что-нибудь принести? – спросила Хлоя. – Выпить? Почитать? Журнал или книгу?

– Как насчет моей камеры?

Хлоя удивленно моргнула, а затем ответила кивком.

– Где она? В твоей сумке?

– Черный чемоданчик. Тот, что поменьше.

Она умчалась в спальню и вернулась через считанные секунды. Гиб снял рубашку и лежал в одних шортах и гипсовой повязке. Хлоя пожалела, что не захватила свой фотоаппарат.

Вот был бы снимок на память!

– Спасибо. – Гиб взял у нее чемоданчик, вынул камеру и надел объектив. Затем навел камеру на Хлою.