– Я сделал так, чтобы он улыбнулся.

Мисс Элла немного помолчала. Я видел, как она раскачивается взад-вперед перед камином, разложив одеяло и неторопливо кивая.

Да, это была добрая улыбка.

Я повернул на дорогу, ведущую к дому, и выехал на гребень холма. Оставался еще час езды. Где-то в десяти милях от заведения Бесси я посмотрел в зеркало заднего вида и увидел «Вольво», ехавшую за мной по скоростной полосе.

Вечно плывущий по течению на обросших ракушками сваях, вбитых в илистый чернозем на северном берегу Джулингтон-Крик, рыбацкий кемпинг Кларка обшит кедровыми планками, покрыт жестяными крышами и старается удержаться на четвереньках. Расположенный между лодочным пандусом из потрескавшегося бетона, покрытой выбоинами автостоянкой неправильной формы и кипарисовым болотом, кишащим каймановыми черепахами и миллионами крабов-скрипачей, заведение Кларка было средоточием Джексонвилля, где пахло вчерашним жиром, рыбьей чешуей недельной давности и где подавали бесспорно лучшую еду к югу от рая. Как и в случае с производством «Максвелл Плант»[17], расположенным дальше к северу по реке, запахи местной кухни уносились по ветру на целые мили, дразня и привлекая любителей вкусной еды.

Местные жители сходились в том, что если в Джексонвилле есть одно заведение, к которому люди испытывают подлинное пристрастие, то это ресторан рыбацкого кемпинга Кларка. В меню предлагались самые разнообразные блюда, но большинство клиентов не утруждались вникать в мелкий шрифт. Ресторан Кларка славился своими креветками и сомами, и, что бы ни утверждалось в меню, способ их приготовления варьировал между «жареный» и «жареный». Правда, если вы хотели оскорбить повара или прослыть презренным северянином, то могли заказать иной способ. Главным напитком по определению было пиво или – если вы кормили грудью, находились за рулем или были баптистом – чай со льдом, опять-таки сладкий или сладкий. Здесь были убеждены, что такие способы приготовления еды и чая соответствуют Божьему промыслу.

В трехстах ярдах за волнами, зарослями водяных лилий, кильватерными струями гидроциклов и пенными брызгами глиссирующих моторных лодок Матт выбрался из воды. Его вид не слишком отличался от других местных отдыхающих, толкавшихся вокруг своих лодок и аквабайков. Не считая маленькой сумки на поясе, он хорошо вписывался в группу примерно из пятнадцати мокрых и загорелых незнакомцев. Он пошел по причалу мимо раздаточной кормушки для черепах, похожей на переделанный автомат для продажи шариковой жвачки, загруженный шариками из питательной смеси.

В ресторане Кларка были две зоны обслуживания клиентов: внутри и снаружи. Внутренняя часть выглядела как музей. Было очевидно, что хозяин коллекционировал два рода вещей: фарфоровые тарелки со всего мира и чучела животных – оленей, енотов, львов и аллигаторов. Это была внушительная коллекция, и владелец по праву гордился ей, потому что каждый квадратный дюйм стенной поверхности занимали тарелки или чучела. Время ожидания заказа редко составляло менее часа, поэтому декоративные элементы удерживали внимание родителей и детей, пока минуты тянулись за минутами и имена в очереди посетителей постепенно вычеркивались из списка.

Внешняя «веранда» фактически представляла собой деревянный настил на сваях, находившийся в одном-двух футах над водой, в зависимости от приливных и отливных течений. Все посматривали на подростков с гидроциклами, ожидавших заполнения мест для начала своих водных шалостей[18]. Если во время прилива моторка с человеком на водных лыжах игнорировала вывеску «Осторожно, люди!», то волны захлестывали настил и окатывали ноги посетителей. Деревянные столы были выцветшими, засаленными и изрезанными всевозможными обещаниями любви. Некоторые инициалы были вырезаны глубже, чем другие, иногда они перекрывали друг друга или были наполовину скрыты за новыми клятвами.

Сейчас большинство посетителей находились внутри, и несколько столов снаружи оставались пустыми. Матт пробрался через внутренний лабиринт, нашел затененный столик в углу летней веранды, где и сел, глядя на запад в сторону реки, клиники «Спиральные дубы» и внутриштатного шоссе № 13. При необходимости Матт мог прикидываться здравомыслящим человеком; он годами делал это. Просто он не мог долго находиться в этой роли.

Матт сложил руки на груди, пока его взгляд метался между плечами людей, сидевших за столами. Как заключенный, вышедший на свободу после семилетнего ожидания смертного приговора, он впитывал каждое движение, все слабые звуки и оттенки. Подобно человеку, который годами бродил по лесу, а теперь поднимал руку в надежде доехать до ближайшей железнодорожной станции, он испытывал жесточайшую сенсорную перегрузку, как Чарли на шоколадной фабрике Вилли Вонки[19].

Через полминуты дородный официант, покрытый мукой, заляпанный жиром и виновный в злоупотреблении бесплатной едой для служащих, появился перед ним с огромной чашкой чая из красного пластика, украшенной четвертинкой лимонного кружка. Прежде чем официант успел заговорить, Матт подхватил чашку двумя руками и выпил ее в пять глотков, пролив остальное себе на грудь. Хлюпающие звуки привлекли внимание людей за соседним столом.

– Эй, друг, – сказал официант, перелистывая вечерние заказы в поисках чистого листа в блокноте и разглядывая мокрую одежду Матта. – Водичка сегодня теплая. Ты знаешь, что тебе нужно?

Матт смерил его взглядом, шумно сглотнул и вытер чаинки с подбородка.

– Мне две порции жареных креветок, одну порцию сома, три порции сырного гриттера и… – он указал на чашку, – …и еще чая.

– Будет сделано, – официант сунул блокнот за пояс на спине и отошел в сторону. У второго стола он обернулся и спросил: – Будете кушать один или ждете подругу?

Правда потребовала бы лишних объяснений, так что Матт просто указал на себя.

– Только для меня.

Официант улыбнулся и похлопал по блокноту.

– Это куча еды. Уверены, что одолеете? – Матт кивнул, и тот пожал плечами. – Ладно, тогда готовьтесь. Скоро приду.

Сегодня вечером не было ни комаров, ни мокрецов. Пока держался ветер с реки, так и должно было оставаться, но если ветер переменится, то веранда быстро опустеет. Матт потягивал чай и неспешно осматривался. Рыжеволосая официантка с бронзовым загаром, не нуждавшаяся в макияже и сдвинувшая солнечные очки на лоб, усаживала двух туристов – мужчину и женщину – за соседним столом. Женщина выглядела впечатляюще. Ее туфли на высоком каблуке, плотно сжатые губы, вздернутый подбородок, загорелая кожа, горделивая осанка и футболка с надписью «ILUV2SHOP»[20], подчеркивавшая грудь за пятнадцать тысяч долларов, подсказывали Матту, что ресторан был выбран ее спутником. Сексапильные красотки очень редко приходили сюда.

Женщина посмотрела на сиденье, сморщила нос, взяла две салфетки с соседнего стола, вытерла стул одной салфеткой, раскрыл другую и села на нее – осторожно, чтобы ее белые шорты не прикасались к дереву. Официантка вернулась с двумя стаканами чая и снова отошла на вызов из кухни.

Женщина с густо накрашенными губами раздавила лимонную дольку аккуратно и правильно, пользуясь двумя пальцами и обратной стороной вилки. Она вытянула безупречно накачанные силиконовые губы, сделала пробный глоток, потом закрыла глаза, икнула и разбрызгала чай по краю стола. Она развернула салфетку с таким видом, словно хлебнула прокисшего молока, и тщательно вытерла язык, не прикасаясь к губам.

Матт уже несколько лет назад завел привычку наблюдать за людьми. Асоциальное поведение означало, что он редко общался с ближними, но ему нравилось следить за их поведением. Этот случай выглядел многообещающе. Матт положил голову на руку и стал смотреть, как женщина обрабатывает и полирует свой язык. Официантка увидела отвращение на ее лице и оставила свой пост, где она заворачивала в салфетки столовые приборы. Матт смотрел, как потрепанные края ее высоко обрезанных джинсов колышутся над веснушчатыми ногами, когда она подошла к столу. Она носила широкий кожаный ремень с именем «Дикси». Положив на стол стопку чистых салфеток, закрывшую надпись «Бобби + Сьюзи – любовь навеки», она поинтересовалась: