— Да, — нелепо произнес я.

— Но, — продолжал монах, — я Вам не рекомендую близко подходить к окаменевшим людям.

— Почему?

— Стоит ли пачкаться?

— Не понял.

— Именно там, около окаменевших людей, обитает Голодный Черт — «катализатор» злых мыслей людей. Если Вы будете стоять около окаменевших людей, Вас накроет собой огромный Черный Ангел — Голодный Черт, и Ваши злые мысли, многократно усиленные, разорвут Вас. А если злые мысли не разорвут Вас, то Вы так и останетесь во власти Зла. Стоило ли тогда совершать священную парикраму?

— Не надо пачкаться, значит…?

— Вам и так повезло в жизни, — монах поднял на меня глаза, — Вы смогли совершить парикраму, не умерли и очистились. Если Вы подойдете к окаменевшим людям, то Вам надо будет еще раз совершить парикраму, чтобы изгнать злые мысли, усиленные Черным Ангелом. Я, перед тем как пойти к Месту Голодного Черта, два раза совершил парикраму, а сразу после посещения этого места мне пришлось еще раз совершить парикраму; и скажу Вам, что последняя парикрама далась мне труднее всего — злые мысли, усиленные во мне Черным Ангелом, с болью выходили из моего тела. Монах замолчал.

— Динь ел-ки, — раздался голос Лан-Винь-Е.

Даже без перевода я понял, что он просит закончить разговор.

— Елки-палки, сейчас! — ответил я Лан-Винь-Е. — Скажите монах, а я точно там запачкаюсь?

— Точно, — кивнул монах. — Кстати, не берите с собой фотоаппарат, а если возьмете, не фотографируйте Место Голодного Черта.

— Почему?

— Иногда на фотоснимках проявляется Голодный Черт. Он это знает и… чаще всего тот, кто фотографирует, умирает, потому что Голодный Черт начинает злиться и еще больше усиливает злые мысли человека, которые прямо-таки… разрывают человека изнутри.

В этот момент я еще не знал, что через несколько лет у меня скопится целая пачка фотографий с хорошо видными светящимися объектами, анализ которых приведет нас к выводу, что, скорее всего, эти светящиеся объекты есть различные варианты… ангелоподобной жизни на Земле, невидимые глазом, но почему-то получающиеся на фотографиях.

Я посмотрел на монаха Тленнурпу и понял, что сделать все так, как сделал он (то есть совершить парикраму, посетить Место Голодного Черта и вновь совершить парикраму), я не успею. Для еще одного ритуального обхода горы Кайлас у меня не хватало времени: поджимал срок отлета в Россию, да и холодало с каждым днем.

Гроздь сомнений возникла в душе.

Лань-Вин-Е встал, всем своим видом показывая, что пора идти.

Я тоже встал.

— Так Вы пойдете туда? — спросил, нахмурившись монах.

— Пойду, — ответил я.

— Идите в одиночку, — бросил напоследок он.

Когда мы вышли из монастыря, я остановился, потом развернулся, опять вошел в монастырь и позвал монаха.

— В каком направлении мне искать Место Голодного Черта, и сколько километров до него? — спросил я.

— Там… туда надо идти… — монах махнул рукой.

— Точнее, точнее! Я хочу взять азимут по компасу.

— Вон там… вон! До этого места километров семьдесят. Дороги туда нет. Но проехать на автомобиле можно, везде пологие холмы или ровное поле. Ориентиром будет речка, на противоположной стороне которой Вы должны увидеть как бы выросшие из-под земли скалы.

— Точно там? — я показал направление, взятое по азимуту.

— Да, там.

— Спасибо, дорогой монах!

Мы пошли.

— Не пачкайтесь! — крикнул вслед монах.

Шагая в направлении нашего лагеря вместе с Тату и Лан-Винь-Е, я думал о перипетиях своей судьбы, которая взрастила меня как глазного хирурга, а потом повела в те места, где сказки переплетаются с былью. Вот и сейчас судьба вела меня к Месту Голодного Черта, которое здесь, на Тибете, все называли заколдованным.

В лагере я налил немного спирта Лан-Винь-Е и Тату. Мы чокнулись и выпили.

— Завтра поедете вместе со мной к Месту Голодного Черта, — сказал я им приказным тоном.

— Нет, нет! Не поедем! — вдруг вскричал Лан-Винь-Е.

— Почему это?! — спросил я, набычившись.

— У нас не хватит бензина!

— Чепуха! Бензина мы взяли с двойным запасом. Вон, целый грузовик едет за нами и везет несколько бочек с топливом, — парировал я.

— Нет, не хватит бензина! — опять вскричал Лан-Винь-Е.

— Хватит болтать чепуху! — я стукнул кулаком о колено.

Лан-Винь-Е замолк и опустил глаза. Тату подтянулся к моему уху и тихо проговорил:

— Он боится туда ехать. Он думает, что он там обязательно умрет. Ему много рассказывали про это страшное место. Вы, сэр, должны понять его! Страх есть страх!

— А что чепуху-то болтать? — продолжал кипятиться я.

— Простите его, — промолвил Тату.

— Я же, Тату, пойду туда один! Я всего лишь прошу подвезти меня поближе. Скажи ему, этому трусу, об этом!

Тату перевел.

— Нет, нет! — опять закричал Лан-Винь-Е.

— У нас не хватит бензина!

Я почувствовал, что мое терпение лопается. Но я собрал свои нервы в кулак и сказал:

— Хорошо! Мы поедем туда вдвоем — вместе с тобой, Тату!

Скажи ему об этом!

Когда Тату перевел это, Лан-Винь-Е опять вскричал:

— Нет! У нас не хватит бензина! А Тату не имеет права водить автомобиль.

Я побагровел.

— Бензина у нас хватит, — почти по слогам произнес я.

— Если вы не подбросите меня ближе к Месту Голодного Черта, то я пойду туда пешком, прямо отсюда. Не сомневайтесь, я пройду эти 70 км туда и вернусь обратно! А вы будете ждать здесь, долго ждать… А к этому времени выпадет снег… поднимутся реки…

Когда Тату перевел эти слова, Лан-Винь-Е опустил глаза и, покачивая головой, почти прошептал:

— У нас не хватит бензина…

У меня сузились зрачки.

— Я никогда не думал, что представитель великой китайской нации может быть трусом, — раскаленным шепотом произнес я. — Тату, переведи это!

Тату перевел.

Лан-Винь-Е побагровел. У него сжались кулаки. Он встал. Я тоже встал. У Лан-Винь-Е подергивался уголок рта. Я смотрел ему в глаза. Он тоже.

Потом я нагнулся, взял в руки фляжку со спиртом, налил хорошую дозу в кружку и подал ее Лан-Винь-Е. Он отодвинул мою руку с кружкой. Я выпил спирт сам. Потом налил снова хорошую дозу спирта и снова протянул Лан-Винь-Е. Он опять отодвинул кружку. Я опять выпил.

Наступила гробовая тишина.

Я налил третью кружку и вновь протянул ее Лан-Винь-Е. Он взял ее.

— Завтра мы выедем пораньше. Вы с Тату останетесь за 10 — 20 км до Места Голодного Черта, а дальше я пойду пешком. Один.

А вы будете ждать меня, — ледяным тоном, не терпящим возражений, произнес я.

Лан-Винь-Е продолжал держать кружку. Я налил еще, себе и Тату. Я выпил первым. Вслед за мной выпил Тату, а затем и… Лан-Винь-Е.

Потом… мы поели китайских супчиков. Было вкусно.

Ночью я спал хорошо. Желудок не болел.

Утром, обращая особое внимание на заполнение бака, Лан-Винь-Е осмотрел машину. Мы — Тату, Лань-Винь-Е и я сели в нее и поехали в направлении, которое я указал по компасу. Мы медленно ехали по целине, преодолевая холм за холмом. Периодически я выходил из машины, чтобы сверить направление по компасу. Вскоре местность начала понижаться, и по характеру ее я понял, что километров через 12-15 мы окажемся у речки.

На первом же бугре я остановил машину, вышел из нее, достал бинокль и стал смотреть вперед. У меня заколотилось сердце. Прямо по ходу, на той стороне речки, я увидел группу скал, как бы торчащих из земли.

— Вот оно — Место Голодного Черта! — прошептал я. — Я нашел его! Я нашел его! Я нашел… нашел… нашел…

Я попросил Тату и Лан-Винь-Е выйти из машины.

— Заколдованное место вон там, — я показал рукой. — Ждите меня здесь. Мне надо пройти 12— 15 км туда и столько же обратно.

Если наступит темнота, включите фары… в мою сторону. А если я не вернусь, подождите еще один день… но не ищите.

Потом я полез в рюкзачок, достал фляжку со спиртом и протянул ее Тату с Лан-Винь-Е.