Андросов допил чай, глядя на Сливина, приподнялся в кресле.

Разрешите выйти из-за стола? Нужно потолковать с мичманом, пока идет разгрузка.

Конечно, идите, Ефим Авдеевич, — сказал Сливин…

Агеев сидел на диванчике в каюте, перелистывал взятый со стола журнал. Он тоже мало спал этой ночью, изрядно устал. Но боцман был в очень благодушном настроении. Его жесткие пальцы перелистывали журнал, а светлые глаза смотрели куда-то в пространство, будто за переборку каюты. Когда вошел Андросов, Сергей Никитич поднялся с дивана.

Сидите, мичман, сидите, — сказал Андросов. — Ну как, все нормально на доке?

Все в порядке, товарищ капитан третьего ранга. Матросы работают с душой!

Активисты-агитаторы вам помогают?

Сами вы видели, — актив подбирается крепкий. Коммунисты-водолазы Костиков и Коркин — фронтовики, с гвардейских кораблей. Электрики Афанасьев и Милин — тоже из старослужащих… Боцман Ромашкин… Пекарь Кубиков — бывший кок из морской пехоты… И в комсомольской организации уже вижу, на кого опереться… Между прочим, — мичман слегка усмехнулся, — есть у нас такой занозистый парнишка — Мосин. Пока шебаршится, но похоже — будет у нас с ним настоящая дружба.

— Так… — Андросов протянул Агееву стопку листков. — Вот прочтите тезисы беседы о Швеции. Здесь проведу собрание с агитаторами сам, а на доке придется вам как секретарю парторганизации заняться этой беседой. Прочтите сейчас, может быть, что неясно.

— Есть, — сказал Агеев, углубился в чтение листков.

Когда, закончив разговор с Андросовым, мичман вышел на верхнюю палубу ледокола, погода разгулялась совсем.

Высоко в небе стояло яркое, горячее солнце. Сверкали вокруг золотисто-синие волны.

Широкий черный «Топаз» покачивался возле «Прончищева», идя с ним почти борт к борту.

Еще не отходим, товарищ мичман, — крикнул старшина с посыльного судна.

Так я в библиотеку забежать успею. Будете отходить — просигнальте, — сказал Агеев и вдруг почувствовал, как налилось жаром лицо. — Взгляну, не свободна ли книжонка одна, нужна мне для занятий, — бросил он, внушительно сдвинув брови, стоявшему у поручней матросу и тут же нахмурился еще больше. Мичман не выносил лжи и притворства.

Нет, не книжка для занятий нужна была Агееву… Быстро пройдя коридором, взглянул он на дверь с ярко начищенными медными буквами «Библиотека», Дверь была полуоткрыта.

Таня Ракитина сидела за маленьким столиком среди книжных полок. Перед ней белел незаполненный листок картотеки. На голове девушки не было повязки, в которой она обслуживала обычно салон. Густые кудри падали ей на глаза, белый листок оттенял лежащую на столике руку. Ракитина о чем-то задумалась, глубоко и грустно.

Встрепенувшись, Таня взглянула на вошедшего. «Не выспалась тоже, бедняжка», — подумал боцман, увидев синеватые тени у девушки под глазами.

— А, Сергей Никитич, вы здесь? — улыбнулась Таня. Мичман возликовал в душе, что к нему обращена эта улыбка, но, как всегда, сдержанный, почти строгий, вытянулся перед столом.

— Да, вот пришел на «Топазе»… Кстати, почитать что-нибудь взял бы, Татьяна Петровна.

А прежнюю книгу не сдали? — сказала Таня с шутливым упреком. — Пока не вернете — другую выдать вам не могу.

Как же не сдал? Помните — еще в базе, когда вы с берега ночью вернулись, в библиотеку пошли с толстой книжкой… Я вам тогда свою принес… В ту ночь, когда тревогу сыграли… На доке я вам досаждал.

— Ах, да, я и забыла в хлопотах этих.

Ее рука скользнула, рассыпались по палубе листки картотеки. Мичман нагнулся за ними, но она сама быстро собрала листки, внимательно выравнивала перед собой.

— Да вот книжка эта стоит! — зоркий взгляд мичмана остановился на одной из полок, он вынул томик из ряда других. Повертев в руках, поставил на место.

— Ну, а теперь что вам предложить? Таня деловито подошла к полке.

— Чернышевского «Что делать?» читали?

— Нет, «Что делать?» еще не читал… А может, из советских писателей что прочесть? Или о плаваниях русского военного флота? Интересуются матросы.

Мичман оперся ладонями о гладкий библиотечный барьер.

— Рассказал я им давеча, что по вашему совету прочел о лейтенанте Прончищеве и его геройской подруге жизни… Как укрепляли они боевую славу России…

Таня стояла у полки, полуобернувшись к нему.

Нет ли чего о героях Гангута, которые при Петре Первом шведский флот разгромили? — продолжал мичман. — Помните, Татьяна Петровна, в базе, как пройдешь через сквер, гранитный памятник морякам Гангутского боя?

Нет, памятника посмотреть не успела, не была в том районе, — сказала Таня, перебирая книги. — А вот о Гангутском бое сейчас вам найду кое-что…

Мичман ждал, опершись на барьер. Никогда еще, возникла чудесная мысль, не получал столько радости от внешне простого разговора, от такого вот ожидания в маленькой, залитой солнцем каютке. Казалось — не библиотечную книжку ожидает он, а прихода какого-то необычайного, огромного счастья.

Не потому ли так радовался, что сейчас увидел опять, еще раз убедился, что на руке Татьяны Петровны нет больше тоненького, похожего на обручальное кольца?