— Благодарю, ваше высочество. «И этим даром будет грех не воспользоваться», — решил про себя Калик, снова окидывая женскую фигуру оценивающим взглядом. Волосы у нее сегодня уже были чистые, но Элени по прежнему выглядела как котенок, подобранный на улице. В таком виде он не сможет с ней нигде показаться.

— Как тебе твое новое жилье?

— Все просто очень замечательно, ваше высочество. — И Элени, не удержавшись, принялась изливать свое восхищение, пока Калик не оборвал ее восторженную речь взмахом руки.

— Пожалуйста, не надо говорить мне очевидное, — нетерпеливо сказал он. — Я об этом только и слышу чуть ли не каждый день и от разных людей. Я велел, чтобы твой гардероб был обновлен, но почему-то ты сегодня опять в своих лохмотьях. Я бы хотел знать — почему. Тебе не по душе моя щедрость?

— Что вы, ваше высочество! — тут же запротестовала Элени.

— Тогда в чем дело? Элени внутренне съежилась:

— Я просто…

— Просто что? Выносить этот пронизывающий взгляд черных глаз было невероятно тяжело. Как сказать ему, что ощущение шелковой ткани заставляло ее чувствовать себя неловко?

— Привычка, я думаю, — наконец ответила Элени.

— Тогда расстанься с ней, и желательно немедленно, — вкрадчиво произнес Калик. — Пока ты работаешь у меня, изволь одеваться соответствующим образом. Понятно?

— Да, ваше высочество.

Калик как будто рассеянно погладил себя по гладко выбритой щеке.

— И лучше бы тебе надевать брюки для верховой езды, — задумчиво пробормотал он. — Хотя бы как мои.

Глаза Элени помимо ее воли устремились на его превосходные брюки темно бежевого цвета, которые облегали его узкие бедра. Но надень такие женщина — и ее тут же обвинят в непристойном поведении!

— Я не могу носить такие брюки, ваше высочество.

Одна черная бровь взлетела вверх.

— Это почему? — поинтересовался Калик, думая про себя, что нежный румянец на ее щеках выгодно подчеркивает красоту зеленых глаз. «Кстати, — возникла у него неожиданная мысль, — а будет ли эта наездница в постели так же хороша, как и верхом?» Стоило об этом подумать, как желание запульсировало с новой силой. — Впрочем, может, ты и права, — согласился он и сглотнул, чувствуя сухость в горле. А затем заставил себя вернуться к более практичным вопросам: — У меня появилось к тебе дело. Сегодня вечером тебя приведут ко мне.

Приведут к нему? Элени переступила с ноги на ногу.

— А… почему вы не можете обсудить это прямо сейчас? — рискнула спросить она.

Лицо Калика сразу же приняло надменное выражение.

— Я сказал — сегодня вечером. Не сейчас, — веско произнес он. — А теперь принеси мне уздечку, и живо! — велел он, отвязывая своего жеребца. — Надеюсь, ты уже знаешь, где что лежит?

Элени кивнула и бегом бросилась в конюшню, в этот раз не рискнув спросить, нужно ли ей принести седло. Калик двумя уверенными, быстрыми движениями надел уздечку, бросил веревку на землю, вскочил на жеребца, потрепал его по шее и сдавил бока ногами. Девушке осталось лишь смотреть на исчезающую в клубах пыли фигуру всадника на черном коне.

К радости Элени, остальные работники встретили ее достаточно приветливо — они проявили к ней гораздо больше радушия, чем она могла надеяться.

Она чувствовала их удивление, но вслух никто не задал ей ни одного вопроса.

В королевской конюшне, где для лошадей и работников были созданы все условия, работать было одно удовольствие. «Поистине — райская конюшня…» — подумала Элени.

Но какое бы удовольствие ни доставляла ей работа с любимыми животными, Элени не могла забыть того, что утром сказал Калик. По мере того, как день клонился к вечеру, ее страх перед встречей с принцем все увеличивался.

Что он хочет с ней обсудить? И почему ее должны привести к нему?

Вернувшись к себе, Элени обнаружила, что Амина уже приготовила для нее ароматическую ванну, приняв которую она открыла гардероб. Перебрав вещи, Элени выбрала платье неброского серебристо серого цвета, а волосы заплела в косу, перевязав ее лентой платью в тон.

Как раз в эту минуту в дверь негромко постучали. Это была Амина. При виде Элени она тихонько ахнула.

— Что-то не так? — сразу встревожилась Элени.

— Нет-нет. Просто вы выглядите… Вы такая красивая! — вырвалось у Амины. — Принцу понравится.

Элени неожиданно ощутила прилив паники:

— Но это… не входило в мои планы! Я бы хотела производить на принца впечатление своей работой! А оделась я так лишь потому, что это пожелание высказал сам принц Калик.

Амина секунду смотрела на нее, и на ее лице явственно проступило выражение ошеломления.

— Вы разве не знаете, что ваши желания все равно что ветер? — мягко спросила она. — Ничьих желаний здесь не существует. В этом дворце всем заправляют только желания принца Калика. А он любит, когда его окружает все красивое. Ладно, пойдемте со мной, и побыстрее, так как больше всего его высочество не выносит, когда его заставляют ждать.

«Этот принц ведет себя как самодур, — подумала Элени. — Да он ничуть не лучше моего отца! Тиран. И сейчас меня поведут к нему — как жертву на заклание».

Элени поспешила избавиться от неприятной и тревожной мысли. Но сердце у нее забилось быстрее, а ладони стали влажными от пота, когда она следовала за Аминой по хитросплетениям прохладных коридоров с мраморными полами. Лампы под металлическими абажурами освещали их путь, бросая колеблющиеся тени на стены, когда внутрь проникал теплый воздух, напоенный нежными ароматами садовых цветов.

Наконец Амина остановилась перед внушительными двойными резными дверями, по обеим сторонам которой стояли охранники.

Один из охранников начал открывать двери с подчеркнутой церемонностью.

— Удачи, — шепотом сказала Амина на прощание и, повернувшись, бесшумно исчезла.

Когда двери распахнулись, Элени чуть не ахнула. При виде той роскоши, с какой все было обставлено, она почувствовала себя не двадцатипятилетней взрослой женщиной, а маленькой девочкой, попавшей в страну чудес. Ее охватила целая гамма чувств — волнение, страх и ожидание какого-то непонятного и необъяснимого чуда.

Малик лежал на подушках с искусно вышитым узором, облаченный в золотистого цвета шелковую тунику, переливавшуюся в неярком свете высоких свечей. Перед ним стоял низкий столик и на нем — высокий бокал. Он как раз собирался поднести его ко рту, когда поднял глаза и увидел Элени.

Девушка в ту же секунду забыла, зачем ее вызвали сюда. Сердце остановилось на миг, а затем забилось с бешеной силой при виде устремленных на нее черных глаз. Элени вдруг охватила слабость. Ей даже показалось, что еще немного — и она лишится чувств. К счастью, она вспомнила, что протокол предписывал поклон.

Она наклонилась, и это дало ей желанную передышку.

Калик не двигался. Он боялся пошевелиться, так как, сделай он хотя бы движение, и Элени сразу же бы увидела, как сильно он возбужден. Кое-кто из его предков мог бы просто щелкнуть пальцами, вызывая девчонку с конюшни к себе. Но увы, такие времена давно прошли, и подобные средневековые замашки не только не поощрялись, но, наоборот, сурово осуждались другими членами королевской семьи.

Калик вздохнул. Да, тот день, когда его мачеха королева Энья начала приравнивать права женщин к правам мужчин, мог считаться его черным днем.

— Ну ладно. Дай хотя бы полюбоваться тобой. Встань туда, — не стал ничего объяснять ей Калик.

Он снова охватил ее взглядом, но в этот раз его губы презрительно поджались. В общем то, Элени могла бы постараться выглядеть еще более соблазнительной. Разве пристало молодой женщине завязывать волосы в косу, как какой-нибудь школьнице? И любая школьница точно нанесла бы на лицо какую-нибудь косметику. И это еще не все. Похоже, она выбрала самое бледное платье из тех, что ей были предоставлены. Элени бы больше подошло какое-нибудь зеленое платье, подчеркивающее необыкновенный цвет ее глаз.