Толкать нагруженную доверху тачку по неровным тропинкам – дело нелегкое. Пот лился с меня водопадом, а орки и не думали помочь.

Шесть дней мы двигались на юг. Руки быстро загрубели, покрылись жесткими мозолями.

Хорошо хоть в качестве приманки меня больше не использовали.

Меж собой орки говорили мало, меня же удостаивали лишь грубыми репликами типа: «Пошевеливайся, сопляк!» или «Смотри не скончайся до Гадюшника, бледнопузый! Не хотелось бы толкать телегу самим».

Во время коротких привалов они развлекались игрой в кости на щелбаны. Не раз предлагали поиграть и мне. Но я вежливо отказывался – череп мне еще дорог.

Дни пролетали однообразно и очень быстро. Каждый вечер я падал на траву и тут же засыпал. За то, что я могу убежать, орки не волновались. После дневных переходов я просто физически не мог далеко уйти. Да и желания такого не возникало. Какой в этом прок? В обществе этих двоих я все же в относительной безопасности. Тем более мы идем в Стронгхолд, где я, возможно, встречу Агырра. Если тролль живой, то рано или поздно там появится, ведь он туда собирался. А если повезет, Агырр будет там не один. В любом случае он должен хоть что-нибудь знать о судьбе друзей.

Эти мысли поднимали мой боевой дух.

И еще утешало, что с каждым днем тачка становилась все легче – Зуб и Зябба были чертовски прожорливыми. Я тоже старался не отставать.

Местность постепенно менялась. Лес редел, уступая кустарнику. Вскоре в просвете между листьями открылся вид на далекие снежные вершины, напоминающие зубья гигантской пилы.

Стронгхолд располагается в предгорьях хребта, который орки называют Драконий Горб. Дня через три мы будем там…

За весь путь я ни на секунду не переставал думать, как избавиться от новоявленных хозяев, а точнее, от их эксплуатации.

На седьмой день (а точнее, ночью) в голову пришла отличная мысль…

И как я не додумался до этого раньше?!

Дождавшись, пока орки уснут, я тихонько поднялся и прислушался. Они уже храпели во всю мощь.

Ночь выдалась безоблачная, луна ярко освещала лужайку, на которой устроили привал.

Я раскрыл рюкзак, все эти дни служивший верной, хоть и жесткой подушкой. Достал фотоаппарат. Интересно, аккумулятор не сел? Если сел, то план не удастся.

Как опытный фотограф, я обходил спящих, выбирая наилучший ракурс.

Вдруг под ногой предательски хрустнула ветка. Я аж подскочил от неожиданности, испуганно покосился на орков. Те дрыхли как ни в чем не бывало, мощный храп заглушал ночные шорохи. Рядом стадо слонов пробежит – не проснутся! И как они до сих пор живы в этом жестоком мире?

Зеленых не разбудила даже фотовспышка.

Спрятав заветные снимки, я спокойно уснул. Утром, когда я проснулся, орки, как обычно, еще давили ухо. Я посмотрел на плод своих ночных стараний, на всякий случай сфотографировал зеленых еще раз. Надо признать, ребята оказались не очень-то фотогеничными.

Теперь можно спокойно прилечь и еще отдохнуть.

Примерно через час проснулся Зуб и пинком разбудил друга. Потом он увидел, что я преспокойно валяюсь на травке, хотя должен собирать хворост для костра. Зуб уже занес ногу, но я резко откатился вбок, уворачиваясь от тяжелого сапога.

– Ловок ты, сопляк, – буркнул орк, угрожающе надвигаясь. – А ну, быстро за дровами!

– Сегодня сам сходишь, – невозмутимо парировал я.

На лице Зуба застыло недоумение. Зябба тем временем, кряхтя, поднялся, протер глаза.

– Ты чего это удумал, бледнопузый? Бунтовать решил?! За работу!

– Достаточно я на вас уже поработал! Конечно, вы сильнее меня…

Зуб при этих словах насмешливо фыркнул. Но я спокойно продолжил:

– Только и на вас управа найдется. Я всю ночь молился своим богам, и они не оставили меня! – Последнее предложение я произнес со всей торжественностью, на какую был способен. Я вошел в роль, заговорил громко и уверенно:

– Ночью приходил волшебник, посланец богов!

– Это какой еще такой волшебник?! – перебил Зябба.

Я на минуту призадумался:

– Он назвался Гарри Поттером.

– Никогда не слыхал, – буркнул Зуб.

– Он сказал, что присмотрит за мной и не даст в обиду! А на всякий случай, чтобы вы не очень-то борзели, дал мне вот это! – Я показал зеленым фотографии.

– Ну и кто эти уроды?! – вопросил Зябба.

Тут меня пробрал холодный пот. Что, если орки никогда не смотрелись в зеркало?! Да они, поди, и слова такого не знают! Ну хотя бы в речке свое отражение они должны были видеть! И тут Зуб, присмотревшись получше, сказал:

– Эй, Зябба, вот этот мордоворот очень уж на тебя похож! Даже кость в носу такая же!

– А этот страшок – вылитый ты, – откликнулся Зябба. – Только ты чуть поуродливее!

Зуб сжал громадные кулаки. Я уж думал, быть драке. Но орки расхохотались, указывая на снимки. Отсмеявшись, они вспомнили обо мне:

– И что ты сделаешь нам этими картинками?

Вот тут-то и надо блефовать как можно более убедительно. Я собрался с духом и очень серьезно и уверенно заговорил:

– На этих картинах запечатлены астральные отображения ваших душ!

Я старался говорить витиевато, непонятно, и в то же время внушительно, осторожно подбирая каждое слово. Языкастый Васян наверняка бы придумал в этой ситуации что-нибудь поинтереснее. Но и я не зря читал в детстве фэнтези:

– Если порвать изображения, тонкая линия, связывающая ваши души с телами оборвется, и вы умрете в муках!

Я сделал вид, будто собираюсь порвать фотографию.

– Стой, стой! – в один голос завизжали орки.

Неужто сработало?!

Зябба осторожно двинулся ко мне.

– Отдай мне это, соп… – Орк осекся.

– Петр Вадимович! – с вызовом сказал я, убирая фотографии в карман. Потом смягчился: – Ладно, просто Петр. Изображения пока побудут у меня, а вам, ребята, надо еще хворост для костра собрать…

В этот день я уснул пораньше, едва стемнело. Точнее, сделал вид, что уснул: было очень интересно подсмотреть, как поведут себя орки. Кажется, вздор про нити, связывающие снимки с астральными душами, произвел на них сильное впечатление. Но я все же боялся, что, когда усну, они могут врезать мне по голове чем-нибудь тяжелым и забрать фотки. Или попросту скрутят меня. Черт! Надо было сказать, что если они прикоснутся к картинкам, то помрут на месте. К сожалению, хорошая мысля всегда приходит опосля.

Тем временем зеленые сели у костра поужинать. Я наблюдал вполглаза, усердно притворяясь спящим.

Прожевав шмат кабаньего сала, Зуб кинул на меня косой взгляд и тихо спросил у Зяббы:

– Ты когда-нибудь встречал в наших краях волшебников?

– Что-то не припомню.

– Вот и я не припомню. А не нажучивает ли нас сопляк?

– Старый Хрёд прошлой зимой говорил, что видал какого-то сумасшедшего чудодея. Тот ему молнией курдюк чуть не подпалил! Хрёд еле ноги унес и с тех пор на охоту не ходит.

– Ну, Хрёд-то точно брешет. Он от работы бегает, как кошак от собаки. А тут лишний повод.

Зябба наморщил лоб и заявил:

– Нет, братан, волшебники здесь встречаются. Вон к Пришибленному какой-то кудесник частенько в гости захаживает. Да и картинки эти откуда взялись? Не мог же сопляк их нарисовать.

– Почему это не мог? Бледнопузые и не на такое способны. Помнишь, как-то поймали мазилу из Атрема. Он еще назвался как-то по-мудреному. Живописец, что ль? Да, точно, Рафаэль, первый ларецианский живописец. Слово-то какое… Хе-хе!

– А… это тот дурень, который орков хотел с натуры рисовать.

– Да. Я как щас помню, что он ляпнул: хочу, мол, запечатлеть на холсте бесстрашных зеленокожих воинов в естественной среде обитания. Чего это он имел в виду – хрен его знает, но дело в том, что он таких картинок с десяток намалевать успел, пока мы не проголодались.

– Видал я те картинки, одна из них до сих пор в трактире висит. Не то. У сопляка мы – как живые. Явно дело рук волшебника.

– А давай я бледнопузому топором башку – вжик! – и нету, – предложил Зуб. – Он и пукнуть не успеет, не то что картинки порвать.