Да уж, последняя фраза по-русски звучала не очень. Так и хочется сказать в ответ: «Только не нужно торопиться!» А вообще, как новости посмотрел  – нихрена не понял. Ладно, будет день, будет и пища для размышлений.

Вой.

- Доброго утра, Олег Иванович, - издевательским тоном разбудила меня Буханка. – Наш полёт проходит хрен знает где в гиперпространстве, температура за бортом отсутствует как понятие. Завтрак вы проспали…

- Похрен, - пошевелил я высохшими губами.

- Вы совершенно правы, поэтому сегодня вам позволено поспать немного дольше обычного. Однако приближается оговоренное контрактом время исполнения служебных обязанностей…

- И супружеского долга, - я потянулся рукой, попытался нащупать Кэш. Открыл глаза – её нет. И тут стало припоминаться всё, что я счастливо забыл во сне. Перевернулся на спину, уставился в потолок, честно вспоминая вчерашнее.

Я, конечно, предполагал, что объяснение с Кэш будет непростым, но что настолько! Не знаю, какие обстоятельства сказались сильнее, долгое ли пребывание в космосе, отрыв от Земли, или моя честная бойцовская натура – я фактически разучился врать и выкручиваться, Кэш дожала меня обеими лопатками до ковра истины всего за две минуты скандала-допроса. Она злостно злоупотребила моим трепетным отношением к собственной персоне, ей же не скажешь заткнуться, не пошлёшь, как какую-нибудь дешёвку на одну ночь. Хотя стоило ей уйти… Стоило только взглянуть правде в глаза, не пытаться врать самому себе, чтобы понять, что нужно было просто заткнуть ей рот и послать нахрен – всё равно ведь ушла, но ушла, узнав правду. Только дверью не шарахнула, уж так она устроена, только в переборку, уходя, саданула ножкой от души. Я посидел на опустевшей койке, рассматривая свои носки, всё понял, взял две бутылки марочного вискаря, две шоколодки и направился к Даку и Лане.

Постучался к ним условным стуком, чтоб не тревожить вызовом Буханку, мне открыли. Зашёл, держа перед собой бутылки, как пропуск, как объяснение причины неурочного визита. Дак без слов достал из шкафчика стаканы, я вынул из нагрудного кармана шоколад. Лана собралась уходить -  угу, что-то «внезапно вспомнила». Я попросил, - побудь с нами, пожалуйста.

Дак принял у меня вискарь, поставил рядом со стаканами и на правах хозяина свернул первой бутылке пробку. Плеснул в стаканы, спросив одним взглядом, - говорить будешь?

Я поспешно взял свою порцию и опрокинул в рот, молча. Дак меня прекрасно понял, без слов подал стакан Лане, пригубил сам. Лана со стаканом в руке не удержалась от вопроса. – Из-за чего на этот раз?

- Из-за Сёмы. – Бурчу в кулак, занюхав дозу.

- Серьёзно поругались? – уточнила Лана.

- Очень! – Я, закатив глаза, показал насколько.

- Он того стоит? – заинтересовался Дак.

- Того стоит будущий лидер истребительного звена, - проговорил со значением.

- Даже так? – Присвистнул Дак.

- Расскажешь? – Лана не могла этого не спросить.

- Нет.

За что люблю своих американцев, они способны на немыслимую для русских вещь – пить и сочувствовать без лишних слов. Нет, так нет, и всё на этом. Дак зашуршал обёрткой шоколада, Лана обернулась к шкафу, пропев по-русски: «Балалаишку свой-у й-а со шкапа дастай-у.» Взяла гитару, подарок Фары, присела на кровать. Музыка, пожалуй, самое сильное из всего, что ещё связывает нас с Землёй – галактические потуги в этой области  воспринимаются человеком как кошачьи разборки при разгрузке металлолома во время новогоднего фейерверка.

Лана тихонько заиграла простые переборы, будто только для себя самой. Дак плеснул по второй, мы приняли, а Лана, не поднимая головы от струн, сказала, - не хочу.

Заокеанским друзьям принесённого мной виски могло хватить очень надолго, поэтому, когда мне изредка прям очень охота надраться, я делаю это с Доком. Но именно тогда ни о чём не хотелось говорить, особенно с ним.

Лана вполголоса запела свою любимую «лисью» балладу на простейший, такой повествовательный мотив – на-на на-на, тара-ра-ра, парам-пам пам-парам. Каждые две строки песни перемежались мелодичными проигрышами, пела она по-своему, кажется, даже не на английском, не то на валлийском, не то ещё на каком-то. Искин, как всегда, выдавала синхронный перевод строгим голосом, каким в наших старых фильмах про войну переводили немецкую речь. Но у меня в голове давно сложились строчки этой песни по-русски, даже рифма подобралась:

Весенним радостным деньком однажды на лугу

Забил родник и зажурчал под радугу-дугу.

Он засмеялся, побежал, куда глаза глядят,

Без устали и без забот, не ведая преград.

Туда бежал, где небеса лежали на земле,

Ведь с каждым новым днём ему становится темней.

И как-то раз на том лугу бежал я от собак.

Вдруг как спасенье предо мной раскинулся овраг.

От взглядов злых густой травой укрыт надёжно был,

Ручей  приветливо меня омыл и напоил.

Бессильной злобой подавясь, отстал мой лютый враг.

А я дрожал в воде ручья, испуган, мокр и наг.

Я часто прихожу к нему, спускаюсь в тот овраг,

Где в благодарность эта песнь сложилась натощак.

Последняя строчка мне всё никак не удаётся, вот сегодняшний утренний вариант, вроде ничего получился. Вообще, так перевелась и зарифмовалась песня именно в моей отбитой голове, что в её художественной оценке делает необходимой поправку на погрешность в пару парсеков. Но общий смысл я понял верно. И эта песня, её общий смысл, вновь поддержали меня. Назад дороги уже нет, после такого разговора… вернее, после таких разговоров с Кэш и Доком не передумаешь, не извинишься глупо. Поэтому тольковперёд, не оглядываясь, пусть за спиной хоть треснет само космическое пространство! Решительно направился в санузел. Приняв душ, долго брился – после вчерашнего мне очень нужно выглядеть лучше обычного. Оделся, обулся, сделал морду кирпичом  и на выход. Как мой подопечный поживает? Вот кого бы я сейчас с особым удовольствием многократно забил насмерть. Увы, нельзя – во-первых, это мой будущий соперник и соратник, во-вторых, что он вчера такое жрал? Неужели действительно картошечку с сухариками? Нет, конечно, ничего особенного, мне просто интересно. Так интересно, что прям руки чешутся долбить его бестолковкой в переборку, пока не расскажет сука… впрочем, так тоже не пойдёт. Я в кают-компанию иду не как некоторые, объедаться, а исполнять служебные обязанности, прописанные в контракте. Нужно успокоиться, думать о хорошем, например, о кучке той слизи, что ждёт меня в обед, гм, с соусом «Табаско».

***

Семён.

Вой на завтрак не явился. Я хотел угостить девчонок, но к ним присоединилась новая подружка, все четверо о чём-то переговаривались в привате, как-то очень неодобрительно поглядывая на меня. Вот чего такого я успел натворить в космосе, чтобы уже сплетничать? Новую подружку я, кажется, видел раньше с Воем. Спросил Буханку, кто эта четвёртая, оказалось, Кэш, оператор Воя. Копец! И ей он, конечно, наплёл обо мне с три короба. Хотя не тот он человек, чтобы выдумывать, а так – что он может про меня рассказать? Только то, что я ещё не прошёл освидетельствование у Дока. Или, что я отчего-то не хочу его проходить? Стоп. А я хочу? Да нафиг оно мне сдалось! И девчонки эти нафиг, даже готовить не умеют. Пойду-ка я лучше в мастерскую, к Буханочке.

Сказано – сделано, в мастерской на верстаке всё уже было готово к моему приходу – справа стояли три ряда стаканов с водой, слева тарелка со стандартной пластиковой кашей для сравнения. Темой сегодняшней серии опытов стала заварная лапша. С формой и консистенцией разобрались быстро, немногим дольше подбирали вкусы, а вот на соусе крепко увязли. Это, вообще, отдельная обширная тема, даже раздел - «бульоны и супы».Кстати, неплохо бы выделить такие темы и привлечь к эксперименту добровольцев – что я действительно даром всех буду кормить?