Но с получением каждой следующей депеши с севера подробности прояснялись все ярче и стали слишком достоверными, чтобы от них отмахиваться. В бухту Порт-Наталь прибыла армада захваченных призовых судов, на сегодня она составила двадцать шесть больших дхоу, некоторые из них пришли с грузом рабов.

Лейтенант-губернатор Порт-Наталя в отчаянии просил адмиральского совета, что делать с этими дхоу. Рабов спустили на берег, освободили и сразу направили по контракту на работу в качестве подмастерьев к отважным джентльменам, пытающимся возделывать хлопок и сахарный тростник на целинных землях долины Умгени. Рабочей силы катастрофически не хватало, местные зулусы сельскохозяйственному труду предпочитали угон скота и пиво, так что губернатор с радостью принял освобожденных рабов, посланных ему Королевским военно-морским флотом. (Адмирал не вполне улавливал разницу между нанятыми по контракту подмастерьями и рабами.) Однако лейтенант-губернатор не знал, что ему делать с двадцатью шестью… нет, уже с тридцатью двумя захваченными дхоу. Пока губернатор диктовал отчет, в бухту вошла еще одна флотилия из шести судов.

Через две недели в Столовую бухту прибыл новый пакет. Одно из донесений было послано сэром Джоном Баннерманом, консулом Ее Величества на острове Занзибар. Другое послание прибыло лично от султана Оманского, копии его были отправлены в Министерство иностранных дел в Лондоне и, что весьма примечательно, генерал-губернатору Калькутты. Султан, очевидно, полагал, что в качестве представителя королевы Англии генерал-губернатор имеет некоторую юрисдикцию над Индийским океаном, который фактически был его палисадником.

Адмирал Кемп сломал печати на обоих пакетах с тошнотворным предчувствием надвигающейся беды.

— Боже правый! — простонал он, начав читать. — И пресвятой владыка Иисус, нет! — И позже: — Это уж чересчур, это какой-то кошмар!

Капитан Кодрингтон, один из самых младших капитанов в списках Адмиралтейства, похоже, взял на себя полномочия, которые заставили бы приумолкнуть Веллингтона или Бонапарта.

Он присоединил к британской короне обширные африканские территории, ранее составлявшие часть султанских доминионов. Он имел наглость вести переговоры с разнокалиберными местными князьками и сановниками сомнительных званий и полномочий, обещая взамен признание и полновесное британское золото.

— Боже правый! — с неподдельной мукой снова вскричал адмирал. — Что скажет этот зануда Палмерстон. — Убежденный тори, Кемп был невысокого мнения о новом премьер-министре от партии вигов.

Со времен волнений в Индии и произошедшего несколько лет назад восстания сипаев британское правительство стало очень осторожно относиться к возложению на себя дальнейшей ответственности за заморские территории и отсталые народы. Его указания были совершенно конкретны, а деятельность капитана Кодрингтона отнюдь не соответствовала проводимой политике.

Борьба за раздел Африки отодвигалась в будущее, а ныне внешнюю политику Великобритании определяли противники колониальных захватов — это адмирал Кемп, к сожалению, слишком хорошо знал. Как бы это ни пугало, но рассказ был еще далеко не полон, понял Кемп, вчитываясь в депешу консула. В горле его что-то с хрипом клокотало, лицо багровело все сильнее, глаза, спрятанные за очками в золотой оправе, наполнились слезами ярости и отчаяния.

— Доберусь я до этого щенка… — пообещал он себе.

Капитан Кодрингтон, похоже, объявил султану единоличную войну. Однако даже в порыве бешенства адмирала кольнула профессиональная гордость и удовлетворение размахом деятельности своего подчиненного.

Консул Ее Величества составил внушительный список из более чем тридцати инцидентов. Щенок штурмовал крепости, десантировался на берег, сжигая и разрушая загоны, освободил десятки тысяч невольников, захватывал невольничьи корабли в открытом море, уничтожал их огнем на якорных стоянках и вверг все побережье в смятение, достойное храброго Нельсона.

Невольный восторг адмирала перед техническим мастерством Кодрингтона отнюдь не уменьшил его решимости отомстить ему за свою загубленную жизнь и карьеру.

— На сей раз ничто его не спасет. Ничто! — провозгласил адмирал Кемп, переходя к чтению султанского протеста.

В нем чувствовалась рука профессионального письмоводителя, каждый параграф начинался и кончался неуместными цветистыми расспросами о его здоровье, между ними вклинивались крики боли, вопли ярости и горький плач о нарушенных обещаниях и договорах с правительством Ее Величества.

В самом конце султан не удержался, чтобы не добавить молитву о здоровье и процветании адмирала и Ее Величества в этой жизни и об их счастье в жизни последующей. Это слегка отступало от оскорбленного тона, в котором составляются письма протеста и требования.

Он оценивал свои убытки от разграбления кораблей и освобождения невольников в один миллион четыреста тысяч рупий, почти миллион фунтов стерлингов, и это не считая невосполнимого ущерба для его престижа и развала всей торговли на побережье. Смятение наступило такое, что некоторые порты уже никогда не откроются для работорговли. Система доставки рабов из внутренних районов континента и пути, ведущие в прибрежные порты, разрушились так, что восстановить их удастся лишь через многие годы, не говоря уже о нехватке кораблей вследствие бесчинств «Эль-Шайтана». Порты, еще открытые для торговли, наводнены рабами, терпеливо ожидающими, пока за ними прибудут дхоу, тогда как те давно превратились в обломки, рассеянные по рифам и берегам Мозамбикского пролива, или угнаны призовыми командами на юг.

— Ничто его не спасет, — повторил адмирал Кемп и замолчал.

С собственной карьерой тоже покончено. Он это понимал и считал такой исход ужасной несправедливостью. За сорок лет он не совершил ни единого неверного шага, а его отставка так близка, так сладостно близка. Адмирал стряхнул горестное оцепенение и начал составлять приказы.

Первый приказ касался всех кораблей эскадры: немедленно, на всех парах отбыть на поиски «Черного смеха». Он с грустью сознавал, что пройдет недель шесть, пока его приказы дойдут до всех командиров, так как корабли рассеяны по двум океанам. Еще столько же уйдет на то, чтобы найти канонерку, блуждающую в мешанине островов и бухт Мозамбикского пролива.